Я хочу поцеловать ее сладкие губы, но если потороплюсь, то выходные пролетят слишком быстро. А это последнее, чего мне хочется. Я хочу насладиться временем, которое проведу с Самантой, когда нам никто не будет мешать.

Отстранившись, я приподнял ее лицо, и улыбнулся.

— Готова ехать? — спросил я.

Прищурившись от солнечных лучей, бьющих ей в глаза, она нежно улыбнулась мне.

— Очень даже готова. Будет здорово уехать из Майами на выходные. Прошло уже столько времени с тех пор, как я ездила куда-нибудь с…

Она недоговорила, ее глаза округлились и в них застыло извиняющееся выражение. Мне не хотелось, чтобы со мной она ощущала себя некомфортно из-за чего-либо. Нельзя обвинять ее в том, что ей комфортно открыто разговаривать со мной. Честность — основа любых отношений, будь то дружба или любовь.

— Все в порядке, дорогая.

— Мне следует прекратить это. Я не хочу больше разговаривать о Майкле в эти выходные.

— Думаю, мы с этим справимся, — улыбнулся я и повернулся открыть для нее дверь.

Не упоминать его имя, значит, свести мою вину к минимуму. С глаз долой из сердца вон — мой девиз на эти выходные.

Саманта поблагодарила меня и скользнула на сиденье. Когда она потянулась, чтобы пристегнуть ремень безопасности, вырез ее платья опустился, демонстрируя крошечный кусочек декольте. Я посмотрел на нее и снова мой взгляд замер на ее теле. Я старался не замечать, как ткань ее платья на бедрах съехала набок. Смотреть на это — все равно, что получить пулю в грудь.

Захлопнув дверь, я обошел вокруг машины и сел на водительское сиденье. Повернул ключ в замке зажигания и мотор загудел. Когда я выехал на шоссе и нажал на газ, он заурчал.

— Скажи Майами «до свидания», — предложил я, переключил скорость и накрыл ее руку своей.

Она сделала глубокий вдох и посмотрела в окно. Какое-то непонятное чувство мелькнуло на ее лице, прежде чем она прошептала «прощай».


До международного аэропорта Майами мы ехали в тишине. Я начал беспокоиться из-за того, что позвал ее с собой, и волновался, вдруг она передумала. И еще я уверен, что ее беспокоит что-то помимо Дьюка, и беспокоился, что это может быть связано со мной.

Она смотрела в окно. Песня, льющаяся из включенного радио, разбавляла тишину, но музыка не то, что мне хочется слышать. Я хочу, чтобы она поговорила со мной — доверилась мне и поняла, что всегда может положиться на меня. Мне хочется, чтобы машину заполнил ее голос, успокаивая мои нервы, но она молчит.

— Пенни за твои мысли, милая, — нарушил я непроницаемую тишину.

Саманта повернула голову ко мне и улыбнулась.

— Я размышляла о том, насколько приятна наша поездка. Моей матери бы понравились виды. Она часто говорила, как было бы здорово приехать в Майами и насладиться солнцем, но умерла до того, как ей представился шанс увидеть его.

— От чего она умерла? — задал я вопрос и сразу же возненавидел себя за него. Она расстроена. Последнее, чего мне хочется, это расстроить ее еще больше.

— Рак груди. Она умерла, когда мне было восемь лет, — ее унылый голос полон боли, и эта боль сильно резанула и по мне.

— Вы были близки?

Она кивнула, светлые пряди ее волос колыхнулись над загорелыми плечами.

— Я единственный ребенок, поэтому я гордость и радость своих родителей, их маленькая девочка. Я всегда могла рассчитывать на них обоих.

Я перевел взгляд на дорогу, а затем снова посмотрел на ее профиль.

— Затем у нее обнаружили рак груди четвертой стадии, и моя жизнь словно остановилась. Я сидела и наблюдала, как ее состояние ухудшается, а спустя шесть месяцев она умерла. Время словно застыло, вплоть до ее смерти. Когда мамы не стало, отец заменил мне обоих родителей. Мы и осознать не успели, как мне уже исполнилось девятнадцать, и я переехала к Майклу. Я не виделась с отцом, пока он не позвонил мне и не сказал, что тоже умирает.

Саманта уставилась вперед, словно на толстом стекле показывали фильм из ее воспоминаний. Она беспокойно сжимала руки, лежащие на коленях, в кулаки, и мне ничего не хотелось больше, чем остановить машину, притянуть ее в свои объятия и успокоить.

Вместо этого, я потянулся к ней и взял ее за руку. Несмотря на теплый день, у нее ледяные руки. Она посмотрела вниз на наши руки, затем снова на меня и улыбнулась.

— Спасибо.

— За что? — знаю, что ничего не сделал.

— За то, что ты есть. За то, что помог мне увидеть, что я все еще человек.

— Всегда рад помочь, Саманта, — я крепко сжал ее руку.

Мне хотелось рассказать ей, как она изменила и меня тоже. Я больше не тот мужчина, каким был, когда она впервые переступила порог моего кабинета. Я больше не воспитанный доктор, который пропускает всех вперед. Я мужчина, сгорающий от любви к женщине, которая ему не принадлежит. Также я мужчина, которому уже плевать на ограничения, потому что, когда речь идет о Саманте, я уничтожу их все, лишь бы быть рядом с ней.

Признание в любви вертится на кончике языка, но я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, хотя сердце буквально вопит о моих чувствах. Нужно рассказать о своих чувствах, выбрав правильный момент, или не рассказывать вообще.

Мы летели до Нью-Йорка около двух часов. Я удобно устроился в сиденье первого класса и был очень рад видеть Саманту, расслабленно сидящую рядом. Напряжение, которое я раньше заметил на ее лице, исчезло, и на смену ему пришла довольная улыбка, пока она смотрела на облака через иллюминатор.

Беспокойство, что она может изменить свое решение, снова стрелой пронзило грудь. Я сделал глубокий вдох и постарался остановить бешеный поток мыслей. Полагаю, что-то произошло с Майклом, перед тем как она ушла. И хотя этот вопрос готов сорваться с моих губ, я понимаю, что не могу задать его, потому что причина, по которой я хочу знать это, очень эгоистична.

Саманта проспала большую часть полета. Ее легкое дыхание касалось меня, и я не мог не любоваться ею. Она похожа на ангела. Ее мягкие губы приоткрылись, а щеки порозовели во сне. Длинные ресницы лежат на щеках и изредка подрагивают. Наклонившись к ней, я нежно поцеловал ее в щеку, а затем вытащил бумаги и начал просматривать речь, которую должен произнести завтра.

В аэропорту нас ждала машина, чтобы отвезти в отель. Руководство больницы организовало все для меня и моей спутницы, включая бронирование номера в отеле, поэтому все было идеально, начиная от водителя и заканчивая поездкой в отель.

Я положил руку Саманте на поясницу, пока мы шли к стойке администратора. О нашем багаже позаботились посыльные, поэтому в руках у нее была только сумочка. Взглядом я проследил за ремешком, свисающим с ее плеча вниз, и был вынужден отвести взгляд.

Администратор за стойкой заметила это и понимающе мне улыбнулась.

— Чем могу помочь, сэр?

— У меня бронь на имя доктора Романа Блейка.

Ее пальцы проворно запорхали над клавиатурой, и после нескольких кликов мышки она нашла мое имя.

— Вот, нашла, доктор Блейк. Ваш номер на восьмом этаже. Я позабочусь, чтобы ваш багаж доставили к вам в номер.

Я взял ключ от комнаты, который она вручила мне, и, улыбнувшись ей, повернулся к Саманте.

— Готова? — спросил я.

Саманта моргнула, а затем посмотрела на администратора, которая переводила взгляд с меня на Саманту и обратно. Щеки Саманты мило покраснели, и она подошла ближе к стойке администратора.

— Проверьте и мою бронь тоже.

Я мгновенно смутился и почувствовал, как мои щеки тоже залил румянец. Я не подумал, что Саманта может забронировать свой собственный номер. Не знаю, чего ожидал, когда мы, наконец-то, приехали в отель. Неужели я только что предположил, что она будет делить со мной один номер?

— Конечно же, — я усмехнулся, пытаясь как-то скрасить наше смущение.

Положив сумочку на стойку, она назвала администратору свое имя.

— Саманта... Олдридж.

Заминка Саманты вынудила женщину поднять голову и бросить быстрый взгляд на меня, затем она снова опустила голову и продолжила печатать.

Администратор закусила уголок губы и с улыбкой подняла голову.

— Кажется, ваш номер на пятом этаже, миссис Олдридж.

— Отлично, — поспешно сказала Саманта.

Мне не нужно видеть ее лицо, чтобы понять, что она покраснела. Ее плечи напряжены, а спина прямая.

— На самом деле у нас есть свободный номер на восьмом этаже, но он через несколько дверей от номера доктора Блейка.

Мне хотелось перегнуться через стойку и поцеловать администратора за то, что она дала мне столь желаемое. Когда она посмотрела на меня, я подмигнул ей, и она покраснела.

— Честно, все в порядке. Не хочу нагружать вас лишней работой, — продолжала Саманта.

Администратор снова улыбнулась.

— Никаких проблем, миссис Олдридж, — она что-то снова напечатала. — Вот. Я обо всем позаботилась.

Она вручила Саманте карту-ключ и та повернулась ко мне с неловкой улыбкой на лице.

— Готов? — она смотрела куда угодно, только не на меня, и я не смог сдержать улыбку.

— Да. Они доставят багаж в наш номер, — я осознал свою ошибку и практически подавился словами. Кашлянув, я попытался снова. — Я имел в виду наши номера.

Но она по-прежнему отказывалась смотреть мне в глаза.

— Хорошо, — согласилась она, нервно покусывая нижнюю губу, что вызвало во мне определенную физическую реакцию.

Стряхнув с себя наваждение, я глубоко вздохнул.

— После тебя, — и жестом предложил ей идти передо мной.

Поездка грозила превратиться в череду неловкостей, и я отчаянно хотел вернуть все в нужное русло.

Нам понадобилось десять минут, чтобы добраться до восьмого этажа, и мы ни на минуту не оставались одни. В Нью-Йорке, черт возьми, слишком много людей.