Герцогиня подняла руку, чтобы ее друг замолчал, и наклонилась к Элизабет:

– Что ты сказала, Элизабет?

«Его светлость герцог Стэнхоуп!… Маркиз Кенсингтон!»

– Я сказала, – начала Элизабет, но герцогиня смотрела на лестницу, где стоял дворецкий, и ее лицо начало бледнеть. – Я хочу уйти! – воскликнула Элизабет, но странное молчание воцарилось в зале, и ее голос прозвучал неестественно громко.

Вместо того чтобы ответить на заявление Элизабет, герцогиня сделала то же, что и все остальные: смотрела, не отрываясь, на лестницу.

– Сегодня только этого не хватало, – сердито заметила старая женщина.

– П-простите? – спросила Элизабет.

– Ты падаешь в обморок? – грозно спросила герцогиня, отводя глаза от лестницы и пронзая Элизабет устрашающим взглядом.

– Нет, раньше нет, но сейчас мне в самом деле нехорошо.

За ее спиной Валери и Джорджина разразились смехом.

– Даже и не думай уходить, пока я не разрешу, – сказала коротко герцогиня, многозначительно взглянув на лорда Энтони Таунсенда, приятного скромного человека, который был кавалером, сопровождая сегодня Элизабет, и он сразу же взял девушку под локоть, поддерживая ее.

Вся толпа, заполнявшая зал, казалось, понемногу скапливалась у лестницы, оставшиеся оборачивались, чтобы, подняв брови, бросить взгляд на Элизабет. Сегодня она уже была центром внимания, поэтому не замечала сотен глаз, смотрящих на нее сейчас. Но Элизабет почувствовала, как неожиданно возросло напряжение в зале, возбуждение все нарастало, и она неуверенно посмотрела в том направлении, где, казалось, находилась причина переполоха. От того, что увидела, у нее сильно задрожали колени, а в горле застрял крик; на долю секунды она подумала, что у нес двоится в глазах, и моргнула, но видение не исчезло. Рука об руку по лестнице спускались два человека, одного роста, одетые в похожие вечерние черные костюмы, с одинаковым чуть насмешливым выражением на очень похожих лицах. И один из них был Ян Торнтон.

– Элизабет, – настойчиво прошептал Тони. – Пойдемте со мной. Мы будем танцевать.

– Танцевать? – произнесла она.

– Танцевать, – подтвердил он, почти таща ее к танцующим.

Оказавшись там, Элизабет почувствовала, что страх победило блаженное чувство нереальности происходящего. Вместо того, чтобы с ужасом думать о том, что сплетни, связанные с Яном, сейчас вырвутся, как из давно зреющего вулкана, или о том, что Ян был здесь, она просто ни о чем не думала, все забыла. Шум бального зала больше не оглушал: она едва его слышала. Враждебные взгляды больше не ранили; она видела только плечо Тони, обтянутое темно-синей дорогой тканью. Даже когда он неохотно подвел ее обратно к группе, окружающей Таунсендов, в которую все еще входили Валери и Джорджина и виконт Мондевейл, Элизабет не почувствовала… ничего.

– Вы хорошо себя чувствуете? – обеспокоенно спросил Тони.

– Прекрасно, – ответила она, нежно улыбаясь.

– У вас есть нюхательная соль?

– Я никогда не падаю в обморок.

– Это хорошо. Ваши друзья все еще стоят рядом, слушая и наблюдая, жаждущие увидеть, что сейчас произойдет.

– Да, они не хотят пропустить это.

– Что он сделает, как вы думаете? – сказал Тони.

Элизабет подняла глаза и, не дрогнув, посмотрела на Яна. Он все еще стоял рядом с седовласым человеком, так похожим на него, и их обоих окружали люди, которые, казалось, с чем-то их поздравляли.

– Ничего.

– Ничего?

– А почему он должен что-то сделать?

– Вы хотите сказать, что он откажется признать вас?

– Я никогда не знаю, что ожидать от него. Разве это имеет значение?

В этот момент Ян поднял глаза, увидел ее, и первое, что подумал, как отделаться от разговоров и добрых пожеланий, чтобы подойти к ней. Но было еще рано. Несмотря на то, что она была бледна, подавлена и потрясающе красива, Ян должен встретиться с ней случайно, если только было возможно сделать это так, чтобы выглядело, как надо. С приводящей его в ярость настойчивостью доброжелатели толпились вокруг, мужчины льстили, женщины приседали; а те, которых рядом не было, как с гневом заметил Ян, шептались и смотрели на Элизабет.

Яна хватило на пять минут, затем он коротко кивнул деду, и они оба выбрались из окружавших их трех десятков человек, желающих официально представиться маркизу Кенсингтону. Пробираясь сквозь толпу, Ян рассеянно кивал знакомым, стараясь не отклониться в сторону, но останавливался время от времени для поклона и пожатия руки, чтобы не было заметно, что он направляется прямо к Элизабет. Герцог, которого еще в карете ознакомили с планом действий, уверенно выполнял свою роль.

– Стэнхоуп! – крикнул кто-то. – Представьте нас вашему внуку.

Глупая комедия раздражала и увеличивала нетерпение Яна. Он уже был представлен половине этих людей как Ян Торнтон, и притворяться, будто этого не было, походило на возмутительный фарс. Но приходилось терпеть его ради сохранения приличий.

– Как поживаете, Уилсон? – спросил Ян, делая еще одну бесчисленную остановку. – Сюзанна, – сказал он, улыбаясь жене Уилсона и краешком глаза наблюдая за Элизабет.

Девушка не сдвинулась с места, казалось, она утратила способность двигаться. Кто-то подал ей бокал шампанского, и Элизабет держала его в руках, улыбаясь Джордану Таунсенду, который шутил с ней. Даже на таком расстоянии Ян видел, что ее улыбке не хватало живой очаровательной искорки, и его сердце сжалось. «Мы должны это сделать», – услышал он свои слова в ответ на чье-то приглашение посетить его, но это было все, что он мог вынести. Он повернулся, направляясь к Элизабет, и его дед тут же прекратил разговор с другом. Как только Ян направился к Элизабет, шепот в зале достиг небывалого уровня.

Александра с тревогой посмотрела на нее, затем на Джордана.

– Пригласи Элизабет на танец, пожалуйста, – настойчиво попросила она. – Ради Бога, уведи ее отсюда. Это чудовище идет прямо к нам.

Джордан нерешительно взглянул на Яна, но то, что он увидел в его глазах, заставило Джордана заколебаться и покачать головой.

– Все будет хорошо, любимая, – обещал он с чуть заметным сомнением, выступая вперед, чтобы пожать Яну руку, как будто они недавно не играли вместе в карты. – Позволь представить тебя моей жене, – сказал Джордан.

Ян повернулся к прекрасной брюнетке, смотревшей на него горящими голубыми глазами.

– Очень приятно, – пробормотал он, поднося ее руку к губам и чувствуя, что ей хочется выдернуть руку.

Вдовствующая герцогиня приняла представление Яна с тем, что могло бы только при богатом воображении считаться наклоном ее величественной седой головы, и отрезала:

– А мне не приятно знакомство с вами.

Ян вытерпел отпор обеих дам, а затем терпеливо перенес продуманную Джорданом процедуру «представления» его Элизабет. Сначала девушка по имени Джорджина присела, глядя на него зовущими глазами. Другая, по имени Валери, присела перед ним, затем нервно в испуге отступила, увидев ярость в глазах Яна, коротко кивнувшего ей. Следующим был Мондевейл, и первый взрыв ревности Яна исчез, когда он увидел, как по-хозяйски ухватилась за его руку Валери. «Я думаю, Валери сделала это, потому что хотела получить Мондевейла», – вспомнил он слова Элизабет.

Элизабет наблюдала за всем с интересом, но без волнения, пока Ян, наконец, не оказался прямо перед ней, и когда его золотистые глаза встретились с ее взглядом, она почувствовала, как у нее задрожали руки и ноги.

– Леди Элизабет Камерон, – произнес Джордан.

Ян медленно улыбнулся, и Элизабет приготовилась, преодолев дрожь, сказать ему что-нибудь язвительное, но в его голосе слышались восхищение и легкая шутливость.

– Леди Камерон, – сказал он, повышая голос, чтобы его слышали другие девушки. – Я вижу, вы по-прежнему затмеваете всех остальных женщин. Могу я представить вам моего дедушку…

Элизабет казалось, что это ей снится. Он никому, кроме нее, не представлял своего деда, и эта честь была преднамеренной и замечена всеми, кто находился неподалеку.

Когда Ян отошел, Элизабет почувствовала слабость от облегчения.

– Ну, – сказала старая герцогиня, неохотно кивнув в знак одобрения, смотря ему вслед. – Могу сказать, что сделал он это достаточно хорошо. Посмотрите туда, – добавила она через несколько минут, – он ведет Эвелин Мейкпис танцевать. Если Мейкпис сразу не отказала ему, значит, он получил одобрение.

Элизабет хотелось истерически рассмеяться. Как будто Яна Торнтона волновал отказ! Как будто его интересовало чье-то одобрение! Ее рассеянные мысли были прерваны появлением второго за весь вечер мужчины, который приглашал ее танцевать. С изящным поклоном и теплой заботливой улыбкой герцог Стэнхоуп предложил ей руку.

– Не удостоите ли меня чести на этот танец, леди Камерон? – спросил он, пренебрегая своим долгом сначала танцевать с более старыми женщинами.

Элизабет хотела отказать, но во взгляде герцога была почти мольба и настойчивость, и она против воли положила затянутые в перчатку пальцы на его плечо.

Пробираясь с ним через толпу, Элизабет всеми силами старалась ни о чем не думать. И она настолько преуспела в этом, что когда они почти вошли в круг танцующих, девушка заметила, что старый герцог идет немного медленнее, чем нужно. Очнувшись от своего летаргического состояния, Элизабет с тревогой посмотрела на его красивое лицо, и он улыбнулся.

– Упал с лошади, еще давно, – объяснил герцог, явно догадываясь о причине ее беспокойства. – Однако я прекрасно с этим справлюсь и не опозорюсь, танцуя с вами.

С этими словами он положил руку ей на талию и со свободной грацией ввел ее в круг танцующих. Когда пары надежно скрыли их от других гостей, его лицо, однако, приобрело серьезное выражение.

– Ян поручил мне передать вам, – сказал он ласково.

Элизабет подумала, и не в первый раз, что каждый из тех коротких пяти дней, проведенных в обществе Яна, он переворачивал ее чувства с ног на голову и выворачивал их наизнанку; и ей не хотелось позволить ему снова сделать это сегодня. Подняв глаза, она вежливо смотрела на герцога, но ничем не проявляя своего интереса к тому, что передал Ян.