– В чем дело? Разве ты не рада меня видеть?

– Рада конечно, Мэнди… Только откуда ты знаешь, как меня зовут? – Я была уверена, что не представлялась ей, с чего бы?

– А, тут все быстро узнается. Маленький городок, понятно? Знаешь, а ведь я должна была догадаться, кто ты, если бы повнимательнее присмотрелась. Но ведь ты тогда больше напоминала мокрую крысу, так? И притом расстроенную тем, что он решительно удалился!

– Спасибо.

– Я не хотела тебя обидеть.

– Я и не обиделась…

– Вот уже лучше, ты выглядишь куда привлекательнее, когда улыбаешься!

– Мэнди! Дай хоть слово вставить! Почему ты должна была меня узнать?

– Потому что ты похожа на свою кузину Сару.

Да, действительно маленький городок, подумала я, с тоской вспоминая лондонскую анонимность.

– Ты знаешь Сару?

– Она изредка заходит в кафе.

На этот раз словоохотливость явно изменила Мэнди.

– Чертовы голуби!

Мы обернулись на это восклицание, и Мэнди начала хихикать. Резкое замечание исходило от пожилой леди с ангельским личиком под нимбом седых волос. В одной руке она держала вазу с маргаритками, а в другой – трость. Из вазы выплеснулась вода, когда она тростью замахнулась на голубей.

Она заметила нас и ехидно проговорила:

– Надеюсь вы, девицы, не кормите их. Глупые люди рассыпают крошки по надгробьям, и эти проклятые птицы загадили все камни!

Мэнди выглядела так, будто вот-вот лопнет от смеха. Я взяла ее за руку и оттащила подальше. Мы выбежали на площадь в шум рынка, где продавали самые разные фрукты и овощи, дешевую одежду, украшения, хозяйственные товары, подержанные книги, пленки и пластинки с записями групп, о которых никто и слыхом не слыхивал.

Мэнди взяла меня под руку, проверив, надежно ли висит на моем плече сумка.

– Везде бандюги, – пробормотала она.

Некоторое время мы без всякой цели бродили между лотками. Казалось, она считала само сабой разумеющимся, что мы проводим день вместе, да и я, по существу, не возражала.

Мне нужно было столько сделать, стольких людей повидать… Но все это могло обождать. Я решила, что ради здоровья и душевного покоя спешить не буду.

– Так ты сегодня не работаешь?

– Выходной. Могу делать, что хочу, потом поеду в город.

– С дружком?

– Ишь, какая любопытная!

В конце одного ряда ларьков мы наткнулись на красный фургон с открытой дверцей, загородивший дорогу. Мужчина в модных черных брюках и бежевом свитере с высоким воротником выгружал из него охапки блузок из синтетики и передавал их продавщице ларька.

– Утро доброе, мистер Хуссейн.

Он остановился и взглянул на Мэнди.

– Доброе утро, мисс О’Коннор. – Ни он, ни она даже не улыбнулись друг другу.

Мистер Хуссейн наверняка приходился отцом Ахмеду и Имрану. Он был еще красивее своих сыновей и, разумеется, более мужественным. Вспомните Омара Шарифа. Так вот, он был также потрясающе красив, но ему, пожалуй, не хватало светского шарма. Во всяком случае, он, мягко говоря, довольно неприязненно смотрел на Мэнди. Я попыталась утащить ее, но она уперлась.

– Мистер Хуссейн, позвольте познакомить вас с моей подругой, Бетани. Бетани Лайлл из Дюн-Хауса.

Я во все глаза смотрела на Мэнди, но еще больше поразила меня перемена в мистере Хуссейне. Лед растаял, и он превратился в очаровательного, вполне светского человека.

– Очень рад с вами познакомиться, мисс Лайлл. Уверен, Имран вам уже говорил: если моя семья может вам чем-то помочь, мы всегда будем рады. – Он изящно склонил голову.

– Спасибо, вы очень добры.

Мэнди неожиданно потянула меня за руку.

– Ну нам пора, мистер Хуссейн. Пока. – Она проташила меня мимо фургона и мистера Хуссейна, потом за угол к другим ларькам. – Сноб, – проворчала Мэнди. – А я-то всегда стараюсь быть с ним вежливой.

– А в чем причина, Мэнди? В зазнайстве?

– Умная, ничего не скажешь. – Она одобрительно взглянула на меня. – Да, именно так. Хуссейны начинали с магазинчика на набережной, жили в квартире над ним, на втором этаже. Теперь у них целая сеть магазинов, несколько такси, фабрика одежды и новый дом на пять спален с теплицей, в викторианском стиле. – Мэнди замолчала.

– Ну и?..

– Семейство изменилось, когда они разбогатели. Парни, в общем-то, в порядке, я знаю, училась с Ахмедом в средней школе. Но его папаша считает, что они слишком хороши для таких, как О’Конноры. Впрочем, не один он так считает.

Она широко улыбнулась, смягчив горечь, прозвучавшую в этих словах. Я поняла, что немногим удастся взять верх над Мэнди О’Коннор. Она обладала острым умом, была остроумна и очень естественна. Взрывное сочетание.

Вкусный запах жарящихся чипсов долетел до нас, и Мэнди ухмыльнулась. Мы вышли из рядов и направились к ряду фургонов мороженщиков и закусочных на колесах.

– Хочешь? Я угощаю.

– Да, только сегодня моя очередь платить.

– Твоя очередь?

– Кофе помнишь?

– Ты об этом. Мне это ничего не стоило, а ты тогда явно нуждалась в чашке кофе. Кстати, ты с ним помирилась, с мистером Красавчиком?

В ответ я процитировала саму Мэнди.

– Ишь, какая любопытная!


На симпатичной женщине средних лет в туристическом бюро была накрахмаленная блузка в сине-белую полоску и синяя юбка. Волосы она зачесывала назад и предпочитала крупные украшения – по кольцу на каждом пальце, включая обручальное. К блузке приколот значок с ее именем: «Кейт Соренсен». Мне она показалась слишком шикарной, чтобы работать в подобной конторе.

Народу в бюро не было, и миссис Соренсен охотно согласилась мне помочь. Однако, кроме нескольких брошюрок с основными данными у нее ничего о монастыре не нашлось.

Но и в них я обнаружила массу интересного. Пока она рылась на полках, я их бегло просмотрела и удивилась, что развалины, оказывается, не такие уж и древние, всего-то двенадцатый век. На этом месте стоял монастырский дом, построенный еще в седьмом столетии, на его фундаменте и возвели более позднее строение. Причем там были кельи не только для монахов, но и для монахинь, посещавших общую часовню.

Я вычитала, что эти мужчины и женщины, иногда из аристократических или даже королевских семей, отказывались от соблазнов мирской жизни, посвящая свою жизнь Богу. И я начала соображать, как будет складываться передача Грега. Он сказал, что скоро объявится, и мне хотелось до нашей следующей встречи узнать как можно больше, чтобы иметь возможность обсуждать с ним его планы.

– Извините, дорогая, больше у меня ничего нет. У нас были копии вон той прекрасной карты, что на витрине, где указаны все культовые здания в округе, но я совсем недавно продала последний экземпляр исключительно приятному молодому человеку.

Видимо, речь шла о Греге. Блеск в ее глазах, когда она вспомнила его, говорил, что мистер Рэндалл производит столь же сильное впечатление на почтенных женщин (включая Бетти Доран), как и на молоденьких медсестер.

– Мне кажется, я его узнала, – с мечтательным видом заметила Кейт Соренсен, и хотя я могла бы просветить ее по этому поводу, но промолчала. Если бы Грег хотел, то сам бы представился. – К сожалению, этот экземпляр принадлежит офису. – Она уже разложила карту на прилавке. – Это не слишком точная карта, но мне показалось, его больше интересует женщина, которая ее нарисовала.

Я почувствовала укол ревности, хотя понимала, что Грегу, готовящему свою передачу, было необходимо связаться с художницей. Наклонившись над прилавком я присмотрелась к карте. Она не много мне поведала. Да, передо мной, скорее всего, плод воображения художника. Но меня заинтересовало маленькое здание на островке.

– А это что? – спросила я миссис Соренсен.

– Там некогда была келья отшельника, но от нее ничего не осталось, разве что несколько камней. Хотя ходят слухи, будто существует подземный ход, начинающийся в пещере на острове и ведущий под морем в монастырь.

– В самом деле?

– Не знаю, правда ли это. В пещере нет ничего интересного, но это не останавливает детей, они все время туда лазят и пытаются найти подземный ход. О, а вот и тот человек!

Я не поняла, что она хочет сказать последним восклицанием, да и не могла на нем сосредоточиться. Со мной происходило что-то странное…

«Где Цыганенок? Он же сказал, что будет ждать у насыпи». – «Сара, давай вернемся!» – «Нет, я хочу взглянуть на пещеру. Он, верно, пошел вперед…»

Хватит! Мне захотелось закричать. Снова у меня в голове звучали мой собственный голос и голос кузины Сары. Моя память раскручивалась со скрипом и скрежетом, как старый кинопроектор, но я не хотела смотреть этот фильм! От попытки удержаться в настоящем мне едва не стало плохо. По-видимому, это отразилось на моем лице.

– Что с вами, дорогая? Вы так побледнели.

Кейт Соренсен наклонилась ко мне через прилавок, одновременно кто-то схватил меня за руку.

– Спокойно, девуля… Похоже, я опять вовремя. Обопритесь на меня.

– Нет, нет, мне уже лучше. – И в самом деле, все прошло. Я отняла руку и повернулась, чтобы посмотреть на мужчину, помешавшего мне грохнуться на пол, Это был Дункан Александер. – Вы в самом деле это сказали?

– Что именно?

– Спокойно, девуля?

– Ага. – Он рассмеялся, я же покачала головой. – Что, слишком стандартно?

– Нет, мне нравится. – Я говорила правду. Забавные шотландские интонации в его голосе были очень милы.

На нем были джинсы, рубашка в белую и синюю клетку и стеганая куртка с множеством карманов, какие носят фотографы. Темно-синяя куртка хорошо оттеняла его нордическую внешность и светлые волосы.

Он казался таким надежным. Как, наверное, приятно влюбиться в такого человека, как Дункан Александер, подумала я и постаралась выбросить из головы образ мужчины, с которым я его сравнивала.

Миссис Соренсен улыбалась.

– Вы настоящий похититель сердец, Дункан. Однако как насчет обещанных плакатов? Вы принесли их?