- Приехали, Владислав Олегович.

Только услышав голос Юры он понял, что машина уже несколько минут стоит во дворе его дома.

- Спасибо. - Влад хотел кивнуть, но решил воздержаться, опасаясь нового приступа головной боли. - На сегодня - свободен, - отпустил он водителя и медленно побрел к двери, не имея сил даже для того, чтобы поиграть с Корсаром.

Огромная немецкая овчарка радостно залаяла и принялась носиться, подпрыгивая при виде хозяина. Влад сумел лишь одобрительно похлопать пса по загривку, мечтая о тишине и пустоте комнат, где не будет нужды находиться ни в чьем обществе. Даже этого бессловесного, преданного существа, которое он, в общем-то, любил. Но сейчас у Владислава ни на что и ни на кого не осталось ни сил, ни терпения.

Захлопнув за собой двери, он не разуваясь доплелся до кухни и быстро бросил в стакан две таблетки болеутоляющего. Залив их водой и, не особо дожидаясь пока шипящий препарат полностью раствориться, выпил все залпом. После чего направился в спальню, намереваясь проспать до самого утра завтрашнего дня и встать без этой барабанящей боли, и без глупых размышлений и мыслей.

Он и правда проспал весь остаток дня и всю ночь, видно аукнулось напряжение предыдущих месяцев, когда на отдых времени катастрофически не хватало. А вот с остальной частью плана Влад справился хуже.

Самовольное и упрямое подсознание оказалось совершенно непослушным. Наверное, сказалось сочетание конька и обезболивающего -- Влад и хотел бы выплыть из марева обрывочных воспоминаний, в который превратился его сон, да не мог.

С какой стати ему было вспоминать, что именно два года назад, день в день, они познакомились на этом дряхлом и старом причале? Но никак не выходило проснуться, и приходилось смотреть на смеющуюся Лесю, которую он в тот же день пригласил в ресторан. Всплыли и исчезли, промелькнув в спящем сознании, его нелепые попытки ухаживания, все время проваливающиеся из-за вечной нехватки времени. Пронеслись под веками первые дни их совместной жизни, когда Леся все же приняла его нахальное и самоуверенное требование-предложение переехать к нему после третьей встречи. Владислав не собирался вспоминать все это, но никак не мог проснуться, чтобы прекратить буйство своей памяти, и раз за разом ворочался в кровати, видя перед собой ее лицо, очаровывающее его выражением своего доверия к Владу, ощущая кожей касание ее тела, которое до сих пор желал почти до безумия.

Он проснулся измотанный, потный, неудовлетворенный и желающий ее. Еще более уставший, чем лег вчера. Пересохший рот не желал выговаривать даже ругательства, а в ушах стоял отзвук последнего сна, когда она уходила, высказав все, что о нем думает, и еще не понимая, что именно он толкнул ее к этому поступку.

Теперь Леся знала, что это Владислав ее практически выгнал, осознала полное значение того выбора, перед которым он ее тогда поставил, прекрасно зная и рассчитывая реакцию. Он видел вчера это понимание в ее глазах, ощущал в колючей настороженности, с которой она шарахалась от малейшего намека на его приближение.

Восемь месяцев назад Владислав несколько дней размышлял над своей жизнью и принял четкое, взвешенное и логичное решение -- ему не нравилось то, каким человеком делала его Леся. Эта женщина имела на него слишком много влияния, она могла заставить его сделать то, что никому не удавалось, отказаться от любого решения. Это мешало его планам, не позволяло ему идти привычным путем. Присутствие этой женщины в жизни Владислава делало его кем-то другим, тем, кого он сам не знал и не всегда понимал. И тогда Владислав видел лишь один выход -- ему или ей следовало уйти. И с обычной тщательностью и вдумчивостью, он реализовал это.

Сейчас, еще ощущая в висках слабые, затухающие отголоски вчерашней боли, отчетливо помня калейдоскоп снов этой ночи -- Владислав подумал, что возможно имелся и иной вариант.

Сев в кровати он прижал веки и задумался. Что ему всегда удавалось великолепно -- так это реализовывать свои планы и решения. И видя перед собой четкую цель, Владислав сразу ощутил привычную собранность и уверенность. Поднявшись он подошел к окну и задумался, наблюдая за тем, как Корсар носится по газону. Еще через пять минут он уже решительным шагом направился в ванную, полностью сбросив с себя тягучую и липкую паутину отвратительного самочувствия вчерашнего дня и ночи. Теперь он точно знал, что ему следует делать.

2

Честно говоря, она и сама не могла понять, что именно до сих пор здесь делала.

Обведя глазами комнату, в которой сидело человек десять, занимающихся составлением подборки новостей для сегодняшнего вечернего выпуска, Леся глотнула довольно паршивого кофе. После чего развернулась и побрела в маленький закуток, расположенный в противоположном конце коридора, который принадлежал только ей. Отчего-то нынешний эфир утреннего шоу местной телерадиокомпании дался ей тяжело. То ли потому, что она в принципе, давным-давно работала без выходных, то ли оттого, что именно этой ночью чертовски не выспалась. Как и последние три ночи после той дурацкой встречи с Владом.

Опустившись на пластиковый стул со вздохом, более приличествующим семидесятилетней старухе с обострением артрита, Леся отставила свою чашку и уперлась локтями в исцарапанную столешницу. Но голова не держалась даже с упором на ладони. Хотелось спать, и совершенно не имелось желания вспоминать, что именно не давало ей полноценно насладиться сном ночью.

И все-таки, что она еще делает здесь?

Олеся с детства знала, что будет журналисткой. Она определилась с выбором профессии еще в десять лет, ощутив непередаваемую эйфорию от создания выпусков школьных газет и с тех пор четко и уверенно шла к поставленной цели. До определенного момента.

Работа ведущей утреннего шоу на местном канале, совмещенная с должностью ведущей еще пары передач из-за урезанного бюджета и экономии на кадрах -- была далеко не пределом ее мечтаний. Леся всегда собиралась покорить столицу. И пусть этого нелегко достичь сюжетами о параде невест на проспекте родного города или теми же планами перестройки города городскими властями -- ей удалось привлечь к себе внимание. Пару месяцев назад ее резюме и сюжеты, найденные и созданные лично Лесей привлекли внимание одного из пяти крупнейших телеканалов страны. Ей позвонили и пригласили на работу в Киев. А она... Леся отказалась. Она так и осталась здесь. Отчего? Леся не знала.

Возможно, в ней просто пропал запал и желание стремиться куда-то. Последние полгода... Да что там, немногим большим, она жила в какой-то прострации. Олеся все понимала, прекрасно ориентировалась в жизни, приходила на работу, выходила гулять вечерами в кафе с коллегами. Даже ходила на свидания. В общем, вела обычную жизнь любого нормального человека. Вот только делала она это потому, что так было надо. В ней не осталось интереса к самой жизни и всему тому, что Леся делала. Влад иссушил ее. Взял, выпил до дна и выбросил, как пустую жестяную банку, еще и смяв напоследок. Причем сделал это настолько аккуратно и даже изящно, что сложно было высказать какие-то претензии.

Мало кто замечал, что в ней что-то изменилось. Мама, которая стала приглядываться чуть пристальней, но молчала. Да, вероятно, главный редактор и ее непосредственный начальник, который, как раз, слов не жалел. Он ощутил, что одна из самых неутомимых его работников вдруг утратила всякий интерес к тому, что делала, заметил, что из ее программ и репортажей пропал присущий Лесе запал. Не раз, и не два вызывал Борис Андреевич ее к себе в кабинет. Разговаривал, спрашивал, угрожал и просил. В конце концов, Леся работала здесь почти десять лет, начав еще тогда, когда только поступила на факультет журналистики, работая "работником на подхвате" готовая заткнуть собой любую дыру и достать любой материал, отправиться, куда бы ни послали. Но сейчас, сидя перед главным редактором она только пожимала плечами и молча слушала любые выпады Бориса Андреевича.

Леся не знала, что с ней. То есть, она понимала, с чего все началось, но и сама не могла понять, почему никак не может выйти из этого состояния сомнамбула. В конце концов, Борис Андреевич оставил ее в покое. Как подозревала Олеся, после того, как узнал, что она отказалась от вакансии в Киеве. Видимо шеф решил, что раз нынешнее настроение Леси сохраняет для него ценного и опытного работника -- так тому и быть.

- Леся, привет.

Она заставила себя поднять голову и улыбнуться Гене, оператору, с которым все чаще ее ставил в пару Борис Андреевич.

- Привет, Ген.

- Я смотрел утренний эфир, молодцы, хорошо справились.

Гена улыбнулся еще шире и подвинув ногой колченогий стул, стоящий у стенки, сел рядом. Сложно было оставаться хмурой рядом с таким жизнерадостным человеком. К тому же, он ей был очень симпатичен -- высокий, улыбчивый блондин, который всегда готов вас развеселить, душа любой компании. Да еще и не скрывающий, что вы ему нравитесь. Что еще надо? Ничего, наверное. Леся знала, что согласиться пойти с ним на свидание, если Гена предложит. А он не раз давал понять, что именно этого и хочет.

- Спасибо, - она с сомнением посмотрела на остатки кофе в чашке, но решила не рисковать своим здоровьем и желудком. - И правда, справились.

Наверное, ее улыбка все-таки не могла похвастаться должной лучезарностью.

Гена немного нахмурился.

- Что-то случилось? Ты последние дни какая-то усталая? - Он внимательно всмотрелся в ее лицо.

Леся скорчила рожицу.

- Не самое приятное начало утра, - пошутила она. - Это, явно, не комплимент.

Гена виновато улыбнулся.

- Прости, - искренне проговорил он. - Просто я волнуюсь за тебя.

Она ощутила, как его теплые пальцы накрыли ее ладонь, лежащую на столе. Это было приятно... И только. Но лучше уж тепло, чем огонь, который обжигает. Это Леся на своей шкуре испытала.