Так как я не люблю однообразия в описываемых сценах, то не стану ничего рассказывать о том, что произошло между мной и господином Тюре в тот же вечер. Достаточно будет сказать, что сей славный человек оказался столь же похотлив, как и господин де Гр., и оснащен подобными же мощами. Я вернулась под крышу мадам Тома, сгорая от нетерпения поведать ей, какой эффект возымело рекомендательное письмо брата Алексиса. Мы проговорили до рассвета о моих будущих успехах, а после полудня я вновь вступила во владение своими прежними апартаментами, справедливо рассудив, что в моем нынешнем положении мне нечего опасаться преследований со стороны полиции, ведь, как известно, актрисы королевских театров — Оперы, «Комеди Франсез» и «Опера-Комик» — имели особый привилегированный статус, каковой позволял даже особе, не достигшей совершеннолетия, ускользнуть от родительской опеки, а также ставил их практически вне власти полиции.

Итак, началась моя жизнь служительницы подмостков. Кроме обычных уроков танцев, проводившихся в огромном здании склада, где хранились костюмы и декорации, уроков для актрис, еще не зачисленных в штат, каковых я никогда не пропускала и где занималась весьма усердно, мне, заметив во мне проблески таланта, давал еще и частные уроки знаменитый танцовщик Мальтер, по прозвищу Дьявол, исполнявший обычно в балетах партии дьяволов, демонов и злых духов. Я делала стремительные успехи и уже через три месяца занятий была с состоянии вполне удовлетворительно держаться на ногах в любом балете.

День моего дебюта на сцене был отмечен одним забавным эпизодом, научившим меня, однако же, многому и послужившим мне своеобразным предостережением. За молодыми актрисами, хористками, танцовщицами королевских театров давным-давно закрепилась репутация девиц весьма нестрогого, если не сказать легкого, поведения и веселого нрава, но существовали неписанные запреты, нарушать которые не дозволялось никому. Один из этих запретов гласил: можно предаваться греху совокупления где угодно, но только не под крышей театра, каковой почитался храмом искусства. И вот как раз в день моего дебюта одну из моих товарок застали на месте преступления прямо в театре! Едва узнав о сем чудовищном преступлении, женская часть труппы собралась в полном составе, и сей женский конклав потребовал, причем единодушно, чтобы к виновной были приняты самые суровые меры наказания. Юная правонарушительница, обливаясь горькими слезами, предстала перед грозным судилищем, чтобы выслушать приговор. Сам господин Тюре и главный инспектор королевских театров господин Шамаре были склонны простить раскаявшуюся грешницу, но председательствовавшая на заседании импровизированного трибунала певица Мари Карту, а также ее помощницы Фаншон Шопин, Дезегль и Карвиль (кстати, все известные своими многочисленными амурными похождениями) заявили, что попустительство и всепрощенчество в подобных случаях могут возыметь самые печальные последствия и что новообращенные весталки, приободренные безнаказанностью, вскоре погрязнут в распутстве и непристойностях, каковые позволяют себе девицы из Опера-Комик. Госпожа Карту в заключение своей обвинительной речи провозгласила, что для театра, бывшего со дня основания школой самого галантного и изысканного обращения, школой самой тонкой обходительности, учтивости и любезности, было бы бесчестьем и ужасным позором терпеть в своих стенах столь низменную и открытую проституцию. Под конец, распалясь, она воскликнула, что если виновная не будет наказана самым строжайшим образом, то отныне и впредь не найдется ни одной честной и порядочной девицы, желающей переступить порог Оперы! Фаншон Шопин вскочила и, яростно брызгая слюной, потребовала, чтобы грешницу немедленно исключили из штата, другие дамы поддержали ее, и господин Тюре, лишний раз убедившись, что противодействовать актрисам на постоянном гонораре — дело неблагодарное, а главное — бесполезное, был вынужден сдаться и объявил, что юная преступница отныне безвозвратно лишается всех своих привилегий, звания актрисы королевского театра и права появляться на подмостках.

Примерно недели через две после моего дебюта, когда я влачила довольно жалкое существование среди юных служительниц Терпсихоры и начинала уже впадать в отчаяние по поводу моих неуспехов, я получила утром при пробуждении любовную записку следующего содержания:

«Мадемуазель, я имел честь видеть вас вчера в Опере. Ваше личико мне чрезвычайно понравилось. Если вы хоть в малейшей степени предрасположены к тому, чтобы иметь дело с человеком, испытывающим определенные затруднения в искусстве любви, томящимся по вас и готовым заплатить за краткий миг общения с вами весьма приличную сумму, будьте любезны известить меня о вашем согласии и назначить час встречи незамедлительно. Остаюсь вашим преданным слугой… и т. д.»


Хотя я еще и не имела обширных познаний о высшем свете и о мире богачей, хотя еще и не очень умела различать людей по стилю их письма, я без особого труда догадалась по лаконичным и решительным оборотам речи в данном послании о том, что задела чувствительные струны сердца какого-то финансового гения. Знакомства со столь высокопоставленными и богатыми особами представляют для девиц вроде меня величайшее счастье, сама возможность каким-то чудом войти в избранный круг слишком драгоценна, чтобы даже помыслить ее отклонить по каким бы то ни было соображениям, если она вдруг представляется. А потому я и не подумала выказать себя полной дурехой и упустить выпавшую мне счастливую карту только потому, что сей господин испытывает определенные затруднения. Я тотчас же написала ответ, в самых учтивых выражениях заверивший моего поклонника в том, что я высоко ценю оказанную мне честь и чрезвычайно рада тому, что именно мне отдано предпочтение среди стольких очаровательных молодых особ, являющихся украшением сцены Оперы. Я также написала, что с моей стороны было бы черной неблагодарностью ответить на его благородное и великодушное предложение отказом, а потому, если ему не терпится меня увидеть, то и я в равной мере сгораю от нетерпения и жажду поскорее лично засвидетельствовать ему мое нижайшее почтение.

Видимо, нетерпение увидеть меня и в самом деле было велико, ибо не прошло и часа, как я отослала ответ, а у дверей дома уже остановился превосходный экипаж, заряженный породистыми скакунами; и экипаж, и сбруя, и лошади, хотя и не были, как говорится, сногсшибательными, но явно свидетельствовали о благосостоянии и даже богатстве их счастливого обладателя. Я вышла на лестничную площадку, чтобы церемонно приветствовать гостя и выказать тем самым ему свое почтение. Портрет моего поклонника можно легко набросать, используя три-четыре слова: то был низкорослый, коренастый человечек лет шестидесяти, ужасно, отталкивающе уродливый. Войдя в мое скромное жилище, он пробормотал, краснея и заикаясь, несколько галантных фраз, смысла которых я ни за что бы не уловила без тяжелой колбаски из пятидесяти луидоров, стеснительно сунутой мне в руки. Ах, вероятно, самые неприятные и наводящие скуку речи найдешь восхитительными и исполненными поэтического красноречия при таком-то сопровождении! Я не только сочла все, что он мне изволил сказать, верхом изобретательности, галантности и возвышенного стиля, но и начала обнаруживать в его чертах благородство, изысканность и исключительность, ускользнувшие от меня при первом, крайне поверхностном взгляде. Вот что значат хорошие манеры и умение себя вести! Человек должен быть всегда уверен, что производит должное впечатление и непременно понравится, если начинает со столь блестящего и благородного жеста.

Надо сказать, что я приготовилась к визиту дорогого гостя и была в очаровательном дезабилье, кокетливом и вызывающе соблазнительном. Причем я его столь искусно где надо распахнула, а где надо — прикрыла, что мои прелести одновременно и ясно угадывались под легкой тканью и в то же время оставались отчасти сокрытыми легкой завесой тайны. Так что я вполне могла предполагать, какой эффект они произведут на визитера. И я нисколько не ошиблась в своих расчетах: мой финансовый гений нашел меня очаровательной, восхитительной, бесподобной! Жадность бросаемых на меня взглядов и невероятная ловкость его рук позволили мне пребывать в твердой уверенности, что вот-вот наступит развязка… И что же вы думаете?! Да ничего! Вот именно, ничего! Ровным счетом!.. Примерно три четверти часа продолжались фривольные игры, а затем все сорвалось… мой клиент дал маху! Я оказалась в самом жалком и унизительном положении женщины, обманувшейся в своих надеждах! Сие злоключение нагнало на меня тем больше страху, что подобное случилось со мной впервые. К тому же я ужасно испугалась, что сей досадный промах мой финансист допустил по моей вине, ибо он, быть может, обнаружил во мне какой-то скрытый дефект, о котором я и понятия не имела, но который может положить конец моей карьере… пойдут всякие слухи… и тогда придется распрощаться с мечтами о жизни если не в богатстве, то в достатке. К счастью, мой клиент успокоил меня, сказав, что подобные маленькие недоразумения случаются с ним достаточно часто и что именно их он и имел в виду, когда в записке упоминал о «затруднениях в любви».

И действительно, добряк-финансист сказал мне чистую правду: в течение года, что я жила с ним душа в душу, подобные недоразумения случались с ним регулярно по два раза в неделю. Но как бы там ни было, множество девиц были бы счастливы оказаться на моем месте, так как мой благодетель был очень и очень щедр. Он снял для меня квартиру на улице Сент-Анн, обставил ее прекрасной мебелью, накупил мне роскошных туалетов, оплачивал все счета, да еще давал в придачу ежемесячно сто пистолей! Я уж начала было составлять себе маленькое состояние, когда непредвиденная случайность привела его самого к разорению, вследствие чего наша с ним связь прекратилась.

Как известно, в Опере все зависит от того, какую ты приобретешь репутацию. Ничто не придает актрисе больше веса в этом мире, ничто так не способствует ее славе и процветанию, как слух о том, что она стала причиной банкротства одной, а еще лучше — нескольких богатых и знатных особ, что она является разорительницей мужчин и пускает их по миру, а они, бедняги, совершая из-за нее тысячи безумств, отправляются заканчивать свои дни в приют для бедных. Я имела возможность убедиться в том на собственном примере: крах моего финансового гения удивительным образом поспособствовал моему процветанию, ибо у меня появилась куча поклонников, вернее, обожателей всех возрастов и рангов. Все они были готовы предоставить в мое распоряжение свои кошельки, все жаждали взять меня на содержание и позволить мне проматывать их состояния! Однако я не хотела принимать решение по столь важному вопросу, не проконсультировавшись предварительно с господином де Гр. и в особенности с братом Алексисом, коему я была столь многим обязана. Я поступила так, как сочла должным, и получила от них весьма полезные советы, которые я и хочу обнародовать здесь в качестве свидетельства моей непреходящей благодарности двум этим выдающимся деятелям, а также в качестве необходимейшего руководства для всякой девицы, желающей извлечь пользу из своих прелестей. Итак, перед вами…