Только реконструктивная пластика.

Я вздрогнула, когда подумала об ужасных историях и образах, которые мне никогда не удастся выбросить из головы. Одна за другой картины ужасных результатов пластических операций промелькнули перед глазами. Я отказываюсь позволить какому-то новоиспеченному докторишке, только окончившему колледж, использовать меня, как свой первый опыт создания Франкенштейна.

Не могу похвастаться кучей друзей, близких или просто знакомых, но я знакома с несколькими женщинами в загородном клубе, который мы с Майклом посещаем. Они с гордостью рассказывали о своих пластических операциях, будто просто нацепили на себя пару вещиц от Маноло Бланика (Примеч. Маноло Бланик — испанский дизайнер обуви и основатель одноименной компании). Я видела этих женщин до операции и после нее, и прекрасно понимала, что выглядели они гораздо лучше после.

Для такой стеснительной девушки, как я, понадобилось собрать все свое мужество, чтобы начать разговор с Молли Дуглас, и выразить свой восторг по поводу красивого розового блеска для губ и того, как сказочно он смотрится на ее губах. Большего одобрения и не потребовалось, она подробно рассказала мне о пластическом хирурге, который сделал «небольшую» поправочку ее губам.

Доктор Маркус Стейн — пластический хирург, к которому обращается почти каждая домохозяйка Майами, когда ей необходимо сделать небольшую подтяжку. Я внимательно слушала ее объяснения о полученном опыте в этой области и когда к разговору присоединилась другая женщина, а затем еще одна, я поняла, как же мне не хватало общения с другими людьми.

Через полчаса к нам присоединились еще две женщины, и я посчитала счастливой случайностью и возблагодарила судьбу, когда одна из них представилась как единственная и неповторимая миссис Стейн. Другие женщины нахваливали работу ее мужа и хихикали, как школьницы, когда спрашивали, каково это — ощущать на себе такие руки каждую ночь.

Разговор продолжался и когда все выпили немалое количество «Мимозы» (Примеч. «Мимо́за» — алкогольный коктейль, представляющий собой смесь шампанского и свежего апельсинового сока), разговор коснулся доктора Романа Блейка, партнера доктора Стейна. Не уверена, повлиял ли алкоголь на то, что рассказала миссис Стейн, но она очень охотно отметила, что, хотя ее муж и мастер своего дела, тот самый доктор Блейк еще лучше.

Я внимательно слушала, цепляясь за каждое слово о неизвестном Романе Блейке, затем извинилась и побежала домой искать в интернете информацию о нем. Всю дорогу домой я недоумевала, почему, если доктор Блейк гораздо лучше, они не обратились к нему с просьбой об операции. Может быть, если бы я задержалась еще ненадолго, я бы узнала все и не стала бы возлагать все свои надежды на доктора Романа Блейка.

С трудом сглотнув, я положила клатч сбоку от себя на кресло и начала медленно раздеваться. Халат завязывался сзади, и прохладный воздух обдувал спину и попу. Я аккуратно села на кушетку, покрытую бумажной простыней, и подоткнула халат вокруг себя со всех сторон таким образом, что он полностью скрывал меня. Поерзала попой, пока не нашла удобного положения; я сидела на кушетке, свесив ноги, как ребенок, и ждала прихода доктора.

За дверью я услышала щелчок зажима на планшете для бумаг, затем раздался легкий стук, и дверь медленно открылась. Я задержала дыхание, и комок нервов внутри меня взорвался.

Не знаю, чего я ожидала. Когда я думала о лучшем пластическом хирурге, то рисовала в своем воображении пожилого мужчину с огромным опытом и знаниями. Человека, который прожил долгую жизнь и у которого были морщины, доказывающие это.

Но в кабинет зашел совсем другой человек. Нет. Этот мужчина был едва ли старше меня, высокий и крупный. Крупный не в том смысле, что съел много бургеров и картошки фри в последние несколько лет, а такой накачанный, что костюм хирурга, который должен был сидеть свободно, облегал его мощные ноги как вторая кожа. Он поправил длинный белый халат и закрыл за собой дверь. Комната будто уменьшилась в десять раз, когда он вошел.

— Как поживаете, миссис Олдридж?

Святые небеса, он еще и англичанин. Мышцы моих бедер сжались от сладкого акцента в каждом произнесенном им слове. У него глубокий и мелодичный голос. Я ощущала, как каждое сказанное им слово находит отклик в тех местах, которые не испытывали никаких ощущений уже более года.

Он приподнял страницу на планшете и просмотрел данные в моей карточке. Рукава его халата были закатаны, и я не могла не заметить, какими крепкими были его предплечья. Твердыми. Накачанными. Идеальными. Длинные пальцы держали черную ручку, которой он делал пометки в моей карточке. Обручального кольца на пальце нет. Обычно я не проверяю такие вещи, но мысленно отметила, что он не женат.

— Я… — мне наконец-то удалось выйти из ступора, но я не знала, как закончить предложение. Хорошо — вот что обычно отвечают, но когда я поколебалась с ответом, он оторвал взгляд от записей, которые делал, и посмотрел на меня в ожидании ответа.

Наши взгляды встретились, и цвет его глаз сразу же напомнил мне о рюмке виски. Цвета жженой карамели, они сверкали под флуоресцентными лампами над нами.

Он улыбнулся, и на его щеке появилась милая ямочка. Воздух буквально покинул мои легкие, и я почувствовала, как моим щекам стало так жарко, будто я выпила несколько стаканов виски.

— Я очень нервничаю, — честно сообщила я. Честность когда-нибудь станет причиной моей смерти.

Он рассмеялся и убрал планшет.

— Уверяю вас, это совершенно нормально. По правде говоря, я не думаю, что за все время моей практики у меня когда-нибудь был пациент, который бы не нервничал по какому-нибудь поводу. Многим моим пациентам с трудом удается убедить себя, что для них все может измениться.

Я знала, мне следовало сказать ему правду сейчас, но страх оглушил меня, я не могла дышать, не то, что объяснить ему, что я не такая, как его пациенты. Мне очень не хотелось, чтобы он отвернулся от меня. Отказал мне. Я хотела эту операцию больше, чем что-либо в своей жизни.

— Прошу простить меня, — извинился он, отрывая меня от моих внутренних страхов, — я ведь даже не представился. Доктор Блейк, но лучше зовите меня доктор Роман. Доктор Блейк — так называют моего отца, насколько я знаю, — и невинно улыбнулся.

Он протянул мне руку, и лишь спустя несколько секунд я осознала, что он хочет пожать мою. Мне показалось, что к руке привязана двадцатикилограммовая гиря, когда я подняла ее и вложила в его большую теплую ладонь.

— Приятно познакомиться, миссис Олдридж.

А затем, будь проклято мое сердце, он улыбнулся, и на его щеках снова появились ямочки. Я моментально забыла, зачем пришла сюда, кто я такая и кто он такой. Время замерло на несколько секунд, и в этот момент случилось что-то действительно удивительное. Я возбудилась. Вот как-то так. Без прикосновений и сладкого шепота. Без сексуальных обещаний. Просто улыбка, и я уже не уверена в том, что мне нужна операция. И акцент, ради которого я могла бы переплыть Атлантический океан, лишь бы услышать его рядом с моей кожей.

Пожалуй, это было самое слабое рукопожатие, которое только можно вообразить. Смутившись, я выдернула руку из его ладони и поерзала на кушетке, неожиданно осознавая, что на мне только тонкий бумажный халат и трусики.

— Мне тоже, — хрипло сказала я.

Он сел в офисное кресло напротив меня и, оттолкнувшись ногами, подкатился в кресле ко мне. Я знала, что должно было произойти. Я знала, что сейчас он задаст мне ужасный вопрос. Желание закричать и убежать из комнаты, размахивая руками, было почти непреодолимым.

— Итак, расскажите мне вашу историю, миссис Олдридж. Чем я могу помочь вам? — его глаза на миг опустились к моей карточке. — В вашей карточке говорится, что вы хотели побеседовать со мной с глазу на глаз о вашем состоянии…

Он не закончил предложение, видимо, ожидая, что я сама все объясню, заполнив пробелы.

Я заметила, что на его лице появилось терпеливое выражение, и мне захотелось просто излить ему душу.

Мое состояние… вот мы и пришли к этому. Я знала, что рано или поздно этот вопрос возникнет. Я ожидала этого. Ответ вертелся на кончике языка, но я не могла вымолвить ни слова.

После двух часов интенсивного изучения информации о лучшем пластическом хирурге Майами, специализирующемся на реконструктивной пластике, докторе Романе Блейке, мои мечты потерпели крах. Теперь я знала, почему женщины в клубе не обратились к нему за помощью. (Примеч. Реконструктивная пластика (она же восстановительная пластика) — вид пластической хирургии, которая направлена на создание и восстановление формы и работы органа или части тела. Необходимость реконструктивной пластической операции объясняется врожденными изменениями, последствиями травм и операций).

Я читала статью за статьей о докторе Блейке, и мое отчаянье росло, так как все они утверждали одно и то же. Роман Блейк начал свою карьеру как пластический хирург — это его личный выбор, причину которого он всегда держал в секрете. Тем не менее, после одного года частной практики, он неожиданно сменил область деятельности с косметической пластики только на реконструктивную.

О его решении ходили толки и сплетни, но ни единого объяснения от самого Романа Блейка не было получено. С тех пор он отказывал всем пациентам, которые обращались к нему, направляя их к своему партнеру по бизнесу доктору Стейну.

Не знаю, почему решила, что именно я буду той, кто изменит его решение после стольких отказов, но теперь это уже неважно, так как я сижу здесь.

Мне следовало чувствовать немалую толику уверенности в своем решении. Весь прием я убеждала себя, что неважно, сколько это будет стоить или какие условия он выдвинет, оперировать меня будет только доктор Блейк.

Мне хотелось, сидя прямо и высоко держа голову, рассказать ему, что именно я хочу, даже принимая во внимание, что в данный момент я хочу не новое тело, а почувствовать себя живой в своем.