— Понятия не имею, когда у меня возникнет оказия надеть платье из такой ткани.

— Будешь носить его дома, — предложила Эстер.

Взглянув на Элспет, Джессика закусила нижнюю губу и подумала, как такой разговор может подействовать на женщину, заменявшую ей мать в течение нескольких лет. Рассердит ли ее попытка Джессики устроить свою личную жизнь?

— Моя дорогая девочка, — сказала Элспет, встретив ее взгляд, — не стоит оглядываться на меня с опаской. Бенедикт любил тебя и хотел бы, чтобы ты была счастлива, насколько это возможно. Я желаю тебе того же.

Глаза Джессики обожгли слезы, и она поспешила отвести глаза.

— Благодарю вас.

— Это я должна поблагодарить тебя, — сказала графиня. — Ты наполнила счастьем последние годы Бенедикта, скрасила его недолгую жизнь. И за это я всегда буду в долгу у тебя.

Боковым зрением Джессика уловила движение на кровати. Эстер подалась вперед, чтобы провести рукой по роскошной ткани. Модистка восхваляла ее достоинства, и в ее тихом голосе слышался почтительный восторг, вполне созвучный мыслям, возникающим при виде женщины, облеченной в такую ткань.

— Возможно, ты сможешь использовать ее для корсажа? — предложила Эстер. — Ее можно будет сочетать с кремовым атласом или даже более тяжелой тканью — дамастом? Или отделать ею рукава? Или использовать как отделку для другой части туалета?

— Нет, — пробормотала Джессика, скрещивая руки на груди, — из нее следует сшить все платье. С большим вырезом на спине и драпировкой на талии.

— C’est magnifique![3] — воскликнула модистка, просияв и щелкая пальцами, чтобы подать знак двум своим помощницам начать снимать мерку.

В комнату вошла горничная в белой наколке и сделала реверанс:

— Леди Тарли, для вас кое-что прибыло. Принести мне это сюда?

Джессика нахмурилась:

— А есть в этом необходимость? Не можешь ты отнести эту посылку в мою комнату?

— Она прибыла с инструкцией доставить ее вам немедленно.

— Это интригует. Принеси ее сюда.

— Что бы это могло быть? — спросила Эстер. — У тебя есть какие-нибудь соображения, Джесс?

— Ровным счетом никаких.

Хотя тайно она молила Бога, чтобы отправителем был Алистер. Она не видела его всего несколько дней, но ее душевному равновесию уже приходил конец. Если бы не шаткое состояние здоровья Эстер и не необходимость постоянно напоминать ей, что надо есть, Джесс уже помчалась бы к нему.

Несколькими минутами позже появилась горничная с корзинкой в руках. Она поставила ее на пол и покачала из стороны в сторону. Изнутри корзинки послышался жалобный и тихий скулеж, и это заставило Джессику подойти ближе.

— Что это? — спросила леди Пеннингтон, отставляя чашку с блюдцем.

Джессика склонилась над корзинкой, подняла с нее крышку и тотчас же подавилась воздухом при виде крошечного щенка мопса, мечущегося внутри.

— Посмотрите только! — выдохнула она, мгновенно воспылав к нему любовью.

Она осторожно протянула к зверьку руку, чтобы достать крошечное существо, и в восторге рассмеялась, ощутив его нежное теплое извивающееся тельце.

— Господи! — вскликнула Эстер. — Да это собачка!

Ее восклицание вызвало еще большую радость Джессики. Она опустилась на корточки, усадила энергичного мопсика себе на колени и принялась рассматривать металлическую пластинку, свисавшую с красного кожаного ошейника.

«Ахерон», — было написано на одной ее стороне, и она тотчас же ощутила удар в сердце.

На другой стороне было выгравировано: «Со всей моей любовью. ЭЛК».

— Кто прислал это существо? — спросила графиня.

— Я думаю, что Бейбери, — сказала Эстер, и в голосе ее прозвучала задумчивость.

Джессика вынула запечатанное сопроводительное письмо, прикрепленное черной лентой к ручке корзинки. Герб, оттиснутый на воске, напоминал о том, кем Алистер стал теперь, но она отбросила эту мысль, полная решимости бороться за него.


«Моя дражайшая упрямая Джесс!

Надеюсь, что прилагаемый к письму малыш принесет тебе радость. Я молюсь, чтобы он стал постоянным напоминанием о том, кто дарит его тебе. Я дал ему наказ следить за тобой и защищать тебя, потому что мне известно, что ты, как и я, любишь развлечения.

Ее светлость настаивает на том, чтобы я посетил маскарад у Тредморов, который должен состояться через пять дней. Я сказал, что поеду туда только, если там будет моя нареченная невеста. Я готов преодолеть все адские препятствия, чтобы увидеться с тобой. Пожалуйста, передай мои наилучшие пожелания твоей сестре вместе с надеждой на ее скорейшее выздоровление. Я прекрасно понимаю, что причина ее нездоровья кроется в твоем отсутствии. Я, как и она, тоже испытываю его вредоносный эффект.

Всегда твой Алистер».


К письму прилагался рисунок, изображавший ее саму, лежащую на помосте в павильоне, построенном им на острове. Ее глаза на нем казались затуманенными и задумчивыми, а губы припухшими от страстных поцелуев, волосы в беспорядке ниспадали на обнаженные плечи. Она опиралась головой на руку, а тело ее было задрапировано в полупрозрачную ткань сорочки. В тот день Алистер не захватил своих принадлежностей для рисования, а это означало, что столь интимный образ запечатлелся у него в памяти и он насладился этим мысленным зрелищем позже.

— Не плачь, Джесс, — сказала Эстер, встревоженная тем, что на ресницах сестры заблестели слезы.

— Все в порядке, дорогая? — спросила графиня, грациозно поднимаясь на ноги и подходя к ней. — Вы оплакиваете свою Темперанс?

Джесс сжала в объятиях Ахерона и прижала к сердцу сопроводительное письмо.

— Нет. Хотя воспоминания о ней снова напоминают мне о быстротечности жизни. Бенедикт был самым здоровым и крепким из известных мне людей. Алистер потерял троих братьев. Эстер и я потеряли мать. Мы не можем отказаться от счастья. Мы должны претендовать на него и драться за него.

Элспет присела на корточки рядом с Джессикой и протянула руки к Ахерону.

— Какой милашка, — заворковала она, когда Джесс передала песика ей.

Джессика снова оглядела полотнище красного шелка.

— Теперь у меня есть повод надеть красное.

— Да поможет Господь этому человеку, — сказала Эстер, но в ее зеленых глазах заплясали бесенята.

— Теперь уже поздно его жалеть, — сказала Джессика, поднимая руки для примерки. — Он надежно прикован ко мне.


Глава 23


Неопровержимым фактом было то, что ношение маски разрушает все барьеры и опасения, освобождает от комплексов и неуверенности.

Алистер не раз вспомнил об этом, пока стоял возле дорической колонны в больном зале Тредморов и пытался отразить напор гостей, стремившихся его приветствовать. У него часто возникало искушение потрогать письмо в кармане, но он подавлял его. Слова Джессики, содержавшиеся в этом письме, давали ему силы и терпение выдерживать общество оживленных гостей, стремившихся произвести хорошее впечатление на будущего герцога Мастерсона. Похоже, они забыли, насколько острой и въедливой была память Алистера. Он помнил всех, кто считал его ничем, поскольку он был всего лишь четвертым сыном. Он помнил и тех дам, которые платили ему за то, что он ублажал их, и, делая это за деньги, чувствовал себя оскверненным. Он помнил тех, кто намеренно старался причинить ему боль и ранил его гордость.


«Мой любимый решительный Алистер!

Твой подарок и сопутствующие ему слова одновременно вызвали боль и радость в моем сердце. Когда я снова увижу тебя, я покажу тебе всю силу своей благодарности.

Что же касается маскарада, то ничто не сможет заставить меня отказаться от встречи с тобой. Тогда, или в любое другое время, или в будущем.

Беспредельно преданная тебе Джессика».


Слева от него стоял стоический и аскетичный Мастерсон. Справа его мать расточала свое обаяние на всех, кто к ним приближался. Разумеется, она не написала Джессике. Да он на это и не рассчитывал.

— Дочь Хеймора очень мила, — пробормотала Луиза, используя веер, чтобы указать на удалявшуюся от них молодую женщину.

— Не помню.

— Ты встречал ее не больше месяца назад. Она намеренно опустила маску, чтобы ты мог ее увидеть.

Он поднял одно плечо, демонстрируя равнодушие и отсутствие интереса:

— Готов принять твои слова на веру.

Оркестр на галерее над залом подал знак к началу танцев несколькими вступительными нотами. Теперь толпа гостей несколько рассеялась, освободив место для танцев и сдвинувшись к стенам зала по ее периметру.

— Начинают с кадрили, — сухо сообщила его мать. — Хочу, чтобы ты пригласил хотя бы одну молодую леди. Это было бы любезно.

— Я всегда был отменно любезен с ними.

— Ты прекрасный танцор. Я получаю удовольствие, наблюдая за тобой. Да и все присутствующие здесь согласились бы со мной.

— Матушка!

Оркестр заиграл, а он повернулся и посмотрел матери в лицо:

— Я не желаю, чтобы все желтые листки смаковали и обсуждали значение того, что я пригласил на танец какую-нибудь молодую леди. Я не на ярмарке и не желаю создавать ложное впечатление.

— Но ты даже не ознакомился с товаром! — запротестовала она, понизив голос до шепота, который поглотил взрыв музыки. — Ты увлечен красивой светской женщиной старше себя. Я понимаю и ценю твое влечение, особенно принимая во внимание обстоятельства. Конечно, для тебя очень важна ее светскость и умение держать себя в обществе. Но пожалуйста, подумай о последствиях своих решений, которые скажутся на будущем. Она вдова, Алистер. Поэтому ее возможности распоряжаться собой гораздо шире, чем у дебютанток, и ты можешь пользоваться ее благоволением вне уз брака.