Декс

Я посмотрел вниз на противника, мне нужно время, чтобы аккуратно его изучить и разработать план нападения. Мы стояли друг напротив друга в кругу, очерченном мелом, на холодном цементном полу в подвале. Нас окружали десятки людей, в последнюю минуту перед началом боя выкрикивающие ставки. Затхлый, с запахом пота воздух звенел от адреналина, но я отбросил все и нацелился на мужика, который попытается выбить все дерьмо из меня, как только прозвучит гонг. У него смертоносное выражение лица, но ему не получится запугать меня. Я уже выиграл этот бой; просто он ещё об этом не знает.

Мои губы изогнулись в улыбке. Скоро парень все поймет.

– Чего улыбаешься, ты, слабак хренов? – провоцировал он. – Ты даже уже не морпех. Ты ни хрена не можешь, Портер. Мне почти жаль, что они поставили меня против такого несчастного инвалида, бывшей морской задницы.

Моя улыбка стала шире. Не мог дождаться, чтобы преподать этому засранцу урок. Морпехи бывшими не бывают. Если стал морпехом, то всегда им будешь. Тот факт, что я признан «непригодным» для действительной службы, ничего не меняет. Меня взбесило то, что такой кусок дерьма не понимает этого. Если бы у меня не было частичной потери слуха на левое ухо, или «акустической травмы», на которую ссылались врачи, я все ещё был бы за рубежом вместе с остальной моей группой. Все во мне хочет быть там, бороться за свою страну бок о бок с ними. Но я застрял здесь, с почестями отправлен в запас и вынужден уйти в отставку, а мне ещё нет тридцати.

Мое тело все ещё гудело от энергии и смертоносной силы морского пехотинца. Мозг все ещё функционировал и разрабатывал стратегии, как у морпеха. Единственный способ притупить чувства – это выбивать дерьмо из других парней, вот почему я участвую в подпольных боях. Это были исключительно военные – кого-то уволили по какой-то причине, кто-то не был на действительной службе – но никогда посторонние. Посторонним доверять нельзя, все было чрезвычайно секретно, потому что если бы здесь поймали какого-то действующего военного, его бы тотчас вышвырнули. Уверен, в разных подразделениях вооруженных сил существовало соперничество, и там болтали много всякого дерьма, но также были и доверительные отношения. Мы все были воинами. Бойцами.

Мы собирались вместе каждые несколько недель и некоторые люди дрались, в то время как остальные просто смотрели и делали ставки. В конце концов, все мы искали одно и то же: способ выпустить пар, чтобы и дальше функционировать в наших «нормальных» жизнях. Никто никогда не получал серьезных травм. Всегда кому-то поручали следить за боем и заботиться о том, чтобы он не вышел из-под контроля. В этих боях было что-то, что отличало их от обычных драк в баре и поднимало на уровень или два выше.

Риз – он был здесь главным и организовывал все бои – отправит массовую рассылку SMS о предстоящем бое и даст знать, когда и где он будет. С военной базой Пэррис-Айленд и крепостью поблизости, здесь никогда не было недостатка в бойцах или зрителях. Места проведения чередовались между разными подвалами, гаражами и складами в этом районе, обычно каждые несколько недель или около того. Риз принимал ставки на победителя, и это было безумие, сколько денег люди готовы выбросить на ветер за один бой. Я участвовал в этом ради денег, и меня точно не задевало то, что я зарабатывал на этом приличные суммы каждый раз, когда выигрывал. А выигрывал я часто.

Описание точно соответствовало дикой действительности, но бои обеспечивали отдушину для тех, кто в этом нуждался, и это проводилось в контролируемой среде, что делало их более безопасными. До того, как я нашел эту группу, гнев практически съедал меня заживо и я завязывал драки с незнакомцами, чтобы выпустить свое отчаянье. Для всех было бы лучше, чтобы моими противниками были добровольцы. Стоит ли говорить, что драка становилась намного лучше, если противник имел такой же уровень подготовки, как я.

А ещё это чертовски бодрит.

Некоторые люди для этого ходят к психологу, некоторые – принимают таблетки, а я занимаюсь этим. Вот моя психотерапия. Моя кратковременная доза свободы. Освобождение было мимолетным, и я был не настолько тупым, чтобы верить, что это лечение, но бои – это все, что у меня было.

Прозвучал гонг, сообщая о начале боя. Я видел, как мой соперник бросился вперед и, не теряя времени, напал на меня со всей силой.

Это была его первая ошибка.

Я никогда не атакую первым. Вместе этого, я рассмотрел и проанализировал своего оппонента. Проверил его технику, нашел слабые стороны. Затем подождал, пока парень устанет и использовал его слабости против него же. Я дрался умно и эффективно, потому что для этого меня тренировали. Позволил противнику думать, что у него было преимущество, а потом вырубил его.

Мой противник упал после нескольких хороших ударов. Несколько ударов по моим ребрам, сильный хук правой по лицу, который рассек мою кожу и начал кровоточить. Парень был сильным, в этом не было сомнения, но он уже выдохся.

Его дыхание стало тяжелее, и тут в игру вступил я, чтобы добить противника. Когда он наступал на меня, намереваясь ударить в другую сторону головы, я нырнул, выведя его из равновесия и заставив немного споткнуться. Прежде чем парень смог полностью восстановить равновесие, я нанес мощный удар в его бок и апперкот в челюсть, из-за которого он упал навзничь. Он нанес вялый удар, от которого я с легкостью увернулся и ответил ему сильным ударом по ребрам.

Драка так же хорошо закончилась, как и началась.

Я выбросил правую руку в жестком хуке, удар пришелся на его щеку и отбросил парня в толпу, прежде чем он упал на пол, не двигаясь. Рефери ударил по полу три раза, объявляя о нокауте, и половина толпы ликовала, пока вторая половина – стонала от досады.

– Вот это бой, ребята! – Риз кричит в громкоговоритель. – Ваш победитель и все ещё непобедимый чемпион, Декс Портер! – он поднял одну мою руку над головой и ударил пачкой денег по второй.

Проще простого.

Глава 2

Оливия

Перевернувшись на своей новой кровати, я проснулась и не могла снова заснуть, хотя было только шесть часов утра. Возможно, это было связано с тем фактом, что прошлой ночью я уснула ещё до захода солнца.

Проведя последние пару дней за рулем, не говоря уже об эмоциональном потрясении, я чувствовала себя истощенной. Мне удалось выгрузить из машины все вещи и распаковать коробки, а также сложить весь небогатый запас одежды в комод и шкаф. Я была более чем признательна, что квартира Эми была прекрасно обставлена, и в ней было все, в чем я нуждалась, включая полотенца и постельное белье, так что мне не нужно было покупать предметы домашнего обихода. Приняв чудесный долгий душ, я сразу же завалилась спать, даже не позаботившись об ужине. В любом случае, у меня не было какой-либо еды.

Теперь мой желудок требовал завтрака... и кофе. Поездка в продуктовый магазин определенно маячила на повестке дня.

Почистив зубы и пробежавшись пальцами по светлым спутанным волосам, я натянула свободную футболку с V-образным вырезом и обрезанные джинсовые шорты, которые я не видела со времен старшей школы. Было прекрасное солнечное утро и, выходя из квартиры, я прихватила с собой камеру, чтобы сделать несколько снимков, пока буду на улице.

Камера была погребена под кучей остального хлама на складе, и я не могла больше оставлять ее там. Мама всегда любила делать фотографии. На протяжении всего моего взросления мама сделала около миллиона моих фотографий, потому что у нее в руках почти всегда была камера. Не одна из тех дешевых цифровых гаджетов, а настоящая пленочная камера, которая требовала больше, чем просто наводить фокус и нажимать кнопку. Когда я достаточно подросла, мама показала мне, как ею пользоваться и научила всему, связанному с освещением, внешним воздействием и всем остальным штукам, от которых зависела удачная фотография. Совсем скоро я начала чувствовать себя за камерой уверенней, и пристрастилась познавать мир через объектив и захват окружающей красоты.

Ради моего восемнадцатилетия мама копила месяцами, чтобы купить мне Nikon FM-10, дорогую пленочную камеру, на которую она однажды положила глаз. Это был лучший подарок, который мне когда-либо дарили и то, что она так тяжело работала, чтобы достать ее для меня, значило очень много. Когда мама через несколько недель умерла, камера была слишком болезненным напоминанием, так что я запаковала ее и оставила на складе.

Я была рада, что взяла ее сюда. Скучала по фотосъемке. Находясь за камерой, вы чувствуете определенный контроль; выбрать, как запечатлеть образ и как он будет воспринят, заставить определенные моменты застыть во времени так, как я хотела их запомнить. Никогда ничего не контролировала в своей жизни, но когда я за камерой, я могла контролировать то, что хотела изобразить. Кроме того, Южная Каролина была слишком красивым местом, чтобы не фотографировать ее.

Я взяла кофе и пончик в кафе, находящееся неподалеку, и поехала на пирс Фоли Бич, чтобы посидеть на тихом пляже и поесть. Было ещё рано, вокруг не было людей и создавалось ощущение, что здесь обитают только тишина и покой, прежде чем в утренний штиль ворвется хаос нового дня.

Плюхнувшись на песчаный пляж, я смотрела, как чайки ныряют вокруг пирса, охотясь за объедками, которые оставили рыбаки. Накатывали маленькие волны и шлифовали берег, брызгая на большие деревянные столбы пирса, а потом исчезали обратно в океане. Пляж до самого горизонта был застроен домами, но в летний период, ещё несколько недель назад, они были пустыми и вакантными. Все здесь было таким мирным. Я приезжала сюда только во время оживленных каникул, но я рада, что смогла узнать городок с другой стороны.

Начала фотографировать, заново знакомясь с камерой и оглядывая окрестности через видоискатель. Заметила движение внизу на пляже и увеличила масштаб, поворачивая регуляторы, чтобы настроить фокус.