— Ну, ты же знаешь меня… — он обращался к Айрин, но не спускал глаз со Стеф, сидевшей за столом напротив. — Меня хлебом не корми, дай сладеньким побаловаться.

Бледная от волнения Стеф молча наблюдала за их дружеской перепалкой, не в силах вымолвить ни слова. Наконец она не выдержала:

— Я и не знала, что вы так хорошо узнали друг друга.

Она попыталась произнести это вполне светским тоном, однако не смогла справиться с раздражением, и в ее словах отчетливо прозвучала нотка ревности.

Билл и Айрин с удивлением воззрились на Стеф.

— Что ж тут удивительного, — спокойно ответила Айрин. — Тебе прекрасно известно, что мы знакомы уже многие годы. А с тех пор, как не стало папы, Билл часто заходит помочь мне по дому и выполняет разную мужскую работу. Ну а теперь он и вовсе строит новое жилище для Вики и Эда. Чего уж тут… — и она удивленно пожала плечами, показывая, что ей вообще невдомек, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.

Билл не был уверен, что правильно понял Стеф, и выглядел слегка озадаченным, когда с открытой улыбкой обратился к ней:

— Я хорошо знал твоего отца, Стеф, а теперь Айрин осталась совсем одна. Приходя ей помочь, я лишь плачу старый долг. И прочем, если тебя это смущает, я могу уйти, — его сощуренные глаза недобро сверкнули. — Но смею заверить, тебе нечего беспокоиться, что репутация или благосостояние Айрин могут из-за меня пострадать.

Он замолчал, продолжая сверлить Стеф глазами. Та почувствовала себя виноватой и зарделась от жгучего чувства стыда.

— Я вовсе не имела в виду ничего такого…

Она не закончила фразу. Правда состояла в том, что Стеф откровенно ревновала. Она ничуть не беспокоилась, что Билл скомпрометирует и тем самым навек погубит репутацию ее сестры. Просто один только вид мужчины и женщины, чье общение друг с другом столь легко и радостно, заставлял ее почувствовать себя совсем одинокой и никому не нужной. Ей хотелось, чтобы и ее так же поддразнивали, хотелось смеяться так же беззаботно, как Айрин. Но Стеф боялась, что уже не будет чувствовать себя так же легко, как прежде. Казалось, развод оставил в ее душе выжженную пустыню. Ведь раньше она никогда не испытывала ни ревности, ни зависти.

Стеф понимала, что ей надо извиниться перед Биллом и Айрин. Но подобрать подходящих слов не удалось, и она решила свалить все на усталость.

— Кажется, я переутомилась на такой жаре. Извините, если мои слова задели вас. Я не хотела никого обидеть.

— Разумеется, ты просто устала, — поспешила поддержать ее Айрин. — Долгая поездка и поломка автомобиля. Ты ведь так сказал, Билл?

Стеф подняла глаза и с облегчением увидела, что выражение лица Билла смягчилось и теперь он, улыбаясь, смотрит на нее.

— Да-да, конечно. Именно так я и сказал.

Странно. Стеф не помнила, чтобы кто-то произнес хоть слово о ее машине. Наверное, она слишком углубилась в свои мысли и пропустила это мимо ушей.

— Тебе сейчас нужно принять прохладный душ и переодеться, чтобы прийти в себя, — продолжала Айрин. — Билл, не принесешь ли ты вещи Стеф?

— Ай-яй-яй, про вещи-то забыли! — воскликнул Билл, хлопнув себя по лбу.

— Я же оставила их в своей машине, — огорченно простонала Стеф. — Не тащить же по такой жаре!.. А когда поехали, я не догадалась попросить вернуться за ними.

— Ладно, не убивайся, — утешил ее Билл. — Сейчас доставлю.

— Нет, нет, что ты!.. — возразила Стеф. — Ты и так уже много сделал. Айрин привезет все попозже.

— А твой автомобиль? Его же нельзя просто так бросить на дороге.

— Даже и не знаю, — пожала плечами Стеф. — Наверное, придется связаться с аварийной службой, чтобы вызвать грузовик или нечто в этом роде.

Теперь настала очередь Билла пожимать плечами.

— Это обойдется тебе раз в десять дороже, чем весь ремонт. Думаю, там всего-то радиатор потек. Если это так, я и сам бы мог справиться.

— Ой, спасибо тебе огромное!

— Хорошо, тогда я поеду заберу твои вещи и на обратном пути вечером заброшу их сюда. До вечера терпит?

Стеф утвердительно кивнула. У нее все-таки три сестры. Конечно, футболка и шорты ей всегда найдутся.

— О'кей. Тогда я заеду вечером и заодно посмотрю твою машину. Если потек радиатор или какая-нибудь подобная ерунда, я куплю запчасти и пригоню машину, когда починю. Если же что-нибудь серьезное, сам отбуксирую ее в город на станцию техобслуживания.

Стеф запротестовала:

— Ну что ты, зачем тебе столько хлопот! У тебя же своя работа есть и…

Билл прервал сбивчивый монолог, приложив палец к ее губам. От этого прикосновения сердце Стеф бешено забилось.

— Ты же мне однажды оказала услугу, помнишь? — Билл понизил голос почти до шепота, и в его глазах было нечто такое, отчего Стеф почувствовала, что у нее подгибаются ноги. — Позволь же и мне ответить тем же, — совсем тихо закончил он.

Билл отнял палец от ее губ, отчего на них осталось странное волнующее ощущение. Стеф медленно, как во сне, достала из кармана юбки ключи от машины и протянула на раскрытой ладони.

Их руки соприкоснулись, взгляды встретились. На какое-то мгновение оба замерли, охваченные воспоминанием о другом таком моменте, происшедшем много лет назад.

— Я тебе по-настоящему признательна, — сказала Стеф, глядя ему прямо в глза и думая о чем-то своем.

— А я… Я вернусь так быстро, как только смогу, — ответил он столь же отрешенно.

— Не торопись.

— Тогда я позвоню тебе, — улыбнулся Билл.

— Хорошо, — кивнула она.

Резко повернувшись, Билл пересек комнату и, уже подойдя к двери, остановился, а потом, искоса глядя на Стеф, прерывающимся голосом произнес:

— Я страшно рад тебя снова видеть. Через мгновение он уже был за дверью.

Глава 4


Старый деревенский дом, в котором выросла Стеф, мало изменился за прошедшие годы, и ей порой с трудом верилось, что сама она изменилась так сильно. Высокие потолки, некрашеные полы из широких досок, старомодная мебель, семейные фотографии на стенах и знакомые с детства безделушки — все напоминало о детстве.

Ее отец выстроил первый этаж лет пятьдесят назад, еще до того, как юная Джери Смит стала его женой. Верхняя половина из двух спален, разделенных небольшой ванной, была добавлена уже позднее, когда стали появляться дети: сначала Айрин, затем — Кэт, потом — Стеф, которой исполнилось всего три года, когда их мать, дав жизнь Виктории, умерла при родах.

Поднимаясь теперь по лестнице, Стеф с грустной улыбкой заметила, что пятая сверху ступенька по-прежнему скрипит, правда, совсем тихо и только если наступить на ее правый край. Сосновые перила за многие годы до блеска отполированы множеством прикосновений рук и юбочками катавшихся по ним девчонок.

Наверху Стеф остановилась и перевела дыхание, прежде чем шагнуть в небольшой холл, откуда одна из дверей вела в спальню, которую она в детстве делила со своей младшей сестрой.

Хотя Стеф в последний раз была здесь всего месяц назад, сейчас ей показалось, что прошли годы. Когда же она решилась наконец толкнуть дверь и увидела знакомые прозрачные шторы и желтые обои с белыми цветами, слезы застлали ей глаза, а сердце омыла теплая волна воспоминаний. Медленно она обводила взглядом комнату, не упуская из виду ни малейшей детали. И, как всегда, тихо засмеялась при виде разделительной линии из черной ленты, проходившей по потолку, полу и обеим стенам.

Отец в свое время немало попотел, пока прикрепил этот символ границы, разделивший комнату строго пополам, но только так ему удалось обеспечить бесконфликтное совместное проживание таких разных сестер: темноволосой мечтательницы Стеф, не выносившей ни малейшего беспорядка, и блондинки Вики, непоседы и авантюристки, способной перевернуть вверх дном все, к чему бы она ни прикоснулась.

Стеф улыбнулась, вспомнив, как Кэт дразнила обоих, называя их комнату "Разделенный континент», пока отец не объяснил ей, что такой выход дешевле, чем строительство перегородки. На самом же деле ему надо было просто перевести Вики в комнату Кэт.

Но, честно говоря, и теперь Стеф и Вики оставались совершенно непохожими друг на друга, действительно почти как два разных континента. И все же Стеф не могла не чувствовать, что в их семье она и Вики каким-то удивительным образом дополняют друг друга. Так же, как и их детской комнате черная доска для заметок и разноцветные туристические проспекты Вики мирно уживались с черно-белыми трафаретами изображения Фрэнка Синатры, сделанными руками Стеф.

Почему-то мысли Стеф вдруг из далекого детства перенеслись в сегодняшний день. Билл Уиндхем… «Я тебе позвоню», — сказал он. Она боялась поверить этим словам. Неужели, с замирающим сердцем спросила она себя, он помнит о таком же обещании, которое дал ей тринадцать лет назад?..

Стеф вообще неуверенно чувствовала себя с мужчинами. Она выросла в доме, где жили в основном женщины. Единственным мужчиной, которого она хорошо знала, был ее отец. Но при всей его доброте и заботливости по отношению к дочерям он ни с одной из них не был особо близок. Постоянно задумчивый и немного отрешенный, кроме тех случаев, когда приходилось журить кого-либо за проказы, отец редко разговаривал с дочерями. Много работая, он проводил большую часть времени вне дома, но, даже когда возвращался, казалось, что мысли его по-прежнему витают где-то далеко отсюда.

И так же, как в своем отце, Стеф находила в Билле нечто для нее совершенно непостижимое и немного пугающее. В школе она не могла заставить себя спокойно пройти мимо, а всегда спешила побыстрее проскочить у него за спиной. Если же это не удавалось, Стеф опускала голову, чтобы ненароком не встретиться с ним взглядом, поскольку боялась, как бы он по глазам не догадался о том, что она испытывала к нему. Едва ли кто мог предположить подобные чувства у примерной девочки, которой еще не исполнилось и шестнадцати, к такому хулигану, как Билл Уиндхем.