В зеленом лифчике-топе с узкими бретельками, завязывающимися на шее, и розовых шортах Гала расхаживала перед тремя мужчинами, которые сидели на треснувших пластмассовых стульях в конце комнаты. На всех были пальто и шляпы, так как в сыром подвале, где находилась демонстрационная комната, было очень холодно. Повернувшись к ним спиной, Гала подумала, что мужчины наверняка заметили, что ее ноги покрылись гусиной кожей. Она была похожа сейчас на рождественскую индейку, с горечью подумала Гала, только она была далеко не жирная и совсем не аппетитная.

— Подожди, Гала, — обратился к ней мистер Мартин. Мистер Файнберг хочет поближе взглянуть на материал.

Уставившись в пространство над их головами, Гала ждала, пока мистер Маршалл и покупатели рассматривали лифчик-топ и шорты, а мистер Мартин объяснял, что ткань была на семьдесят процентов из нейлона и на двадцать — из спандекса. Зажав кончик ее шорт между большим и средним пальцами, мистер Мартин передвинул толстую сигару, которую он курил, с одного края губ на другой и заулыбался своим клиентам.

— Хорошее качество, да? — Он подмигнул. — Мягкая, не мнется, ни одной морщинки не увидите.

Довольно смеясь, мужчины вернулись на свои места, а Гала, не обращая на них внимания, вернулась в раздевалку. Задернув за собой пыльную занавеску, она расстегнула застежку топа и сняла шорты, собираясь надеть следующий наряд — желтый, с широкой юбкой сарафан, единственная вещь из всей коллекции Фокса и Мартина, в которой она чувствовала себя более или менее прилично.

— Гала! — Занавеска распахнулась, и водянистые глаза мистера Мартина жадно пожирали ее, когда она схватила платье и пыталась прикрыть им свое обнаженное тело. Покраснев от злости, Гала взорвалась:

— Я вам уже говорила, мистер Мартин, нужно стучаться, если я вам нужна, — сказала она сквозь зубы.

— Да, конечно. Но ты — манекенщица, и я уже всего этого навидался, — ответил он, продолжая смотреть на нее. — Но разреши мне дать тебе совет, Гала, — не надо говорить мне, что делать. Поняла? И еще одно — постарайся улыбаться иногда, будь так добра. Покупателям это понравится.

— Улыбаться нет причин, — ответила Гала, поворачиваясь к нему спиной и влезая в платье.

— Ах, так? Ну, тогда постарайся улыбаться моим шуткам, детка. Никогда не знаешь, что можно выиграть, лишний раз улыбнувшись.

Гале не хотелось даже думать об этом. Вместо этого она застегнула «молнию» платья и молча еще раз подкрасила губы помадой оражневого цвета, которая совсем не шла ей, но была единственной, которую не убивали крикливые цвета одежды, которую ей приходилось демонстрировать. Она работала здесь уже пять месяцев, и каждую неделю она спрашивала себя, сколько еще сможет здесь выдержать. Сколько еще она сможет выносить эту убогую обстановку, облезлые стены с толстым слоем грязи, прокуренные насквозь за последние пятьдесят лет, мрачную маленькую ванную комнату с разбитым унитазом и старой раковиной, в которой она должна была мыть кофейные чашки, что входило в ее обязанности, о чем мистер Фокс предупредил ее, когда брал на работу в качестве манекенщицы. Расчесывая свои светлые волосы, которые были немного желтее, чем нужно, потому что она больше не могла посещать хороший салон и довольствовалась дешевой, но веселой парикмахерской в Сохо, Гала облегченно вздохнула, заметив, что, похоже, ее волосы наконец стали отрастать. Несколько месяцев казалось, что с ними ничего не происходило, ее волосы, как и она сама, не могли оправиться от той внезапной экзекуции. Кроме того, стояла очень холодная погода, и без длинных волос, которые бы прятали ее замерзшие уши, она чувствовала себя стриженой овцой. Шерстяная шапочка была единственным спасением, но в ней она была похожа на лыжницу в поисках крутого склона или на беженку из какой-нибудь страны за железным занавесом. Однако это уже не имело значения, единственное, что ее заботило — это пережить зиму.

Каждое утро просыпаясь в четырех стенах своей голой однокомнатной квартиры, первым, о чем думала Гала, был ее быстро убывающий счет в банке. Как только она не старалась экономить! Она перестала даже ездить на метро и автобусе, везде ходила пешком, но ее сапоги — дешевая копия красивых сапог фирмы Розстти, которые она видела на Бонд-стрит, — быстро сносились, и сапожник не взялся их чинить, поскольку они были из кожезаменителя. Ее экономия обернулась боком, и она вынуждена была купить другую пару обуви, после чего снова стала ездить на автобусе. Но зато она полностью отказалась от гамбургеров в «Макдоналдсе», чашечек кофе в дешевых кафе, где она любила посидеть немного, от кино и, что было хуже всего, от телевизора. Даже ее любимые журналы тоже были принесены в жертву. Гала ограничивалась только «Ивнинг стандард», и то исключительно из-за печатавшихся там объявлений о приеме на работу.

Она так и не завела друзей в Лондоне. Гала, конечно, знала людей, с которыми встречалась на лестничной клетке или выходя из общей ванной комнаты, с которыми она здоровалась, но почему-то они всегда отворачивались от нее, не замечая ее приветливого взгляда и застенчивой улыбки, спеша мимо, занятые своими собственными делами.

Когда Гала в конце концов нашла работу в «Фоксе и Мартине», она, прежде всего, почувствовала облегчение, и не только оттого, что каждую неделю могла теперь получать деньги, а потому, что наконец могла по праву считать себя действительно манекенщицей. Лучше было работать здесь, чем раздавать рекламные проспекты на Эрл Корт-роуд для того самого парикмахера, который обкорнал ее волосы, не говоря уже о работе официантки в каком-нибудь грязном кафе за мизерную плату и грошовые чаевые.

Мистер Фокс, который беседовал с ней, был приятным маленьким человечком, для которого вся жизнь сосредоточилась в его большой семье. Ему было шестьдесят три года, и для него взлеты и падения «Фокса и Мартина» в мире дешевой моды уже давно не имели значения. С мистером Мартином, более молодым партнером, с самого начала возникли проблемы. Ему было сорок семь лет, он был низкого роста, крупный и лысый, всегда с потным лицом и бледными водянистыми глазами. Как только она оказывалась к нему спиной, Гала чувствовала на себе его глаза, шарящие по ее телу, как будто она была голой. Но стоило ей повернуться к нему лицом, он делал вид, что просто стоит рядом с вечной сигарой, торчащей во рту, роняя пепел на свою синтетическую рубашку и ухмыляясь ей в лицо.

По мнению Галы, мистер Мартин был дешевкой, такой же, как и одежда, которую он изготовлял, и она испытывала жалость к миссис Мартин, которую никогда не видела, но о существовании которой знала из его постоянных телефонных разговоров с домом, находящимся где-то на окраине, когда он с извинениями объяснял ей, что задержался в городе по делу. Но Гала знала, где он «задерживался». Она как-то видела мистера Мартина выходящим из одного из секс-театров в Сохо на Руперт-стрит. Это был домик розового цвета, где усталые «модели» лежали обнаженными на кроватях со скользкими нейлоновыми простынями, выставляя напоказ за пару фунтов «все, что имели», чтобы потом, накинув пальто, поспешить в соседний секс-театр, где повторяли свой спектакль, и так бесконечно кочуя по ночному Сохо, залитому неоновым светом.

Все было бы ничего, если бы мистер Мартин ограничивался посещениями секс-шопов, где утолял свои потребности, но с самого начала он давал волю своим похотливым рукам. Примеривая на ней платье, ему всегда удавалось провести рукой по ее груди; щупая материал, он высоко задирал ей юбку; проверяя, как на ней сидели шорты, он дотрагивался своими влажными руками до ее зада. И никогда не стучался, когда она находилась в костюмерной, дожидаясь того момента, когда она, как он знал, успевала раздеться, чтобы застать ее в лифчике и трусах.

С пунцовыми щеками и возмущенная его последней выходкой, Гала ходила в желтом платье по демонстрационной комнате, потом быстро развернулась и направилась в костюмерную.

— Эй! Подожди минутку, Гала, — раздался гнусавый голос мистера Мартина, в котором слышался сильный акцент Ист-Энда и от которого у Галы по спине пробегали мурашки. Не обращая внимания, она продолжала идти в направлении костюмерной комнаты. — Гала! Я сказал, подожди! Вернись! Мистер Файнберг и мистер Джеймс не успели рассмотреть юбку.

Гала на мгновение остановилась, потом неохотно вернулась. В белых туфлях на высоких каблуках, носить которые заставлял свою манекенщицу мистер Мартин («От этого кажется, что ноги растут от шеи, детка», — любил повторять он), Гала остановилась, выставив вперед одну ногу в позе, которой ее учили в школе манекенщиц!

— М-м-м, — промычал мистер Файнберг, — очень, очень хорошо… Повернись, Гала, покажи нашим гостям платье сзади.

Гала послушно повернулась.

— Пощупайте материал, Морри, — сказал мистер Мартин, — сорок пять процентов хлопка. Класс? Точно такое же платье на распродаже в «Харроуз» стоит сейчас девяносто пять фунтов.

Схватив конец ее юбки, он резко взмахнул рукой, отчего юбка поднялась и стали видны ее трусики. Он рассмеялся, видя попытки Галы опустить юбку и вырваться.

— А как вам нравится эта деталь, Морри, а? Очень ничего, не правда ли? Готов спорить, что за несколько лишних фунтов она тоже будет ваша.

Мистер Файнберг неловко отвел глаза, в то время как Гале наконец удалось освободить юбку из руку мистера Мартина. Руки в боки Гала угрожающе двинулась на него, выплескивая наружу всю накопившуюся в ней ярость. Забыв про правильную речь, которой ее учила миссис Форстер, и вернувшись к йоркширскому диалекту, Гала высказала ему все, что о нем думала.

Ее оскорбленное тело дрожало от гнева, а ее холодные серые глаза сузились и потемнели, когда она выпалила все, что думала о нем, ему в лицо.

— Вы — отвратительный, ничтожный человек. Вы платите мне за то, чтобы я показывала вашу одежду, а не за то, чтобы лапать меня своими липкими руками или подглядывать за мной, когда я переодеваюсь. Отправляйтесь домой и задирайте юбку своей жене, хотя бы чтобы немного отвлечься от размалеванных проституток из Сексарамы. Да, да! Я видела, как вы оттуда выходили. Вам там проще, не так ли? На них нет ни юбок, ни брюк, и вы можете любоваться ими столько, сколько хотите, вы же заплатили за все. Какой же вы мерзавец!