Девушка торопливо присела в реверансе и протянула поднос Роберту, чтобы он как можно лучше рассмотрел то, что старался изобразить кондитер.

– Это для вас, милорд. Выполнено в вашу честь по заказу лорда Хиллсборо.

У Элдсуайт перехватило дыхание.

Разглядев торт во всех деталях, Роберт побагровел от гнева и вскочил из-за стола.

– Что все это значит? – спросил он у Гарольда.

Гарольд с улыбкой на лице подошел к девушке с подносом.

– Ну что ты так кипятишься, дорогой братец? Я заказал это в память о твоем славном скакуне, безвременно покинувшем этот свет. Хотел, чтобы мы все почтили его память. Ну что, леди Элдсуайт, желаете его отведать?

Старший брат Роберта протянул Элдсуайт свой кинжал.

– Может быть, вы сможете разрезать… вот здесь. – С этими словами Гарольд отрезал шею коню, сделанному из бисквитного теста, и часть торта, изображавшая голову лошади, упала с подноса прямо к ногам Роберта.

Рассвирепев, Роберт выхватил из ножен кинжал и в мгновение ока перескочил через стол.

Гарольд вынул свой нож и одним размашистым движением ударил Роберта по руке. На широком рукаве жакета расплылось большое пятно крови. Роберт набросился на Гарольда и прижал его к возвышению, приставив кончик кинжала к щеке брата.

Леди Маргарита в ужасе вскочила на ноги.

– Нет, Роберт! Не надо. Он пьян и не хотел испортить вам праздник. Это я во всем виновата. Это я наняла трубадура и велела ему спеть балладу. – Маргарита повернулась к Элдсуайт: – Я не знала о предстоящей помолвке. Даже не догадывалась. Песня была вульгарной, но я не хотела вас оскорбить. Простите меня. – У Маргариты было такое ангельское выражение лица, словно она и впрямь раскаивалась в содеянном. И только глаза у нее оставались холодными и колючими, а в голосе слышалась фальшь.

Элдсуайт взяла Роберта за руку и заглянула ему в глаза:

– Я знаю: ты никогда не поднимешь руку на родного брата. Как бы жестоко он ни поступал с тобой, он – твой единственный родственник. А у тебя доброе сердце.

Гарольд приподнял голову и самодовольно ухмыльнулся:

– Если убьешь меня, братец, будешь потом всю жизнь мучиться от угрызений совести. Наш бедный покойный отец перевернется в гробу, когда узнает, что его любимый сын совершил смертоубийство. Тебя повесят, и ты никогда ке получишь мой графский титул и наследственные владения.

Элдсуайт мысленно молила Бога смягчить сердца обоих братьев.

Но Роберт не смягчился. Его взгляд, устремленный на брата, оставался таким же суровым. Зал погрузился в тишину. Толпа раскололась пополам. Словно невидимая стена выросла между людьми Гарольда и солдатами Роберта. Сэр Томас и сэр Хьюго, держась за мечи, подошли к возвышению. Они встали за спиной Роберта, дав понять, на чьей они стороне.

Роберт бросил взгляд на Элдсуайт, затем стал пристально вглядываться в лица присутствующих, словно стараясь угадать, кого они поддерживают. Затем Роберт перевел взгляд на брата.

– Скажи спасибо леди Элдсуайт, Гарольд. Я решил пощадить тебя, потому что моя невеста попросила меня об этом. – Роберт опустил кинжал, но в его голосе слышалась угроза.

Гарольд тут же успокоился и поднялся с пола. Затем шутливо приподнял шляпу и поклонился Элдсуайт. Все это время его лицо не покидало насмешливое и презрительное выражение.

Элдсуайт вздохнула. Она постаралась ничем не выдать своего гнева и возмущения наглостью Гарольда.

Скамейка заскрипела, и из-за стола поднялся епископ. Похоже, его преосвященство намеревался положить конец ссоре двух братьев. Он возвел к небу свой указательный перст.

– Ныне отпущаю вас с миром, други мои. Ступайте с миром и спокойной вам ночи. – Это была не просьба, а приказ, который был незамедлительно выполнен.

Гарольд выбежал из зала. Хорошенькая девушка-служанка, которой он весь вечер строил глазки, шла с ним рядом, вцепившись ему в руку. Епископ и его свита следовали за графом Хиллсборо, не отставая ни на шаг. Волынщики играли веселую мелодию. Потрясенные и расстроенные гости, перешептываясь, расступались, освобождая процессии дорогу к дверям. Мужчины с любопытством поглядывали на Элдсуайт, взволнованно что-то говорили друг другу, прикрывая рот ладонью. Слуги, не поднимая глаз, торопливо убирали со столов.

Сэр Роберт положил в ножны меч и зажал рукой рану. Взглянув на свою ладонь, он увидел кровь. Роберт хмурился и вглядывался в лица рыцарей. Затем он перевел взгляд на леди Маргариту, которая демонстративно покидала зал. Дамы помогали ей сойти с возвышения и поправляли ее юбки. Леди Маргарита смотрела на Элдсуайт с откровенной неприязнью.

Роберт встал так, чтобы Маргарита видела его и слышала каждое слово. Он громко сказал, взяв Элдсуайт за локоть:

– Пойдемте со мной. Наверх. – Говоря это, Роберт, прищурившись, смотрел на Маргариту.

Слова Роберта прозвучали как приказ, не требующий обсуждения. В его голосе Элдсуайт послышалась угроза. Больше всего желая, чтобы этот ужасный вечер, ставший вереницей сплошных унижений, как можно скорее закончился, Элдсуайт смиренно покинула зал рука об руку со своим женихом, как ей велело чувство долга. Когда они достигли лестничного пролета, Роберт отпустил ее руку. Дальше он шел впереди, показывая Элдсуайт дорогу. Они двигались по длинному коридору, пока не остановились перед арочными дверями, которые вели в помещение с каменными стенами и полами – большое и пышно меблированное. На стенах были развешаны гобелены, на полу лежали дорогие персидские ковры. Посредине стояла широкая дубовая кровать. В огромном – в человеческий рост – камине потрескивал огонь.

Роберт провел Элдсуайт внутрь, закрыл дверь, заперев ее на железный засов. Затем он повернулся и, посмотрев на Элдсуайт, заявил:

– Сегодня вы будете ночевать здесь. – Не дожидаясь ответа, Роберт продолжил: – Я не собираюсь оставлять вас на ночь там, где до вас может добраться мой брат и где вас может оскорбить мстительная Маргарита. – Роберт поморщился, когда произнес имя бывшей невесты. Его взгляд был твердым и выражал непреклонность.

В последний раз Элдсуайт видела Роберта таким мрачным в тот день, когда ему пришлось закончить страдания обреченной на мучительную смерть лошади. Элдсуайт не решилась ему перечить. По правде говоря, она была несказанно рада тому, что ей сегодня не придется ночевать в женской опочивальне. Однако она не знала точно, с какой именно целью Роберт привел ее сюда и чего он от нее ждет. Элдсуайт было не по себе. Она поправила выбившуюся из косы прядку непокорных волос и скрестила руки на груди.

Роберт хотел было что-то сказать, но передумал и подошел к камину.

– Сейчас пламя разгорится и станет теплее, – сказал он спокойно, опустился на корточки и подбросил в огонь еще одно полено. Роберт сидел спиной к Элдсуайт, положив раненую руку на колено.

Элдсуайт видела, что он взволнован. Роберт не случайно сел к ней спиной: он не хотел, чтобы Элдсуайт догадалась, что неприятная сцена на праздничном пиру по случаю их помолвки задела его за живое. Роберт выглядел потерянным. И таким одиноким, словно не знал, на кого в жизни можно положиться. Роберт сейчас был совсем не похож на человека, который недавно убеждал Элдсуайт в том, что она должна смириться с тем, что у нее есть дар, и с тем, что она – колдунья, заговаривающая лошадей. В этом сидевшем у огня усталом, ссутулившемся мужчине мало что осталось от бесстрашного и самоуверенного Черного Всадника.

Сейчас перед ней был ранимый, уязвимый человек, который прошел через суровые жизненные испытания – жизнь с жестоким деспотичным отцом, с завистливым мстительным братом, отношения с женщиной, которая сначала приняла его любовь, а потом предала ее, изменив ему с другим мужчиной. Он был намерен сам пробить себе дорогу в жизни. Элдсуайт хотелось, чтобы Роберт облегчил душу, рассказав ей о своих страданиях. Но она не знала, как помочь ему. Не знала, как себя с ним вести, что делать. Поэтому Элдсуайт так и осталась стоять возле двери, не решаясь пройти в комнату. В глубине души она надеялась, что Роберт сам обратится к ней за помощью, однако сомневалась в этом.

Элдсуайт наконец отважилась пройти в комнату. Затаив дыхание, она молча подошла к Роберту – так близко, что могла его коснуться.

– Прошу вас, Роберт, – ласково проговорила она. – Вы ранены. Позвольте мне осмотреть вашу рану и сделать вам перевязку.

Роберт не проронил ни слова. Он даже не поднял глаз на Элдсуайт. Он взял ее руку и приложил ладонь к своему лбу. Рана перестала кровоточить. И Элдсуайт поняла, что Роберта мучила не физическая боль, а душевная.

Элдсуайт растрепала пальцами волосы Роберта, погладила его шею, а затем стала массировать ему плечо, чувствуя, как под ее ловкими пальцами напрягшиеся мускулы расслабляются. Когда Элдсуайт опустила руку, Роберт поднялся и повернулся к ней лицом.

– Если бы не вы, я убил бы сегодня родного брата.

– Нет, не убили бы. Вы бы не смогли…

– Я должен сообщить вам кое-что. У Гилроя есть тайные союзники. Он собирается выступить в поход на Хиллсборо. Я должен выехать вместе с моим войском ему наперерез.

Элдсуайт похолодела.

– Когда? – прошептала она.

– Как только я все подготовлю. – Роберт говорил так тихо, что Элдсуайт скорее угадывала, чем слышала его слова. – В сложившихся обстоятельствах нельзя терять драгоценное время. Здесь небезопасно. Я отправлю вас подальше отсюда.

Элдсуайт тяжело вздохнула и приказала себе сохранять спокойствие.

– Куда?

– В Лондон. Вместе с епископом и его охраной.

Элдсуайт молчала, сжимая дрожавшие руки. Она боялась потерять самообладание.

– А как же вы? Ведь войско Гилроя превосходит ваше по численности.

Ни единый мускул не дрогнул на бесстрастном лице Роберта, только руки выдавали его волнение. Он барабанил пальцами по рукоятке меча.

– Не важно. Я дал клятву королю.

Его лицо было бесстрастным, словно высеченным из камня. Но Элдсуайт чувствовала, что Роберт скрывает свои искренние чувства. Вдруг его взгляд упал на ее руки. Сама того не замечая, Элдсуайт начала крутить на пальце перстень, который подарил ей Роберт. По глазам Роберта она поняла, что ему хочется прикоснуться к ней, но он борется с собой, сжимая кулаки.