– Боюсь, все это потому, что мы поссорились, – продолжила девушка. – Поэтому я искала вас. Знаете, я бы хотела… Хотела бы все исправить.

– В этом нет необходимости. Нечего исправлять.

– А я думаю, есть что. – Она снова помолчала. – Только я не знаю, что именно надо исправить. Если бы я знала, что привело к охлаждению между нами, – попробовала что-нибудь с этим сделать. Вы сказали, что мы друзья. А друзья могут говорить о самых разных вещах. Знаю, вы считаете, что разговоры ни к чему не приводят, но я с вами не согласна.

Несмотря на мрачное настроение, Джек не мог не улыбнуться.

– Вы со мной не согласны? Какой сюрприз!

Линнет тоже улыбнулась, и Джек почувствовал, как в нем снова разгорается огонь желания. Следовало немедленно его погасить, и граф, осмотревшись, проговорил:

– Вы не должны оставаться со мной наедине. Белинда строго отчитает меня, если узнает.

– Знаю. Но прием завтра заканчивается. Боюсь, у меня не будет другой возможности с вами поговорить. Завтра гости разъезжаются. Вы тоже уедете?

Джеку вдруг ужасно захотелось уехать. И желательно как можно дальше от поместья маркизы.

– Нет, завтра я не уеду, – ответил он.

На лице девушки отразилась целая гамма чувств, в том числе и явное облегчение, пожалуй, даже удовольствие. Но Джек не обольщался – он вполне мог принимать желаемое за действительное. Когда речь шла о Линнет, он уже не доверял своим ощущениям.

– Я не могу уехать, – пояснил он, – пока не повидаюсь со Стюартом – герцогом Маргрейвом. Он и его супруга приедут послезавтра. Мне надо обсудить с ним одно дело.

– А потом?

Джек нахмурился. Почему-то на ум не приходила ни одна причина, мешающая ему остаться.

– Мне надо съездить домой, в Федерстон-Гейт. Я там не был с мая. Надо проверить и другие поместья, пока я здесь, на севере.

– А вы могли бы задержаться? Мы провели бы еще немного времени вместе, лучше узнали бы друг друга…

– Нет! – выкрикнул Джек, не удержавшись. И со вздохом добавил: – Нет, не могу. Я знаю, что должен ухаживать за вами как полагается, но… не могу. Больше нет сил, понимаете?.. – Он замолчал, но тут же сказал себе: «А смысл увиливать?» – Линнет, я хочу целовать вас, хочу прикасаться к вам. Я больше ни о чем не могу думать. Но у меня нет на вас никаких прав, и это сводит меня с ума. Мне необходимо освободиться от вас хотя бы ненадолго.

– О!.. – Щеки девушки стали пунцовыми, а глаза – круглыми словно блюдца. – Выходит, я соблазняю вас, – выпалила она. – Простите, я не понимала. Я лучше пойду…

Она резко развернулась, чтобы уйти, и Джек знал: лучше всего отпустить ее с миром. Но он не мог ее отпустить. Уже не мог. Да, он избегал ее несколько дней, потому что знал, что не должен находиться с ней наедине – это было бы вопиющим нарушением этикета. И все равно он сейчас не мог ее отпустить.

Отбросив клюшку, граф стремительно бросился к девушке и схватил ее за руки, удерживая спиной к себе.

– Дело вовсе не в том, что вы меня соблазняете.

Линнет замерла, вскинув подбородок. О, как же ему знакомо это ее движение! Но голос девушки прозвучал робко и неуверенно:

– Я думала, что после нашей ссоры вы сожалеете о том, что сказали, поэтому и стараетесь избегать меня. Я думала… – Она помолчала. Опустив голову, тихо добавила: – Может, вы хотели бы взять свои слова назад?

– Нет, не хочу! – воскликнул Джек. – Я вообще никогда не беру обратно своих слов!

Джек еще крепче сжал руки девушки. Он прекрасно понимал: если их кто-нибудь заметит, его сочтут законченным негодяем. Ведь он не только общается с юной леди, когда рядом с ней нет компаньонки, но и хватает ее за руки!

«Отпусти ее», – приказал себе граф. Осмотревшись, он убедился, что вокруг никого нет, – и еще ближе привлек к себе девушку. Чуть наклонив голову, он вдохнул аромат гелиотропа, и тело его отреагировало моментально – желание нахлынуло горячей удушливой волной.

– Когда я сижу напротив вас в гостиной, – прошептал он ей на ухо, – то могу думать только об одном: как вы… ты… выглядишь без одежды. И я представляю себе, каково это – ласкать твое обнаженное тело.

Линнет вздрогнула и залилась краской. А граф, развивая успех, продолжал:

– Ложась вечером спать, я представляю рядом тебя, и мне кажется, я вижу, как твои потрясающие волосы рассыпаются по моей подушке.

Линнет еще гуще покраснела. И Джек отметил, что дыхание девушки участилось, налицо были все признаки волнения. Джек отпустил ее руку и, помедлив, осторожно накрыл ладонью грудь. Даже сквозь несколько слоев одежды ее форма показалась ему идеальной. Он легонько сжал эту восхитительную мягкую округлость, и Линнет, тихонько застонав, почувствовала, что у нее подогнулись колени.

– Я думаю, как буду заниматься с тобой любовью, – прохрипел Джек и невольно поморщился – собственный голос показался ему незнакомым; то был голос первобытного человека, охваченного животной похотью. И теперь он прижимался к девушке всем телом, так что она не могла не чувствовать его возбуждение. – Я думаю о том, как уложу тебя в постель, возьму твою девственность и сделаю тебя своей.

Линнет судорожно сглотнула и пошевелилась. И это еще больше возбудило графа – возбудило настолько, что он едва не рухнул на землю. И тотчас же стало ясно: он должен был остановиться. Собрав остатки воли, Джек еще раз вдохнул аромат гелиотропа, зарывшись лицом в волосы Линнет, затем, с трудом оторвавшись от нее, поднял голову и прошептал:

– Увы, я могу лишь думать об этом, потому что ты мне не принадлежишь.

– А если бы я была твоя, – срывающимся шепотом проговорила Линнет, – ты бы поцеловал меня снова?

Она хотела развернуться лицом к Джеку, но он не позволил – вероятно, сознавал, что если поцелует ее сейчас, то лишится остатков самообладания и овладеет ею прямо здесь, в кустах.

Джек снова взял ее за обе руки, но на сей раз не привлек к себе, а отстранил – и только после этого позволил ей повернуться к нему. Затем тихо проговорил:

– Я не буду строить гипотезы и предположения, Линнет, и я не позволю тебе играть со мной, пока ты принимаешь решение. Да-да, ты играешь со мной, вот только не знаю, осознанно или нет. Ты по-прежнему мне не доверяешь?

– Доверие требует времени.

– Возможно. Хотя у меня другое мнение по этому вопросу. Но в любом случае времени у нас нет. А если бы и было, все равно ничего бы не изменилось. Ты или доверяешь человеку, или нет.

– Доверие – это очень много, Джек.

– Правда? Что ж, пожалуй. Но опять-таки – это ничего не меняет. Все сводится к одному: решишь ты доверить свое будущее мне или нет. Выбор непростой, Линнет, но тебе придется его сделать. Другого выхода нет.

– Ты сказал… «выбор»?

– Доверие – всегда выбор. Но есть риск. Ты узнаешь, правильный твой выбор или нет, только после того, как его сделаешь.

Джек вздохнул и отступил еще на шаг.

– Завтра меня не будет весь день. Как я уже сказал, мне необходимо некоторое время побыть вдали от тебя. Пока меня не будет, тебе надо сделать окончательный выбор. Я хочу, чтобы ты отправила восвояси всех остальных женихов. Пусть собирают вещи и убираются отсюда. Тогда я останусь, и мы продолжим наши отношения, которые будут развиваться так, как ты захочешь. Я даже откажусь от приданого, если это для тебя так важно, – неожиданно для самого себя заявил Джек, прерывая затянувшуюся пытку. – Но я не останусь с тобой наедине, не прикоснусь к тебе, не стану целовать тебя, хотя желаю этого больше всего на свете. Я даже не буду держать тебя за руку под столом, поскольку и такая мелочь может оказаться для меня слишком сильным искушением. Всего этого не будет, пока ты не согласишься выйти за меня замуж.

Джек обошел вокруг девушки, поднял свою клюшку и направился на поле. Сделав два шага, остановился и, оглянувшись, сказал:

– Только не заставляй меня ждать слишком долго, Линнет. Честно говоря, я понятия не имею, сколько еще смогу выдержать.

С этими словами он ушел. На ходу, не оглядываясь, Джек подхватил свою сумку для гольфа и, тотчас осознав, что больше не может даже думать об игре, зашагал в сторону дома. Его тело было охвачено огнем. Облегчение могло принести разве что плавание в холодной воде… очень холодной.

Что же касается рассудка… Как можно сохранить то, что он уже давно и окончательно утратил?


Линнет проводила его взглядом. Она не могла последовать за ним, даже если бы хотела, поскольку неожиданно лишилась способности двигаться. Слова Джека все еще звучали у нее в ушах словно ружейные выстрелы – такие же убийственные, все они попали ей прямо в сердце.

Но вовсе не эротические признания графа пригвоздили ее к месту (хотя слышать их, безусловно, было приятно). И не заверение в том, что он и дальше будет вести себя как джентльмен. Сказать по правде, последнее обещание ее скорее огорчило, чем порадовало. Нет, вовсе не это столь сильно шокировало ее, а совсем другие слова Джека, и именно они все еще звучали у нее в ушах.

«Доверие – всегда выбор. Ты узнаешь, правильный твой выбор или нет, только после того, как его сделаешь».

Еще вчера сделать этот выбор было невозможно. А сегодня, стоя в зарослях кустарника, Линнет вдруг осознала, что, по сути, уже сделала его. Она не поехала с визитами вместе с другими дамами, целый час искала Джека по всему поместью, пошла за ним в заросли, намекнула, что ждет его поцелуя, – все это было частью выбора, знаком того, что она уже отдала ему свое доверие, свое сердце и будущее.

И теперь, стоя в полном одиночестве среди кустов, Линнет не испытывала тех сомнений, что преследовали ее с момента их первой встречи. Напротив, она была абсолютно уверена в том, что сделала правильный выбор.

Изумленная своим открытием, она пошла следом за Джеком, чтобы сказать ему об этом, но вскоре остановилась, вспомнив, что он не желал находиться с ней рядом. Он решил держаться на расстоянии, и она вынуждена была считаться с его решением.