Он знает, что я люблю горячий шоколад, а я, в свою очередь, знаю, что он предпочитает американо. Мне нравится ясным и свежим октябрьским утром, гуляя по Шрусберри, греть руки о стаканчики с кофе. Уилл просто ходячая энциклопедия. Он знает все о римской истории и еще очень многое. Мне нравится, как он оживляется, когда пытается что-то мне объяснить, а потом, чувствуя неловкость, спрашивает: «Я тебе не наскучил?» – это так мило. Он хорош во всех отношениях. Эх, если бы я не отреклась от парней...

Но мы с Уиллом просто друзья. Он тот, в чьей компании мне приятно проводить время, и ничего больше. Он так же единственный человек из всех, кого я здесь встречала, кто учится усерднее меня. Он – не знаю – как будто одержим. Я думаю, у него трудности в семье, хоть он о ней и не говорит. Он упоминал о сестре так, будто она была каким-то кошмаром. Немного похожа на мою младшую сестру Пэйдж. Ей четырнадцать и у нее сейчас переходный возраст. Хотя мама говорит, что в ее возрасте я вела себя намного хуже. Наверное, она права. У Пэйдж хватит ума не забеременеть.

А еще мы с Уиллом составляем вместе заявления. Он пока не может определиться куда поступать, в то время как я уже знала об этом еще с прошлого года, после поступления в колледж. Когда я сказала Уиллу о своих планах остаться дома и учиться в Бирмингеме, я озадачила его.

– Ты что, не хочешь уехать из дома? – спросил он. – Это ведь самое интересное в поступлении в универ.

Если бы он только знал! Конечно, я хочу уехать из дома, но это мне недоступно.

– Но это правда хороший курс, – бормочу я. – И мне нравится здесь, дома. К тому же, у родителей сейчас тяжко с деньгами. Может у меня получится переехать на следующий год.

На самом деле, не в деньгах проблема. Маму недавно приняли на работу на телевидение, и я знаю, она очень беспокоится о наших финансах. Но, несмотря на это, если бы все было по-другому, они с папой поддержали бы меня.

– Обидно, – говорит Уилл. – Том может и мудак, но он прав на счет Оксбриджа.

– Да ладно, – говорю я. – Оксбридж это ведь еще не все. К тому же, в Бирмингеме есть курс, который я хочу изучать.

Благодаря маминой поддержке, я уже сделала кое-какие записи для журнала "Мать и Дитя". Оказывается, фриланс-журналистика – отличный способ совмещать работу и материнство. Но я не могу рассказать об этом Уиллу. Мне пришла идея отметить в моем личном заявлении о блоге, в котором я пишу о том, каково быть матерью-одиночкой. И, конечно же, ни один из моих кураторов не знают об этом, и я предпочитаю, чтобы это так и оставалось. Мама хотела, чтобы я рассказала в колледже о своих особых обстоятельствах, но я не хочу чем-то отличаться от остальных, и поэтому молчу. Я просто хочу, чтобы обо мне знали, как о Мэлани-подростке, а не как о Мэлани-несовершеннолетней маме. Я даже зарегистрировалась в колледже как Мэлани Карпентер, а не как Мэлани Тинсалл, как иногда упоминает мама ЛуЛу в своем блоге. Я не хочу, чтобы кто-то узнал, что мы в родстве. Иногда я думаю, что, может быть, совершила большую ошибку – все-таки тяжело жить во лжи. Особенно сейчас, когда Уилл рядом. Но слишком поздно что-либо менять.

Уилл

– Итак, как ты думаешь? – говорю я, глядя на свои каталоги курсов. – Какой поставить вторым: Ноттингем или Лидс?

– Какая разница, что я думаю? – смеется Мэлани. – Ты все равно меня не послушаешь и завтра снова передумаешь. Что у тебя сегодня? Варвик или Ливерпуль?

– Варвик. Определенно, Варвик. Мне нужна студенческая общага.

– Тогда, – говорит она, соблазняюще тесно прижимаясь к моему плечу, – ты должен поставить Ноттингем вторым. У меня там подруга учится и ей очень нравится. Там отличный курс лекций и хорошая ночная жизнь.

На самом деле, я хочу выбрать тот, в который идет Мэлани. Это выглядит так жалко – выбрать универ, основываясь на выборе понравившейся девушки. К тому же, я не нравлюсь Мэлани. Да, может она и дружелюбна, но видит во мне только друга, и не было никаких признаков чего-то еще.

К тому же, она собирается в Бирмингем, который слишком близко к моему дому. Я не понимаю, почему она хочет остаться дома, но она говорит, что там лучший курс лекций журналистики. Она как-то обмолвилась в двух словах, что ее мама журналист. Большего я пока не знаю. Мэлани, определенно, загадочная девушка. Я не могу ее понять. Мы вместе ходим за кофе в течение последних шести недель, но иногда мне кажется, что я ее совсем не знаю. Без сомнений, она от меня что-то скрывает. Хотел бы я знать, что.

 

Глава 5

Мэл

И тогда, как раз перед каникулами в середине семестра, все меняется. Несмотря на все мои усилия и решительные попытки не позволять себе что-то почувствовать к Уиллу, я понимаю, что веду неравную борьбу. Я вдруг осознала, что не увижу его целую неделю. Целая неделя. Не уверена, что столько выдержу. Я привыкла видеть каждое утро его улыбающееся лицо, привыкла к тому, что он занимал мне место в очереди на ланч – что происходит теперь довольно часто и вызывает удивление у небольшой компании девчонок, с которой я обычно провожу время – и я не уверена, что смогу прожить без нашего ежедневного кофе.

У меня начинается паника от осознания, что его не будет рядом, чтобы поболтать о колледже или о домашнем задании, или обо всех тех вещах, о которых мы обычно говорим. Я знаю, что мы можем снэпчатиться2 друг с другом, но это не тоже самое. И тогда ко мне неожиданно приходит понимание того, что я влюбилась в него и даже не заметила, когда это произошло. Как такое могло произойти? И более того, что мне с этим делать?

И, похоже, Уилл не особо во мне заинтересован. Он даже не касается меня, кроме разве что быстрого поцелуя в щеку, в отличие от Энди Пирсона, который практически запрыгнул на меня на нашем первом свидании. Так что либо я страшна как смертный грех, либо просто ему не нравлюсь. Или он джентльмен... который хочет серьезных отношений. Энди абсолютно точно не был джентльменом. Только жаль, что я узнала об этом слишком поздно.

Но я чувствую, что Уилл другой. Теперь, оглядываясь назад, я вижу какими поверхностными были отношения с Энди. Я была одержима им, а он смешал меня с грязью. А я, дура, позволила ему.

Уилл отличается от остальных. Он хороший, заботливый и интересует меня как личность. Я начинаю нуждаться в нем. Что само по себе очень страшно. Я говорю себе, что с отношениями покончено, но, похоже, ему единственному удалось проскользнуть сквозь мою оборону.

Поэтому, когда он спрашивает, не хочу ли я встретиться на праздниках, я говорю «да». Я даже готова просить маму об услуге, чтобы увидеться с ним. Уверена, она не будет против. Она всегда рада, когда я гуляю с друзьями из колледжа. Я просто не буду упоминать, с кем именно пойду.

Уилл

Мне потребовалась неделя, чтобы набраться храбрости и попросить ее встретиться со мной на каникулах. Она всегда уклоняется от моих предложений увидеться на выходных. Поэтому я серьезно предполагал, что она откажется. Но, к моему удивлению, она согласилась.

– Я пока не сказал тебе, что у меня в планах, – говорю я. – Так что, наверное, когда ты узнаешь, то, скорей всего, откажешься.

Мэлани смотрит на меня с любопытством.

– Тебе нравятся пешие прогулки? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает Мэлани, выглядя заинтересованной, – нравятся. Самым большим преимуществом жизни здесь являются пешие прогулки.

– Ты когда-нибудь поднималась на Рекин3?

– Нет, – говорит Мелани.

– Ну и что ты об этом думаешь? – поинтересовался я.

– Я только за, – говорит Мэлани. – Я гуляю не так часто, как хотелось бы.

Она выглядит немного печальной. Снова. Я чувствую какую-то тайну. Но когда я спрашиваю почему, она отмахивается, говоря:

– О, просто, знаешь, семейные дела.

Ее бабушка, похоже, больна и остается жить с ними. Поэтому, я полагаю, что все домашние дела свалились на нее. Я стараюсь сильно не расспрашивать ее об этом. То, что я добился от нее согласия встретиться со мной за пределами колледжа, сейчас важнее.

Глава 6

Мэл

– Почти добрались, – Уилл, наклонившись, хватает мою руку, когда я спотыкаюсь о камень.

Я чувствую легкий нервный трепет и задерживаю его руку на секунду дольше, чем необходимо. Я не удивлюсь, если он заметил это. Но я так поглощена ощущением близости к нему, что мне плевать. В холодный дождливый день Шропшира4 нам потребовалось больше часа, чтобы взобраться на Рекин.

Из-за сильного дождя нам едва видно окружающую местность, и я насквозь промокла и замерзла, но мне все равно, потому что я с Уиллом – и это самое главное.

– Я сделал тебе горячий шоколад, – говорит он, доставая термос из своего рюкзака, когда мы добрались до вершины.

Он такой милый и внимательный, и все, что он делает, так отличается от того, что делал Энди. Я наклоняюсь и целую его.

– Ой, – внезапно я смущаюсь, – прости. Не следовало этого делать.

– Не согласен, – говорит Уилл и смотрит на меня таким взглядом, который заставляет мое сердце петь, а живот сжаться. Потом он нежно берет мой подбородок в свои руки и целует меня.

Это долгий, медленный, затягивающий поцелуй, который, кажется, будет длиться вечно. До сих пор я не понимала, насколько жаждала этого. Легкая дрожь прошла по моему позвоночнику, когда он притянул меня. Я чувствую, что я падаю, и не хочу, чтобы этот миг закончился. Я забыла обо всем, кроме меня и него, и просто была здесь на этом продуваемом всеми ветрами склоне холма. Я никогда не думала, что могу почувствовать что-то подобное. И я понимаю, что Энди был ничем по сравнению с этим.

Это нечто настоящее.

И тогда, резко дернувшись, я прихожу в себя. ЛуЛу. Как я могла о ней забыть? Я поклялась никогда не делать этого. По крайней мере до тех пор, пока она не станет старше. И вот я отлучаюсь на день с парнем и веду себя так, будто я обычный подросток. Какая мама выйдет из меня?