Свернув с дороги, он остановился на парковке у круглосуточной аптеки. Его немного расстроило, что Леся не забеременела. Что бы она там не говорила, но Влад не сомневался -- будь у них ребенок -- не смогла бы она уйти, все равно начала бы вместе с ним искать выход и путь к примирению, осталась бы. Хотя, что уж скрывать, его проняло то, что Леся сказал о детях. Заводя этот разговор, он лишь гипотетически представлял себе, каким образом можно больше получить для себя выгоды. Но потом Влад думал над ее словами. А что еще делать, когда только и можешь, что лежать?

Характер у него не был медовым, Владу сложно было сдерживать себя, даже с Лесей. И, действительно, он не мог бы гарантировать, что у нее еще не единожды может не возникнуть желание от него уйти. А если будет ребенок... Свяжет ли это Лесю? Или его самого?

Почему-то на ум приходили многочисленные дети брата. Они его не привязали ни к одной из жен и пассий. Однако, не в том дело, у них с Лесей было бы иначе, Влад не сомневался. Но что-то не давало ему просто использовать возможного ребенка, их ребенка, как цепь для нее. Даже стыдно стало за тот разговор, хоть в этом бы Влад не признался бы и Лесе. И, главное, Влад сам не мог понять -- почему, что он такого крамольного предложил? Он бы заботился и о ней, и о ребенке. Они бы ни в чем не знали нужды, он мог обеспечить им полный достаток. А все-таки, что-то изнутри точило разум и душу, раздражая тем, что Влад не мог разобраться в себе. Он ненавидел, когда не понимал что-то.

А еще, с какой-то радости, вдруг понял, что ни разу не видел своих племянников и племянниц. Глупо, конечно. Наверное, и сам Димка про детей вспоминал не чаще раза в год, на их дни рождения. Но Владу стало как-то не по себе от понимания, что есть в мире люди, который относятся к его семье, его кровные родственники, которые о нем и не слышали. Да и он не проявлял к ним никакого интереса. Как-то не так это было. Он почти наяву видел, с каким бы удивлением и непониманием посмотрела бы на него Леся, расскажи ей Влад о детях брата. Она бы, уж точно, имей племянников, принимала бы самое активное участие в их жизни. Влад пытался здраво рассудить, что он тоже не бросил неизвестных детей на произвол судьбы. Ведь именно он обеспечил брата работой, позволяющей платить всем алименты. Но... Что-то в этом, все-таки, было не так.

В общем, провалявшись три дня в постели, Влад мог с чистой совестью сказать, что ему категорически не нравилось болеть. Мысли всякие в голову лезли, не понятные. Лучше бы о работе думал и о проблемах, которых с каждым, пропущенным им, днем, становилось все больше.

Только присутствие Леси и скрашивало эти дни.

Купив у сонного фармацевта все, что Леся просила, он взял еще лекарств, которые теперь, наверняка, пригодятся ей, и вернулся в машину. На выходе из аптеки взгляд скользнул по витрине с детскими сосками, смесями и бутылочками. Что в этом его зацепило. И даже опять обидно стало, что такой, в общем-то, очень хороший план, не сработал. Неужели они с Лесей не придумали бы, как справиться? Да, разобрались бы. Зато, она охотней бы его выслушала и поняла бы, точно. Ну, на нет -- и суда нет. Придется искать другие доводы и методы.

В какой-то степени он даже обрадовался ее болезни -- сейчас она точно никуда не поедет, останется у него.

Когда Влад вернулся, Леся спала. Зная по себе, что сон облегчает состояние, он решил не будить ее и пошел на кухню. На улице действительно было холодно и хотелось чего-то горячего. Включив кофеварку и переждав приступ кашля, он начал звонить помощникам. Но часа через полтора -- не выдержал, послал всех подальше и вернулся в спальню. Леся, едва приоткрыв глаза, тут же устроилась щекой на его животе и под любым предлогом отказывалась покидать нагретое место. Впрочем, помня, как ему самому хотелось теснее прижаться к ней, когда поднималась температура, Влад и не пытался Лесю сместить. Даже чувствовал вину, что беспокоит ее, когда телефоны, выставленные на вибрацию, то и дело звонили. Даже мэр удостоил своим вниманием. Влад несколько раз порывался уйти, чтобы не мешать Лесе отдыхать, но она не отпустила, а он не хотел настаивать. Ему нравилось ощущать, что она в нем нуждается.

Вечер он, так же, проводил на кухне, где, помимо их спальни, очень ярко чувствовалось присутствие Леси. Она сама была наверху, не спала, скорее, дремала, выпив очередное лекарство. И Влад спустился, чтобы хоть немного дать ей отдохнуть от своих продолжающихся переговоров с подчиненными.

Вообще, день прошел тяжело. У Леси несколько раз поднималась температура, он снова поцапался с врачом, которому звонил посоветоваться. Но в этот раз, кажется, Богдан Алексеевич отнесся к раздражению Влада снисходительней, и все-таки не бросил трубку. А Влад... он старался, но правда, не мог спокойно ждать и только следить за тем, какие таблетки ей дает. Серьезно, он не понимал, как Леся это выдерживала? Да, ему было плохо предыдущие три дня, да и сегодня, еще, он чувствовал себя паршиво, то и дело глотая пилюли. Но видеть, как она сворачивается клубочком на огромной кровати, пытаясь под одеялом спрятаться от головной боли, или слышать кашель, в котором то и дело заходилась Леся -- это оказалось куда тяжелей. Черт! Влад предпочел бы сам еще раз переболеть, чем видеть это все, и не иметь никакой нормальной возможности ей помочь, а только разводить эти дурацкие порошки.

А еще эти стройплощадки. Проблем меньше не стало и, словно почувствовав, что боссу полегчало, помощники целый день доставали его. На одном из объектов едва не пострадало несколько человек из-за обрушившихся лесов. На другом, в уже залитом фундаменте, появилась трещина. Влад ни черта не понимал. Такого не должно было быть, но было. Его хотели видеть чуть ли не на всех объектах, прорабы сами не решались что-то менять в проектах, а инженеры и архитекторы кричали, что в их чертежах нет ошибок и это вина строителей. Но куда ему ехать? После одной-единственной утренней поездки в аптеку он чувствовал себя вымотанным и, единственное чего Владу хотелось -- это снова лечь рядом с Лесей и спать.

Он велел привезти ему чертежи, собираясь просмотреть все сам, и подозревал, что завтра, все-таки, придется, хоть на несколько часов, явиться в офис. Слишком ему не нравилась эта ситуация. Создавалось ощущение, что кто-то специально пакостит. Хорошо хоть, что из-за погоды поутихла шумиха с причалами. Правда, своего эти митингующие в какой-то степени добились -- из-за дождей строители не могли сейчас ничего делать, а те дни "бабьего лета" уже были упущены.

Вот сейчас он и сидел за столом с очередной чашкой кофе над чертежами. Голова раскалывалась, а глаза пекло от усталости и напряжения. Прижав их пальцами, Влад поднял голову, разминая затекшую шею, и осмотрел пустую кухню, подумав, что неплохо было бы чего-то поесть. И, уже поднявшись, вдруг вспомнил, что Леся за весь день ничего не ела, кроме чая с лимоном и бутерброда, отказывалась от всего, что он мог придумать. А, насколько он помнил, она сама ругала его за подобное нежелание есть, когда Владу было плохо. И что делать?

Присев на край стола, Влад задумался. Леся варила ему суп. Его собственных кулинарных способностей хватало только на то, чтобы намазать хлеб маслом. Юра, насколько Влад знал, тоже поварскими талантами не блистал. А в такое время повара из агентства, в которое он всегда обращался, уже не приедут.

На столе снова зазвонил один из телефонов. Ругнувшись про себя, Влад схватил аппарат, продолжая искать выход.

- Да? - Раздраженно бросил он в трубку, открыв дверь холодильника и начал осматривать полки.

На том конце связи какое-то время молчали.

- Мне нужна Леся. - Строго произнес недовольный и надменный женский голос.

Влад удивленно застыл, отстранил аппарат от уха и посмотрел на трубку, поняв, что схватил телефон Леси. Он забрал тот из спальни, чтобы ее не беспокоили звонками. На дисплее светилась "Мама".

М-да.

- Здравствуйте, Тамара Николаевна. - Гораздо вежливей поздоровался он. - Леся сейчас отдыхает. - Он не был уверен, что стоит сообщать ее матери о том, что она заболела.

- Совсем замучил девочку, да? - С упреком проговорила Тамара Николаевна. - Совести у тебя нет никакой. Так поступить с ней, а теперь -- пользуешься ее добрым сердцем. - Судя по голосу, ей здорово хотелось ему всыпать.

Влад промолчал. А что ему говорить? Не ругаться же с Тамарой Николаевной? Раньше у них были довольно хорошие отношения с матерью Леси. Но после всего -- не удивительно, что та на него сердится и злится.

- Тамара Николаевна, я обязательно передам Лесе, что вы звонили. - Влад попытался быстро завершить неприятный разговор.

- Передаст он! - Возмутилась она. - Ты бы, лучше, отстал от нее, дал ей, наконец, покой, а не дергал и не мучил! Сиделку, что ли, нанять себе не мог?! Зачем Лесю мучаешь? Знаешь, что она слишком хороший человек, чтобы тебе не помочь...

Влад хотел бы сказать, что он не звонил Лесе и не просил приезжать, хоть теперь и не жалеет, что она именно так поступила. Но не мог вставить и слова в монолог Тамары Николаевны. А перебивать ее было немного неудобно и стыдно -- мать Леси, как ни как. Да и все, что она говорила, являлось правдой.

Вот, только, как объяснить матери обиженной им женщины, что Влад понял свою ошибку и хочет ту исправить? Что хочет вернуть ее дочь?

Тамара Николаевна же, похоже, ничуть не смущалась его молчанием. И в полной мере решила использовать представившуюся возможность, ругая Влада, как какого-то малолетнего хулигана. За следующие пять минут он узнал о себе столько нового и нелестного, причем в настолько культурных выражениях, что Владу стало серьезно любопытно. Единственное, голова болела все сильней, и даже из вежливости, он уже не мог терпеть.

- Тамара Николаевна, - прервал Влад ту на полуслове. - Послушайте. Да, я понял, что гад, сволочь и негодяй. Я уяснил, и понимаю, что вы сердитесь. Но, может, вы потом продолжите, а? - Почти жалобно поинтересовался он у собеседницы и прижался лбом к прохладной дверце холодильника. - Лучше, знаете что, скажите мне -- вы не знаете, как бульон варить? - Слабо надеясь на положительный ответ и хоть какую-то помощь, поинтересовался он. Не своей же матери звонить?