Дверь буфетной немедленно распахнулась.

— Вы звонили, милорд? — спросил, появляясь на пороге, дворецкий.

— Пришлите в библиотеку графин бренди, — распорядился маркиз и покинул столовую, размышляя о том, как ответить на обвинения Уоллингхема и доказать ему, что он, искажая намерения друга, в сущности, поддерживает Бранскомба.

Они перешли в библиотеку, которую Олчестер предпочитал всем другим комнатам, если хотел побыть один или в сугубо мужской компании.

Сумерки еще не наступили, но в библиотеке уже горели свечи, и в их мягком свете цветные кожаные переплеты книг на полках вдоль стен до самого потолка, покрытого изысканной росписью, выглядели особенно привлекательно.

Маркиз, впрочем, вряд ли замечал это, занятый своими мыслями. Когда дворецкий поставил на стоявший рядом с креслом столик графин резного стекла, он первым делом наполнил рюмку Уоллингхема и спросил:

— Вы, конечно, отправили обед мисс Кистны наверх, в ее комнаты?

— Конечно, милорд, я сделал это немедленно, но обед вернулся нетронутым. Мне сообщили, что юная леди не будет обедать.

С этими словами дворецкий вышел, а маркиз сказал раздраженно:

— Что за нелепость! Она не может отказываться от обеда, ведь она еще до сих пор недостаточно окрепла после трех лет жизни впроголодь!

— Очевидно, она слишком расстроена.

— Расстроена? — переспросил Олчестер, — Чем она может быть расстроена? Когда я смотрю на Бранскомба, как бы он ни был мне неприятен, мне всегда кажется, что он весьма привлекателен с женской точки зрения.

— Возможно, Кистна так не думает.

— Откуда вы это взяли? — спросил маркиз раздраженно.

— Мне кажется, что ответ на этот вопрос очевиден.

— И поэтому она дуется, прячась от нас в своих комнатах? Что с ней происходит? Боже милосердный, она получила шанс сделать самую блестящую партию, о которой любая женщина может только мечтать! Ее будущее обещает быть приятнее, чем если бы ей пришлось самой зарабатывать себе на хлеб.

— Она действительно собиралась сделать это?

— Она говорила что-то в этом роде. Естественно, я ответил ей, что единственно, в чем она имеет опыт, это работа в приюте. Но мне кажется, что с нее достаточно и того, что она там вынесла.

— Право же, Линден, вы были с ней слишком жестоки! — воскликнул Уоллингхем, и в его голосе прозвучало осуждение.

Маркиз снова посмотрел на него с изумлением:

— Я пытался дать ей понять, как ей повезло. В конце концов, она ничего не знает о Бранскомбе. Почему она не хочет выходить за него замуж?

В комнате повисло напряженное молчание. Видя, что Олчестер ждет, Перегрин был вынужден ответить:

— Как она может желать выйти замуж за Бранскомба, если она любит… другого?

Маркиз раскрыл было рот, чтобы возразить, но затем на лице его отразилось безмерное удивление. Он смотрел на Уоллингхема так, как будто видел его впервые в жизни.

Затем, не сказав ни слова, маркиз вышел из библиотеки, хлопнув дверью. Пройдя через холл, он устремился наверх по главной лестнице и, поднявшись на второй этаж, решительно направился к будуару Кистны. Но перед дверью он остановился, словно задумавшись о том, что он ей скажет, а возможно, пытаясь разобраться в собственных чувствах.

Затем он постучал. Ответом ему было молчание. Маркиз подумал, что Кистна, по настоянию миссис Дос, легла и уснула.

Он подошел к соседней двери и снова постучал. За дверью послышалось какое-то движение, потом она открылась, на пороге стояла миссис Дос.

При виде маркиза на лице ее отразилось изумление.

— Я пришел узнать, как здоровье мисс Кистны, — сказал он. — Я встревожился, узнав, что, она не стала обедать.

— Милорд, я думала, что мисс Кистна с вами.

Маркиз покачал головой.

— Ничего не понимаю! — воскликнула миссис Дос. — Внизу мне сказали, что мисс Кистна отказалась от обеда, и я подумала, что ей стало хуже. Поэтому, как только я сама пообедала, я поднялась наверх, но ее комнаты были пусты.

Словно желая убедиться в этом, маркиз отстранил экономку и вошел в спальню Кистны.

Одного взгляда на ее кровать было достаточно, чтобы увидеть: постель смята, но сейчас на ней никого нет.

— Когда я вошла сюда несколько минут назад, — продолжала рассказ миссис Дос, — я решила, что мисс Кистна передумала и спустилась к вам, ваша светлость. Дверца шкафа была, как может убедиться ваша светлость, открыта, и я подумала, что молодая леди, должно быть, переоделась без помощи служанки.

— Ее не было в библиотеке, — сказал маркиз. — И я не думаю, что она сидит в одиночестве в какой-нибудь гостиной.

— Конечно, нет, милорд! — воскликнула миссис Дос. — Но я только что подумала… ведь это могла быть мисс Кистна!

— Что — это?

— Я не подумала об этом раньше, но, когда я вошла в спальню, занавеска не была задернута. Я подошла к окну, и мне показалось, что я видела кого-то в белом, кто направлялся через лужайку к озеру.

— Не представляю, что мисс Кистне придет в голову пойти к озеру, когда вот-вот стемнеет.

— Возможно, ей было необходимо подышать свежим воздухом, милорд. Она была расстроена, очень расстроена, и это очень нехорошо для нее сейчас, потому что она все еще очень слаба после всего, что ей довелось вытерпеть в том жутком месте.

— Да, конечно, — поспешил согласиться маркиз.

— Милорд, я никогда не видела ее такой несчастной, — продолжала миссис Дос. — У меня сердце разрывалось, глядя на нее. Казалось, ей сообщили что-то очень-очень плохое.

Маркиз не сомневался, что миссис Дос сгорает от любопытства, но он промолчал, и экономка сказала:

— С вашего позволения, милорд, я бы постаралась ее найти. Нехорошо ей гулять одной по темному парку, да еще в таком состоянии. Как бы не случилось несчастья.

Маркиз внимательно посмотрел на экономку и, не сказав ни слова, вышел.

Вместо того чтобы спуститься по главной лестнице в холл, где у двери дежурил лакей, он быстро прошел до конца коридора, где была другая лестница, которая вела в восточное крыло огромного дома. По этой лестнице можно было спуститься к двери, выходившей прямо в парк.

Дверь была заперта, но маркизу потребовалось всего несколько мгновений, чтобы повернуть ключ в замке и отодвинуть оба засова. Он оказался на лужайке, отлого спускавшейся к самому озеру, скрытому за деревьями и кустарником. Странно, подумал Олчестер, почему Кистне пришло в голову отправиться именно сюда. Но тут он вспомнил один разговор, и это заставило его ускорить шаг.

Однажды, когда они с Кистной шли по мосту через озеро, девушка, любуясь игрой солнечных бликов на поверхности воды, спросила:

— Вы когда-нибудь купались в этом озере? Я уверена, что купались, хотя бы в детстве.

— Очень часто, — ответил маркиз с улыбкой, — но только с этой стороны. Та часть озера опасна.

— Почему?

— Садовники аббатства называют это «зыбучими песками». К тому же там, наверное, есть какое-то подводное течение. Несколько лет назад там нашли утопленника. Мой отец запретил мне и всем остальным приближаться к этому берегу.

— И, я уверена, вы повиновались, — смеясь, заметила Кистна.

— Конечно, — ответил маркиз. — Я был примерным ребенком.

Теперь эта легкомысленная болтовня показалась ему зловещей, хотя он и повторял себе, что смешно даже думать о подобных вещах. Тем не менее маркиз шел все быстрее. Вскоре он миновал первую живую изгородь, затем усыпанные белыми цветами вишни и миндаль. Теперь Олчестер почти бежал.

Он пытался убедить себя, что фигура в белом, о которой говорила миссис Дос, на самом деле была кустом цветущей сирени, которая роняла в лунном свете свои лепестки, но доводы рассудка не помогали. Все больше убеждаясь в том, что его подозрения могут оправдаться, маркиз бросился бежать быстрее.

Он и забыл, как далеко протянулось озеро и как густо разрослась сирень в этой части парка за последние пять лет. Наконец, когда маркиз уже начал задыхаться, а сердце, казалось, готово было выскочить из его груди, заросли кончились и он увидел берег озера и… Кистну.

Чувствуя, как отлегло у него от сердца, когда он увидел девушку, но раздраженный своими беспочвенными страхами, он остановился в тени деревьев и смотрел на нее.

Кистна стояла на высоком берегу над тем самым омутом, в котором много лет назад утонул человек. Девушка стояла нагнувшись, и маркиз не мог понять, что она делает. Он предположил, что Кистна собирает цветы, но было странно, что она делает это ночью и в самой глухой части парка.

И тут он увидел на берегу у ее ног что-то большое и массивное. В неверном лунном свете трудно было разглядеть как следует, но маркиз догадался, что это коричневый холщовый мешок. В такие мешки служанки в аббатстве собирали белье, чтобы отдать его в стирку. Но зачем девушке понадобилось приносить мешок сюда, на берег озера?

В следующую минуту маркиз заметил, что Кистна привязывает к лодыжкам какую-то веревку. Другой конец веревки тянулся к мешку.

Девушка выпрямилась и взглянула на лежавшее внизу озеро. Маркиз с ужасом понял, что она собирается сделать.

Через мгновение он оказался рядом, но, когда он уже протянул руки, чтобы удержать ее, девушка вскрикнула.

— Нет… нет! Уходите! Оставьте меня! Вы меня… не остановите!

Девушка вырывалась у него из рук, и маркиз отчетливо понимал, что она стоит на самом краю обрыва и при малейшем неловком движении может потерять равновесие и упасть в воду.

Крепче прижав к себе, он попытался Оттащить ее От опасного места, но понял, что привязанный к ногам девушки мешок удерживает ее. Должно быть, в нем были камни.

— Как вы могли додуматься до такого?

— Я все равно не могла… ничего сделать, — ответила Кистна.

— Нет, могли! — Голос маркиза звучал почти грубо, так он испугался.

— Если бы только… вы пришли… всего на минуту позже, — прошептала Кистна, — меня бы уже… не было и никто… никогда… не смог бы меня найти.