Голо Раймунд - Из мещан

Дошло до того, что во всем она видела скрытую насмешку. И если ей высказывали искреннюю доброжелательность, она не верила этому, ища тайную злую мысль…

Среди многочисленных дам, составлявших новое знакомство Леоноры, была подруга детства Рихарда, которую он так любил и почитал, что, представляя ее жене, сказал:

– Прошу тебя, дорогая, смотреть на Георгину фон Паттенбург как на сестру!

Новая знакомая была очень мила и любезна с Леонорой, но с первой же встречи не понравилась ей.

Георгина была старше Леоноры на несколько лет, принадлежала к высшему свету, хотя отец ее был бедным офицером, жившим на получаемую пенсию.

Рихард желал, чтобы Георгина помогала Леоноре привыкнуть вести себя в обществе, и часто говорил жене:

– Обращай внимание, как держит себя Георгина, и веди себя в обществе, как она! Ты молода и не привыкла к высшему кругу, но со временем это придет!

Пожелания и намерения Рихарда были самыми искренними, потому что он обожал свою красавицу-жену, но из этого ничего не вышло. Наоборот, слыша постоянные дифирамбы своей подруге детства, Леонора стала ревновать мужа, а Георгину возненавидела от всей души.

Не обладая светским тактом, она открыто дала почувствовать Георгине свою ненависть, за что та стала пренебрежительно относиться к Леоноре, но в пределах кодекса светских приличий.

Рихард заметил это и решил переговорить с женой не желая быть смешным в глазах общества за неумение жены вести себя в нем. Он все еще горячо любил жену, ни на минуту не изменил ей даже мысленно, но не редко подумывал о том, что если хочешь постоянно наслаждаться свежестью красивого цветка, не переноси его на несвойственную ему почву.

После разговора с женой Рихард стал еще более несчастным, убедившись в ревности жены, что почиталось в высшем свете самым ужасным смертным грехом.

– Пожертвуй мне своей дружбой к Георгине! – заявила ему Леонора, выслушав его.

– Но при чем тут моя дружба? – искренно удивился он.

– Ах, я не могу видеть, как ты постоянно любезничаешь с Георгиной! – откровенно и грубо высказалась она.

– Ты с ума сошла! – возмутился Рихард. – Сознаешь ли ты, что ты говоришь?

Леонора промолчала… Она видела искренность в словах мужа, но она не верила ему.

Рихард ушел взволнованный и опечаленный, ему казалось, что счастью его наступает конец. Правда, требование жены разбилось о твердость Рихарда, как разбиваются волны о скалистый берег. Он с энергией и мужеством истинного мужчины не уступил нелепому капризу жены и не пожертвовал долгой, испытанной дружбой…

Но от этого не стало лучше: ревность Леоноры с необыкновенным упорством пробивала все большую и большую брешь… Рихард вначале молча страдал, но когда эти страдания достигли кульминационной точки, он решил принять меры…

Конечно, если бы сердца супругов прошли через горнило общей любви к ребенку, всем недоразумениям мог бы наступить конец. Но беда в том, что они были женаты уже пятый год, а их надежды порадоваться счастью быть отцом и матерью оставались тщетными.

Леонору это особенно сильно огорчало, но ее переживания только озлобляли ее, нисколько не улучшая ее.

Утомленный беспрерывной душевной борьбой, страстно желая отдыха и покоя, необходимых для его миролюбивой натуры, Браатц решил поселиться в своем родовом имении, находившемся в двух часах расстояния от столицы.

Леонора, узнав решение мужа, пришла в истинный восторг. Это было для нее радостной вестью, неожиданно упавшей с неба.

Она так трогательно благодарила мужа, сияя глазами и нежной улыбкой, что Рихард обрадовался новым проблескам ее любви и поспешил с приготовлениями к отъезду.

Свет одобрил решение Браатца, находя, что он поступил благоразумно!… Что ни говори, а брак Рихарда для великосветского круга был мезальянсом. И понадобились бы долгие годы, чтобы сгладить существенную грань неравного брака.

Поселившись в Диттерсгейме, Леонора сразу ожила. Здесь, в деревне, ей не к кому было ревновать мужа. Кроме того, в деревне она была выше всех по происхождению и ей нечего было бояться сделать тот или иной промах!… И молодая женщина была постоянно весела, относясь ко всем с чрезмерной любезностью, что очень радовало Рихарда. А знакомые его, часто навещавшие их в Диттерсгейме, обожали его жену и открыто выказывали свое восхищение. И Рихард успокоился, достигнув того, чего так пламенно желал. Но недолго продолжалось его счастье…

В свете добродушно подтрунивали над „деревенской идиллией“ милейшего барона, потом перестали вспоминать его, а затем и вовсе забыли!… Как вдруг разразилась катастрофа, заставившая общество вновь заняться толками и пересудами о семье барона фон Браатц!…

Отец Георгины был казначеем и человеком безупречной честности. Как вдруг пронеслась весть о том, что он застрелился, оставив после себя массу долгов и недостачу в кассе, в размере пяти тысяч талеров…

Весть эта, достигнув Рихарда, поразила его, как громом. Он не мог поверить в эту ужасную весть и, чтобы убедиться, немедленно выехал в столицу, не сказав Леоноре истинную причину отъезда.

Георгина никого не принимала, но для друга детства сделала исключение, и от нее Рихард узнал подтверждение страшной вести.

Утешив, как мог, бедняжку, он погасил долги фон Паттенбурга своими деньгами, но стереть клеймо позора был бессилен!

Похороны несчастного самоубийцы он взял тоже на себя, что заставило его безотлучно находиться с Георгиной. И злые язычки заработали…

Когда же, похоронив отца Георгины, Рихард все еще оставался в столице, не прекращая своих частых поездок к бедной девушке, нуждавшейся в утешении, в свете заговорили о том, что „барон Браатц намерен развестись со своей женой и жениться на дочери фон Паттенбурга“…

И свет одобрял это… Всем казалось правильным, если барон расторгнет брак, который был ошибкой с его стороны, и не доставил ему особой радости. Поэтому никого не удивило, когда стало известно, что г-жа Браатц тоже выехала из деревни.

Барон, узнав об этом, поспешил в Диттерсгейм, где убедился, что жена его действительно оставила его.

– За барыней приезжал какой-то худой и больной господин, – сказала ему ключница. – Барыня очень плакали, как уезжали. Прошлись по всем комнатам, со всеми нами попрощались и уехали.

Барон очень скоро добился развода, потому что жена его оставила дом самопроизвольно, на что было обращено особенное внимание. К тому же брак их был бездетным, что также имело немаловажное значение.

Когда Леонора разошлась со своим мужем, родители ее уже умерли, и она поселилась в небольшом городке Баварии, в прирейнской его части.

После объявления резолюции по бракоразводному делу, барон написал ей письмо с просьбой, чтобы она согласилась принимать от него годовое содержание, на которое она, по закону, не могла рассчитывать. Но письмо пришло обратно не распечатанным, и с той поры о ней не было ни слуху, ни духу! И Рихард загрустил…

Устроив Георгину в надежное место, у своей невестки, вдовы своего брата, очень расположенной к нему, барон впал в меланхолическое состояние, граничащее с хандрой. На него очень тяжелое впечатление произвела неожиданная перемена в его жизни, и он отказался от света, только изредка навещал свою подругу детства.

И все стали в тупик…

Значит, барон Браатц вовсе не собирался жениться на Георгине фон Паттенбург, как они предполагали…

Так шло время и Георгине исполнилось уже 26 лет. Она все еще была хороша собой и достойна любви, но без средств жениха для нее не выискивалось. В поколении подростков женского пола начали уже раздаваться злорадные речи насчет „старой девы“ и ее „увядших прелестей“, как вдруг столичный бомонд был поражен неожиданным известием!…

Георгина, на зло цветущим молодостью и красивейшим из женщин была помолвлена с всеобщим любимцем, которого ни одной красавице не удалось залучить в свои сети, с гусарским кавалеристом, бароном фон Герштейн!

Этот молодой красавец был отъявленным сердцеедом, и в великосветских салонах столицы немало женщин вздыхало о нем. Но барон порхал с цветка на цветок, срывал удовольствия и не думал ни о чем серьезном.

Красивый, с вкрадчивыми, элегантными манерами, он считался одним из самых выдающихся кавалеров аристократии! Но он, как огня, страшился цепей Гимменея, и на него пришлось махнуть рукой всем желающим брака. Поэтому неудивительно, что известие о помолвке его с Георгиной было равносильно разорвавшейся бомбе.

Переполох в обществе был ужасный… Городские старожилы не помнили другого такого происшествия, относившегося к скандальной хронике местной знати…

Шутка ли сказать!…

Георгина фон Паттенбург, у которой за душой ничего не было, кроме доброго сердца да стойкого характера, и вдруг выходит замуж за блестящего кавалера, для которого все двери самых щепетильнейших гостиных были настежь открыты…

Невероятное происшествие!…

Великосветские „кумушки“ вели оживленные беседы на эту тему, но никто из них не мог понять, что заставило барона выбрать именно Георгину себе в жены!…

Это оставалось необъяснимой загадкой даже для Рихарда!… Он, как покровитель Георгины, убедившись в прочности положения своей подруги детства, был рад за нее. И после ее свадьбы предпринял далекое путешествие…

Так прошло немало лет…

Многие ожидали, что Браатц вернувшись, женится во второй раз, но он не возвращался, чему была очень рада его невестка. В случае если бы Рихард не женился вторично, наследником всего его состояния сделался бы ее сын. Сама же она вступила во второй брак.

Когда, наконец, Рихард вернулся в родные места, все нашли, что он был прежним: веселым, остроумным и жизнерадостным. Как будто все пережитое им не оставило на нем никакого следа.

О своей жене он никогда не вспоминал даже с госпожой фон Герштейн, продолжавшей питать к нему признательную дружбу.

Сама Георгина за эти истекшие годы мало изменилась. Брак ее оказался на редкость удачным. Муж ее давно отказался от былого образа жизни и слыл хорошим хозяином и семьянином.