Ольга Арсентьева - Испытание верностью

* * *

По дороге несчастная Фея Ночи споткнулась – то ли о забытую детскую скамейку, то ли о коварно протянутую еловую лапу – и непременно в довершение всех бед упала бы, если б ее не подхватили в последний момент чьи-то мужские руки.

Татьяна Эрнестовна глубоко вдохнула знакомый запах (солнце – грозовая свежесть – полынь), затрясла головой и, не в силах сказать ни слова, спрятала заплаканное и перепачканное тушью лицо на груди у Карла.

В ответ на участливый вопрос профессора Фея Ночи лишь горестно всхлипнула и протянула ему сломанную застежку и перья.

Умница Карл сразу все понял. Не тратя времени на разговоры, он вывел огорченную Фею в коридор, к расположенному неподалеку учительскому туалету, а сам устроился напротив, на подоконнике. Когда же Татьяна Эрнестовна, освежившись и приведя себя в порядок, вернулась в коридор, пряжка была уже починена. Карл с видом глубокой задумчивости вертел в руках бархатную шляпу.

Его размышления закончились тем, что он взял удивленную Татьяну Эрнестовну под руку и повел мимо новогодней поляны к запасному выходу, в холод и темноту заднего двора.

В лицо Феи плеснула снежная волна, и Татьяна Эрнестовна, схватившись свободной рукой за шляпу, жалобно пискнула.

– В снежном ореоле твой наряд особенно хорош, – улыбнулся Карл.

Татьяна Эрнестовна тут же перестала дрожать и горделиво выпрямилась. Карл достал из багажника «Опеля» фотоаппарат «Canon», раздвижной штатив и компактную, но мощную фотовспышку.

– Так я и знал, что понадобится, – сообщил он Татьяне Эрнестовне. – Иди-ка сюда, к этой елке…

Татьяна Эрнестовна безропотно подошла к одетой в снежный чехол елке, одиноко возвышавшейся на фоне таких же заснеженных кустов сирени, и повернулась к Карлу.

– Очень хорошо, – одобрил он, – превосходный контраст!

Татьяну Эрнестовну ослепила первая вспышка.

– Так, а теперь повернись направо и подними голову… еще немного! Теперь налево. А сейчас встань прямо и посмотри на меня! Нет-нет, не надо открывать рот, просто стой прямо и улыбайся!

Татьяна Эрнестовна считала себя женщиной терпеливой, но всему же есть предел.

– Карл! Объясни мне, для чего это?.. То есть мне, конечно, очень приятно, что ты меня снимаешь, но все же – зачем? Я ведь не фотомодель какая-нибудь…

Перья, облепленные сверкающими под вспышкой снежинками, кокетливо и выжидательно шевелились.

– Я фотографировал твой костюм, – ответил Карл, и Татьяна Эрнестовна вздохнула несколько разочарованно.

– А снимки я собираюсь передать одному знакомому, который работает арт-директором цюрихского филиала компании «Quelle».

И Татьяна Эрнестовна восторженно ахнула.

– Они разрабатывают сейчас новое перспективное направление – карнавальные костюмы, – продолжал Карл, сворачивая свою технику и убирая ее в багажник.

Татьяна Эрнестовна заметила, что багажник весь заставлен разной формы и величины коробками и что верхние коробки помечены звездами, солнцами, кометами и прочими космическими знаками.

– Думаю, твой костюм их заинтересует. В любом случае он примет участие в конкурсе непрофессиональных проектов, который будет проводиться в центральном офисе компании, расположенном в двух кварталах от моего дома, и как раз во время весенних каникул. Так что, если ты не против, вместе со снимками я передам им и твои координаты…

– Против?! Я? Ох, Карл, я даже не знаю, что и сказать!

И Татьяна Эрнестовна, решив, что словами все равно не выразить нахлынувших чувств, привстала на носках намокших от снега замшевых туфелек и, грациозно изогнувшись, поддерживая одной рукой шляпу, обняла его за шею.

– Шеф, я готов! – послышался сзади, от двери запасного выхода, веселый голос трудовика, и Фея Ночи в испуге отпрянула.

– Ой, – растерялся невольный свидетель интимной сцены, – извините!

В руках он держал большую коробку каминных спичек.

– Ты замерзла, – сказал Карл Татьяне Эрнестовне, – вернись пока в школу.

– А что вы тут со Степой собираетесь делать? – спросила Фея, испуг и досада которой мгновенно сменились жгучим любопытством.

– Это пока секрет, – важно заявил трудовик, – так что шли бы вы, Татьяна Эрнестовна, и в самом деле в столовую… А вот когда услышите со двора разнообразные громкие звуки, тогда и возвращайтесь вместе со всеми…

* * *

Ирина Львовна сидела за столиком, крутя в пальцах бокал с недопитым шампанским, и рассеянно смотрела на танцующих. Отслужившие свое вороной парик и цыганская шаль были небрежно брошены на соседний стул.

Сияющей и окрыленной Татьяне Эрнестовне Ирина Львовна показалась какой-то скучной, и ей захотелось немедленно это исправить. Ну в самом деле, разве можно грустить в такой вечер?

– Ты знаешь, Ира, Карл сделал мне такой подарок! – пылко заговорила она, усаживаясь напротив сестры и невзначай смахивая своей широкой юбкой ее парик. – Такой подарок! Ой, извини, я сейчас подниму…

Ирина Львовна медленно повернула голову в ее сторону, и Татьяна Эрнестовна застыла в изумлении – глубоко посаженные, невзрачные, цвета бутылочного стекла глаза англичанки горели совершенно тем же огнем, что и ее собственные, большие, яркие и небесно-голубые.

– Ира! Значит, и ты… Значит, он и тебе…

Ирина Львовна улыбнулась и так же медленно кивнула. Потом отобрала у Татьяны Эрнестовны парик, безжалостно свернула его и засунула в сумку.

– Так что же ты молчишь! Рассказывай!

– Сначала ты!

Сестры воззрились друг на друга.

– Ну хорошо, – уступила Татьяна Эрнестовна, – знаешь, Ирочка, я весной все-таки поеду в Швейцарию…

– Я тоже, – сказала Ирина Львовна.

– Но я поеду не просто в гости к Карлу, а по важному делу, – добавила Татьяна Эрнестовна.

– Я тоже, – кивнула Ирина Львовна.

– И это дело, – возвысила голос Татьяна Эрнестовна, чтобы до сестры наконец дошло, что ни о каких «тоже» не может идти и речи, – вероятно, будет связано с работой в компании «Quelle» – если, ты, конечно о такой слышала…

– Видишь ли, Ира, – сказала Татьяна Эрнестовна, – они для начала приобретут некоторые мои дизайнерские идеи, а потом, думаю, предложат мне и постоянное сотрудничество… Так что я рассчитываю на широкие международные связи, которые, надеюсь, появятся в скором времени… Ну и, разумеется, буду регулярно посещать Швейцарию.

– Я тоже, – снова произнесла Ирина Львовна.

Выведенная из себя тупым упрямством сестры, Татьяна Эрнестовна гневно воскликнула:

– Что – тоже?! Тоже пошлешь им свои эскизы? Вот уж не знала, что ты тоже занимаешься моделированием женской одежды…

– Не эскизы. Рассказы. И рукопись романа о наших мартовских приключениях. Рассказы пошлю по электронной почте сейчас, а рукопись – когда закончу, – спокойно объяснила Ирина Львовна. – Карл дал мне время до весенних каникул и сказал, чтобы роман я привезла сама, – возможно, для переговоров с переводчиком и издательством понадобится мое личное присутствие…

* * *

В общем, как выяснилось, Ирина Львовна первой из сестер получила свой новогодний подарок.

Еще во время танца у них с Карлом начался этот увлекательный разговор, а продолжился после, когда профессор присел за их столик, чтобы выпить чаю и отведать брусничного пирога. Татьяны Эрнестовны в то время рядом не оказалось – Фея Ночи удалилась подправить макияж, – а Манечка препиралась с физруком, так что несколько свободных минут у них было, и они обо всем успели договориться.

Вот, собственно, и все.

– Что значит – все? – возмутилась Татьяна Эрнестовна. – Нет уж, ты, Ира, изложи подробности!

Убедившись в том, что Ирина Львовна ни в каком смысле ей не конкурент, Татьяна Эрнестовна готова была слушать сестру со всем искренним и доброжелательным интересом.

– Ну, сначала он меня просто огорошил, – усмехнулась Ирина Львовна, доставая сигареты.

– Ира, ты что!

– Ах да, совсем забыла, что нахожусь в школе…

– Да, я тебя понимаю, – кивнула Татьяна Эрнестовна, – я сама с трудом вспомнила, на каком свете.

– В общем, танцую я с ним, а он вдруг и говорит: Ирина, я жду!

– Чего?!

– Вот и я спросила: «Чего?» А он этак спокойно, в своей обычной манере, мне и отвечает: «Рукопись твою жду». Представляешь, он узнал, что я пишу роман. Хотела бы я знать, от кого…

– Понятия не имею! – быстро откликнулась Татьяна Эрнестовна.

– Я ему еще весной давала почитать пару рассказов, – скромно опустив глаза, сообщила Ирина Львовна, – и он сказал, что ему нравится, как я пишу.

– Потому он и подарил тебе ноутбук…

– Да, именно поэтому. А теперь выяснилось, что один из рассказов – ну, ты помнишь, про обезьяну – он отдал перевести на немецкий и показал знакомому книжному издателю…

– И откуда у него такие разнообразные знакомства? – задумчиво протянула Татьяна Эрнестовна. – Модельеры, переводчики, издатели…

– А по вторникам он играет в теннис с бургомистром, – усмехнулась Ирина Львовна. – Ты что, Таня, серьезно спрашиваешь? Это же родители учеников. В его лицее небось учится весь цюрихский бомонд…

– Да, что ни говори, а в нашей профессии есть свои преимущества, – улыбнулась Татьяна Эрнестовна. – А что же сказал издатель?

– Он сказал, что, в принципе, интересно, но хотелось бы ознакомиться с более крупными формами автора… Ну там, повесть или роман, – объяснила Ирина Львовна недоуменно поднявшей брови Татьяне Эрнестовне. – Так что я должна закончить рукопись до весны. А Карл обещал найти самого лучшего переводчика художественной литературы и полностью оплатить его работу.

– Да, – вздохнула Татьяна Эрнестовна, – а мы-то думали, что он совсем про нас забыл… А он, оказывается… Ира, у меня просто нет слов!

– У меня тоже, – отозвалась Ирина Львовна. – Выпьем?