Клэр Бенедикт - Из плена прошлого

«Она всего лишь ребенок, Дэвид! Ее нельзя винить. Это тебя я не прощу никогда!» Голос моей бабушки, четкий, будоражащий мою память… И голос отца, настойчивый, требующий послушания: «Все хорошо, маленькая. Ты не виновата. Постарайся забыть… забыть… забыть… забыть…»

И я забыла. То, что случилось, оказалось настолько глубоко похороненным в моей памяти, что я как бы попала в ловушку между прошлым и будущим. И останусь пленником, пока не найду ключа, чтобы освободиться. Я повернулась к миссис Брэдфидд. Она почти испуганно следила за мной.

– Миссис Брэдфилд, почему вы не можете рассказать мне?

– Потому что я не знаю. Мы могли лишь догадываться. После того страшного дня твоя бабушка отказалась говорить о нем даже со мной. Единственным человеком, знавшим, что именно произошло, был твой отец.

Мы поговорили еще немного, и то, что миссис Брэдфилд поведала, очень меня взволновало. По-видимому, когда отец узнал, что ему недолго осталось жить, он написал бабушке. Возникла довольно оживленная переписка. На какие же ухищрения ему приходилось идти, чтобы скрыть это от меня! Когда письма перестали приходить, она догадалась, что он умер. Вот тогда она решила написать мне и попросить вернуться домой.

– Но она не написала…

– Да, душечка, она умерла, прежде чем успела осуществить задуманное.

Было уже темно, когда я уезжала, и миссис Брэдфилд настояла на вызове такси. Прощаясь, я вспомнила, что забыла задать ей еще один вопрос.

– Могила, – сказала я, – могила бабушки. Там цветы… Это вы?..

– Ну конечно. Ты ведь не думаешь, что Сара или Дирдре станут об этом беспокоиться?

– Спасибо вам.

– Не надо меня благодарить, душечка. Я делаю это для себя.

– Но моя мама?.. – Я не могла заставить себя произнести эти слова, и, к счастью, она догадалась, о чем я хочу спросить.

– Мемориальная доска в церкви. Мне кажется, так всегда делают, когда нет… Когда люди пропадают в море. – Внезапно она обняла меня и прижала к себе. – Бетани, дорогая, не печалься. И знай: ты можешь прийти ко мне, когда захочешь. – Я смогла лишь кивнуть. – Молодец. – Она проводила меня до такси и наклонилась, закрывая за мной дверцу: – Позвони, как вернешься из Лондона.

– Обязательно. До свидания.

Такси оказалось одним из хуссейновс-ких, но водитель, к счастью, был не столь разговорчивым, как его босс. Когда мы выехали на дорогу вдоль обрыва, пейзаж вызвал у меня ассоциации с фильмами ужасов. При свете то и дело скрывающейся за тучами луны Дюн-Хаус на скале напомнил мне дом Бейтса в «Психозе» Хичкока. В следующий раз, если буду знать, что вернусь поздно, решила я, обязательно оставлю свет в доме зажженным.

Просить об этом я бы не стала, но все же была по-детски благодарна водителю, вылезшему из машины и проводившему меня до двери моего темного, такого мрачного сейчас дома.

– Спасибо, но не стоило беспокоиться, – промямлила я.

– Босс велел о вас позаботиться. Сам бы поехал, по вызову миссис Брэдфилд. Но он как раз сменился и торопился домой к ужину. Не любит заставлять жену ждать.

Расплатившись, я попросила его заказать мне машину на завтрашнее утро. Поеду на такси до самого Ньюкасла, Бог с ними, с расходами. Я могу позволить себе такие траты.

В тот вечер я закончила эскизы дизайна для дома в Путни. А еще успела сделать несколько набросков Дюн-Хауса для Джози.

Сделав перерыв в работе, я позвонила Джози, чтобы предупредить о своем приезде. А вдруг она по этому случаю приберется в квартире? Но ее дома не оказалось. Я расстроилась, мне хотелось услышать ее голос. Не успела я вернуться на кухню, как зазвонил телефон.

Я с улыбкой представила себе: Джози, стоя перед дверью квартиры, услышала звонок, бросила сумки и кинулась к телефону. Наверняка догадалась, кто звонит.

– Привет! – воскликнула я, едва успев взять трубку. – Где тебя черти носят?

Последовала такая длинная пауза, что я успела сообразить, чей голос сейчас услышу.

– По-моему, я говорил, что собираюсь в Лондон.

– Прости… Думала, звонит другой человек…

– Понятно.

Не надо, Грег! Не отстраняйся от меня! – хотелось мне закричать, но я лишь промямлила:

– Я решила, что звонит Джози, – та девушка, с которой мы вместе снимаем квартиру в Лондоне…

– Хочешь, чтобы я повесил трубку?

– Почему я должна этого хотеть?

– Ну раз ты ждешь звонка…

– Да нет же!..

– Но мне показалось, что ты сказала…

– Я вовсе не ждала, просто надеялась, что она позвонит.

– Вот-вот.

В этот момент я могла бы его ударить. Он говорил так равнодушно, что непонятно, зачем вообще позвонил мне. Внезапно я застыла. Меня охватила тревога.

– Ну ладно, к делу. – Я надеялась, что мой голос прозвучит не менее равнодушно. – Зачем ты звонишь мне так поздно?

– А разве поздно? Прости, я, работая, порой забываю о времени.

– Работаешь? А где ты?

– У приятеля. – Глупо было и спрашивать, знала ведь, что не получу прямого ответа. – Достал тут несколько пленок в архиве, – продолжил он, – со старыми радиопрограммами. Крутил их, крутил и наткнулся на кое-что, это может тебя заинтересовать.

– О монастыре?

– О легендарных любовниках. Ну знаешь – Ланселот и Джиневра, Абеляр и Элоиза, Эдрик и Алвева…

– Эдрик и Алвева? А это кто?

– Тот самый молодой монах из Ситона, писавший стихи, и девушка, вдохновившая его на это.

– Она была монахиней, я правильно тебя поняла?

– Да, но она не сама выбрала такую долю, отец заставил.

– Бедняжка! И что же случилось?

– Слишком долго рассказывать, это не для телефонной беседы. Я покажу тебе свои записи, когда вернусь. Скажу только, что встречаться они начали на острове, где Эдрик строил келью отшельника. Когда их обнаружили и им грозила разлука, они предпочли умереть вместе.

– Каким образом?

– Эдрик попросил девушку привязать его к скале, потом она привязала себя к нему, и они вместе дождались прилива.

– О Грег, это ужасно! А как же каменные гробы в разрушенной церкви?

– Я обязательно включу их в свою передачу, но я не буду доказывать, что в них были похоронены именно Эдрик и Алвева.

– Почему?

– Ну как же, ведь самоубийц запрещается хоронить в освященной земле. Людям нравится думать, что в этих гробах лежали любовники, но, похоже, тут желаемое выдается за действительное! Тем не менее я сделаю интересные кадры в часовне – при лунном свете и все такое. Некоторая драматичность не помешает… Бетани? Ты меня слушаешь?

– Прости. Я думала о них… О том, как они умерли… Но ты только из-за этого звонил?

– Чтобы держать тебя в курсе своих дел. Пока не знаю, когда вернусь и снова увижу тебя.

– Понятно… Но знаешь, Грег, я утром еду в Лондон.

– В самом деле?

– Да, надо кое в чем разобраться…

– Значит, увидимся, когда оба вернемся в Ситонклифф. Договорились?

– Конечно. Пока.

Грег повесил трубку. Черт бы его побрал! Что с ним такое? Звонит поздно вечером, чтобы рассказать об обреченных на смерть любовниках, и даже не предлагает встретиться, когда я говорю, что еду в Лондон!

Я вернулась к работе и попыталась сосредоточиться, но не могла забыть о Греге. Начала придумывать для него оправдания. Слишком занят, погружен в работу… Но тут я вспомнила, как он обнял меня здесь, в кухне. Могу поклясться, что тот поцелуй произвел на него не меньшее впечатление, чем на меня. Может, сожалеет о нем? Хочет пойти на попятный?

Вскоре я осознала, что все эти думы ни к чему не приведут, и заставила себя закончить работу. Потом все упаковала и чашку какао приготовила себе лишь к полуночи. Будильник поставила на семь часов.

Заснуть я долго не могла. Память все еще разбиралась в людях и событиях, но мне явно не хватало… чего-то очень важного, чтобы понять все до конца. Я должна вспомнить, что произошло в тот день, когда умерла мама. Беда в том, что именно ее смерть явилась причиной такого провала в моей памяти. И я уже начала подозревать, почему именно.

Наконец я заснула. Нет, не просто заснула, а перешла от бодрствования прямо в сновидение. Только что беспокоилась, что никак не могу уснуть, и вот я уже стою на берегу моря. Я сознаю, что нет пути назад, равно как нет и пути вперед, разве что в воду. Я вглядываюсь в нее.

Сначала она совсем темная, потом начинает светлеть. Что-то поднимается из глубин, медленно вращаясь в черно-зеленой воде. Это что-то принимает узнаваемую форму, и, когда оно протягивает ко мне руки, вместе с ним поднимается и вода и гигантской волной уносит меня в открытое море.

Последнее, что я слышу, – нескончаемые крики чаек…

Джози вовсе не работала в ночную смену, когда я звонила накануне вечером, а была на какой-то тусовке. Об этом она рассказала мне позже. Когда я вошла в квартиру, моя подруга все еще спала.

Меня не было меньше недели, и тем не менее квартира показалась мне чужой. Не беспорядок – было бы еще более странно, если бы в квартире было прибрано. Я тихонько, чтобы не разбудить Джози, принялась за дело. Убрала со стола, вымыла посуду, уложила в стопки газеты и журналы. На полу у телевизора валялись несколько видеокассет. Я вложила их в коробки и поставила на нижнюю полку книжного шкафа.

Сделав, что могла, не будя Джози, я пошла в свою комнату и принялась подбирать одежду, которую намеревалась взять в Ситонклифф. И тут услышала знакомый голос:

– Мне это снится!

Я поспешила на этот зов. Джози стояла в пижаме, оглядывая прибранную комнату.

– Бетани!

Она столь искренне радовалась мне, что я поняла, как мне будет ее не хватать. Но мы будем поддерживать связь, я была уверена.

Пока Джози принимала душ и одевалась, я вскипятила чай и поджарила гренки.

– Значит, ты там останешься, так?

– Да, наверное.