Во-первых, она вовсе не сноб – ей наплевать на титулы. Но если брак по любви для нее теперь невозможен, то почему бы ей не выйти замуж за человека с титулом? В конце концов, этот титул может быть ей полезен в будущем. И какая наглость со стороны Федерстона обвинять ее в снобизме за попытку обрести почву под ногами. Ведь именно он и лишил ее всех прежних перспектив.

Впрочем, наглости этому негодяю не занимать.

«…Благоразумного молодого человека… с радостью ухватиться за возможность войти в такую богатую и могущественную семью…» – вспомнились ей слова графа.

Линнет нервно поерзала на сиденье. Уже в который раз она пожалела о том, что не сумела тогда надлежащим образом ответить. А ведь могла бы сказать, что если речь идет о муже, то любой мужчина, даже прыщавый мальчишка-посыльный, лучше, чем он. Но она тогда слишком разозлилась и не сумела придумать достойный ответ, а потом было уже поздно. Ах, ну почему самые лучшие ответы приходят в голову лишь впоследствии, когда обдумываешь уже состоявшийся разговор?

Утешить же – если такое слово вообще применимо к ее взаимоотношениям с этим ужасным человеком – сейчас могло только одно: какой бы ответ она тогда ни дала, он, скорее всего, не произвел бы впечатления на дерзкого графа. Помимо других своих недостатков Федерстон, похоже, был глух к тому, что она говорила. Зато сам говорил много, гораздо больше, чем следовало бы.

«Вы женщина властная, сильная и, будем откровенны, немного испорченная».

Властная? Но она вовсе не вмешивалась в чужие дела, преследуя собственные корыстные цели. А вот он вмешивался!

Испорченная? Но вовсе не она считала, что муж имел право распоряжаться деньгами жены. В этом убеждены лишь охотники за приданым, с которыми она, увы, теперь хорошо знакома.

«Вы совершенно не разбираетесь в мужчинах».

Эти слова уязвили ее до глубины души, однако же… Линнет не призналась бы в том даже под пыткой, но в них была доля правды. Ведь она ошиблась во Фредерике. Да и в Конраде, честно говоря, тоже. Но какое это имело значение? Она в любом случае не выйдет за Федерстона! Пусть даже ее мать и леди Трабридж считают, что выйти замуж за него – самый безопасный вариант. Безопасный? Джек Федерстон безопасен… как динамит.

«Этот поцелуй был как удар тока».

Электрический ток? Линнет снова поерзала на сиденье. Нет, она описала бы это иначе. Она хорошо помнила, какими горячими и требовательными были его губы. Помнила – потому что никогда не испытывала ничего подобного. Даже поцелуи Конрада, от которых у нее в свое время кружилась голова, не вызывали столько эмоций.

Поцелуй Джека… О боже, теперь-то она поняла: кроме захлестнувших ее изумления, ярости и страха, было еще нечто, смутное и ускользающее, не поддающееся определению… Линнет попыталась понять, что именно она почувствовала, но не преуспела – опыта не хватало. Однако что-то в этом было, наверное…

О господи! Линнет в испуге вздрогнула, внезапно осознав, что это «не поддающееся определению», было чувственным откликом на поцелуй графа.

Нет, невозможно! Линнет по привычке заспорила сама с собой, но очень быстро поняла, что отрицать очевидное бессмысленно. Ее гнев утих, и на первый план выступил тот самый чувственный отклик, явно доказывавший, что тогда, в Ньюпорте, вовсе не гнев заставил ее сердце гулко забиться; и, конечно же, вовсе не от гнева все тело ее вспыхнуло, словно охваченное пламенем.

Линнет со вздохом отвернулась от окна и принялась рассматривать своих попутчиков по вагону первого класса. Но ничего не помогало – перед ее мысленным взором то и дело возникали черные глаза Джека, а в ушах звучал его голос.

«Я представляю, какие поцелуи вам больше всего понравятся».

Вспомнив эти слова, Линнет ощутила, как ее снова бросило в жар, а по спине пробежали мурашки. То же самое она почувствовала, когда заметила, что граф смотрит на нее в бальном зале миссис Дьюи. И то же самое – но только стократ сильнее, – когда он поцеловал ее в пагоде. Так что же получается?.. А получается то, что даже разговоры этого невозможного человека о поцелуях заставляли ее испытывать такие странные эмоции.

Линнет нахмурилась. Она не хотела испытывать ничего подобного. Все это было слишком интимно и слишком… сильно? Ничего подобного в ее жизни еще не было, и это… Это было нечто намного более личное, чем ее девические волнения, вызванные прикосновением прохладных губ Конрада и его британским обаянием. Да, она испытала волнение и тогда, когда согласилась встретиться с Фредериком в пагоде, но поцелуй Джека вызвал у нее более сильные чувства, чем все любовные признания банкира-мошенника. И вот теперь, когда Линнет все это осознала, в душе ее пробудились чувства, о существовании которых она раньше даже не подозревала.

– Но почему? – жалобно прошептала Линнет. – Почему он?

Когда-то она любила Конрада, вернее – думала, что любила. И она была очень привязана к Фредерику. А вот Джек… О, здесь и речи не было о привязанности. Он ей даже не нравился! Да и с какой стати? Ведь в гостиной у леди Трабридж он оскорбил ее, смутил, разозлил, и все это – за каких-то десять минут!

Неужели граф считает, что так ухаживают за женщиной? Ухаживают… выводя ее из себя, сбивая с толку, возбуждая?

«…как удар тока».

Волна жара прокатилась по всему телу, задержавшись в груди и в нижней части живота. Линнет опять заерзала на сиденье и шумно выдохнула.

– Дорогая, что с тобой? – раздался вдруг голос матери. Оторвавшись от книги, она с удивлением посмотрела на дочь поверх очков для чтения, примостившихся на кончике ее носа. – Ты все время ерзаешь и краснеешь. Тебе жарко?

– Нет. – Линнет прижала ладони к щекам и тут же почувствовала, что щеки ее пылают.

– Почему же ты тогда красная как пион? О, надеюсь, у тебя нет температуры! – Мать начала стаскивать перчатку, намереваясь пощупать лоб «больной».

– У меня нет температуры, – заверила ее Линнет, прекрасно понимая, что действительно выглядит так, будто у нее жар. – Со мной все в порядке. Просто… здесь слишком жарко.

– Тогда открой окно. Не стоит дожидаться перегрева. Ты можешь упасть в обморок.

Линнет поднялась, открыла окно, но не стала садиться на свое место, а подставила разгоряченное лицо свежему ветру, надеясь, что он охладит ее и успокоит. Упасть в обморок из-за мыслей о лорде Федерстоне? Не дождется!


Когда они вышли из вагона в Мейдстоне, небольшой деревушке, расположенной по соседству с поместьем леди Трабридж, Линнет наконец удалось отделаться от мыслей о Федерстоне и взять себя в руки.

Маркиза отправила за ними экипаж, и вскоре они покатили по узкой дороге, вьющейся между золотыми от созревшего урожая полями. А через некоторое время Линнет увидела кирпичный дом, увитый плющом; дом этот показался Линнет очень английским, и она сразу вспомнила, с какой целью сюда приехала. Увы, впереди ее ждало совсем не то будущее, о котором ей когда-то мечталось, однако она упрямо надеялась на счастье.

Выйдя из экипажа, Линнет сразу же увидела леди Трабридж, вышедшую их встретить. За спиной маркизы толпились слуги, и девушка подумала о том, что вскоре и сама, возможно, будет стоять на пороге такого же особняка. Но сможет ли она почувствовать себя своей в этой стране?

– Миссис Холланд, мисс Холланд, добро пожаловать в Хонивуд!

Линнет улыбнулась хозяйке, а та, указав на высокого седого мужчину, стоявшего рядом с ней, проговорила:

– Это Фроубишер, дворецкий, а вот, – она кивнула на худую костлявую женщину, замершую чуть в стороне, – миссис Тамелти, наша экономка. Если вам что-нибудь понадобится – вдруг мы чего-то не предусмотрели, – достаточно сказать им. Гонг в половине седьмого извещает о переодевании к обеду. Обед в восемь.

Маркиза проводила женщин в дом и остановилась в холле.

– Большинство гостей уже прибыли, поэтому… Боюсь, мне придется оставить вас и вернуться к ним. Фроубишер покажет вам ваши комнаты, а миссис Тамелти проводит ваших горничных. Как только отдохнете с дороги, спускайтесь вниз. Вы найдете нас на южной лужайке. Там устроены игры в крокет и теннис. Чай скоро подадут, но, насколько я помню, сегодня вы пьете чай с Джеком, не так ли?

Линнет снова улыбнулась.

– Это он так решил.

Хелен покосилась на дочь и заявила:

– Думаю, мы с ним можем встретиться и поговорить после ужина.

Тут дворецкий выступил вперед и проговорил:

– Не соблаговолите ли последовать за мной? – Он поклонился гостям и, величественно ступая, направился к внушительного вида лестнице с резными перилами.

Хелен сразу же пошла следом за дворецким, а Линнет чуть задержалась.

– Мисс Холланд… – к ней подошла леди Трабридж. – Прежде чем я вернусь к гостям, мне хотелось бы сообщить вам кое-что. В это время года слухи, как правило, распространяются медленно, но разговоры о происшествии в Ньюпорте уже начались. В здешних газетах подробностей пока нет, но американские, насколько мне известно, вовсю раздувают скандал.

Линнет понимала, что очень скоро эстафету подхватят британские газеты. Вымученно улыбнувшись, она сказала:

– По крайней мере, ваши гости не будут читать эту историю за завтраком. Хотя бы завтра.

– В моем доме они вообще ничего о вас не прочтут. Я позаботилась о том, чтобы сюда не доставляли скандальные газетенки. Да, у меня для вас хорошая новость… Трое из ваших прежних поклонников изъявили желание возобновить знакомство с вами. Это герцог Каррингтон, лорд Тафтон и сэр Роджер Олифант. Остальные джентльмены, делавшие вам предложение или как-то иначе выражавшие свое восхищение во время сезона, приехать отказались.

Линнет не выразила удивления.

– Да, понимаю…

– Они сообщили мне, что у них уже есть планы на эту неделю, – продолжала маркиза. – Кстати, это вполне может быть правдой. Мы организовали прием в большой спешке.

– Что ж, тем легче будет выбирать. – Линнет грустно улыбнулась. – Чем меньше претендентов, тем…