Леди Маргарет неуверенно шагнула к нему, как бы притягиваемая необоримой силой. И тоже протянула ему дрожащие руки.

– Милорд! – прошептала она. – Вы все-таки вернулись!

– Да, я вернулся, как и обещал, чтобы повести тебя к алтарю.

Рыдания сотрясли ее тело, но это были счастливые рыдания. Спотыкаясь, Маргарет бросилась к Симону, с глазами, полными слез.

– Мое сердце… уже давно принадлежит тебе! – сбивчиво произнесла она. – И я пришла к тебе… по своей воле.

Он крепко обнял ее, приподняв от земли. Она положила ладони на складки его туники, глядя ему в глаза, смеясь и одновременно плача.

– Ты снова со мной! Ах, Симон, Симон, я уже не знала, что и думать! Я так боялась… Симон, милорд!

Он еще крепче обнял ее, охваченный страстью, заглянул в ее наполненные слезами глаза и, наклонившись, поцеловал. И наконец-то леди Маргарет ответила на его поцелуй, забыв о своей гордости, утратив все свои воинственные инстинкты.

Несколько долгих минут они оставались в объятиях друг друга, пока он не опустил ее, на землю. Маргарет, покачиваясь, с трудом перевела дыхание.

– Моя королева! – хрипло произнес Симон, потом внезапно встал на колено и поцеловал подол ее платья.

Посмотрев на любимого глазами, полными счастья, она нежно положила одну руку на его склоненную голову, а другой подняла его на ноги.

– Симон, милорд, не нужно становиться передо мной на колени! Я сама готова упасть перед тобой! – Прислонившись к его плечу, миледи неуверенно рассмеялась. – А ведь я поклялась отомстить тебе! Где она, моя непреклонная ненависть? – прошептала она. – Я поклялась, что ты пожалеешь о том дне, когда встретил меня. Ах, Симон, Симон!

Он снова прижал ее к себе.

– Может, я еще и доживу до такого дня, когда пожалею, – неожиданно сострил он. – А твоей непреклонной ненависти осталось жить всего несколько дней до дня нашей свадьбы.

– Это негалантно! – воскликнула она, погладив его по худощавой щеке. – Какой ты жестокий! Еще ни с одной девушкой не обращались так грубо!

– Еще ни за одну девушку не боролись так упорно! – возразил он, поднося ее руку к губам. – Ах ты, тигрица! Неужели ты убьешь меня, если я когда-нибудь стану тебе возражать?

– С этим покончено! – тихо отозвалась Маргарет. – Я не смогла убить тебя даже тогда, в январе, хотя ненавидела от всей души. Как я могу убить тебя сейчас, когда моя ненависть превратилась в любовь? Я готова идти за тобой босиком на край света!

– Нет, Марго, если мы и отправимся с тобой на край света, то я отнесу тебя туда на руках. Тебе уже никогда не вырваться от меня.

– Ах эти сильные руки! – прошептала она. – Я запомнила их, когда ты вынес меня из дворца Рауля. Суровый, беспощадный повелитель! Симон, мой хозяин!

Они еще долго оставались в саду, а когда медленно вышли оттуда, рука Симона обвивала талию леди Маргарет, а она, положив голову ему на плечо, держала его за руку.

– Никогда даже не думала, что буду так счастлива! – вздохнула миледи. – Вот уж не ожидала, что покорюсь твоей воле!

– А я, кажется, полюбил тебя с первого взгляда, – признался Симон. Маргарет улыбнулась:

– Неужели? Так это, оказывается, ты оставил на моей коже знак любви? – Она прижала его руку к шраму на своей груди.

– Не знаю. Ты тогда была ледяной статуей.

– Ты меня называл амазонкой! Но укол твоего меча был очень болезнен.

Он наклонился, чтобы поцеловать шрам.

– Ты и была амазонкой. И тогда даже не поморщилась, не вскрикнула. Как я мог так обращаться с тобой?

– Ах нет, я даже рада! Я сказала себе, что этот шрам будет всегда напоминать мне о твоей жестокости, а также о моей попытке предательства. Ах, Симон, этот позор навсегда останется со мной!

– Мой позор еще больше, Марго, ведь я угрожал женщине, ребенку.

– Нет, я не ребенок, милорд, а всего лишь амазонка.

Он улыбнулся, глядя в ее умоляющие глаза:

– Этот позор все еще терзает меня, моя королева, но по-другому я не мог завоевать тебя. Я сказал моему королю, что полюбил тигрицу, которая прекрасней всех на свете. Она горда и беспощадна к своим врагам, она умеет обращаться с кинжалом, но ее сердце полно великодушия и отваги.

Маргарет порозовела:

– Нет. Я не так хороша. Я потерпела поражение во всех моих начинаниях, за исключением одного. Как раз в том, чего я вовсе не собиралась делать. Я украла то, что всем казалось невозможным украсть, – твое холодное сердце, монсеньор. Я поклялась собрать против тебя целую армию и не смогла. Я изо всех сил пыталась сохранить ненависть к тебе, но она куда-то исчезла. Видишь, как тебе удалось усмирить меня!

Симон прижал ее к себе:

– Ты сделала только одну ошибку, мое сердечко. Ты вступила со мной в борьбу, а я поклялся подчинить тебя моей воле и жениться на тебе.

– Все мои усилия ни к чему не привели! – вздохнула она. – Я во всем проиграла и вот оказалась у твоих ног. Но даже тогда я ничего не понимала, хотя Жанна все прекрасно знала, а милорд Фальк ругался на меня, называя упрямой, своенравной девчонкой, он назвал меня глупышкой и уверял, что упрямой женщине не справиться с Симоном Бовалле.

Он улыбнулся:

– Если милорд обзывал тебя, значит, ты ему понравилась.

– О, он не сказал мне ни одного доброго слова! Все время ворчал на меня, пока я ему не сказала, что его неправильно прозвали. На самом деле он бык, а не лев. Есть только один лев. – Она провела рукой по его щеке. – Твой король разрешит тебе остаться со мной? Ты не исчезнешь опять?

– Мой король поставил меня во главе войск, которые он оставляет в Нормандии, Марго. Теперь тебе не удастся избавиться от меня. А когда Генрих вернется, я покажу ему нежную и послушную английскую жену.

– Нет, это я покажу ему укрощенного мужа. Ты станешь графом Белреми и будешь править моей землей, теперь она твоя.

– А когда я увезу тебя в Англию, ты станешь баронессой Бовалле, потому что все, что я имею, принадлежит тебе.

Они приблизились к замку и рука об руку вошли в большой холл, где их поджидали Джеффри, Жанна, Фальк и Алан. Старый Монлис и Жанна вышли вперед. Фрейлина подбежала к подруге, а Фальк погрозил Симону палкой.

– Ну наконец-то! – загрохотал он. – Сначала Джеффри и Жанна, которые своими объятиями и поцелуями совсем меня довели, а теперь еще и ты, бездельник, и Маргарет, озорница! Неужели ты настолько глуп, что сам подставляешь шею под хомут, дурачок? Сейчас же дай мне твою руку! – Он крепко сжал его ладонь, свирепо сверкая маленькими голубыми глазками. – Тебе обязательно надо добиться своего! Как жаль, что тебе ни разу не попался настоящий крепкий орешек! Неудивительно, что ты так возомнил о себе. Марго, негодница, иди ко мне! – Он шумно обнял ее, раскачивая взад и вперед. – Ну, что я тебе говорил? Все-таки мой львенок укротил тебя? Вот увидишь, он остудит твою горячую кровь, негодница! – Фальк повернулся к Симону, восхищенно хлопая его по плечу: – А теперь я скажу, что, если она вонзит в тебя свой кинжал, значит, ты этого заслуживаешь, мой мальчик! Посмотрим, что эта малышка вытворит с тобой. Как вы подходите друг другу! Честное слово, достойная пара идиотов!

– Опять вопли и оскорбления! – недовольно пробурчала Маргарет. – Я вижу, подагра совсем вас скрючила, но вы этого заслуживаете!

Фальк восторженно расхохотался, ничто его так не радовало, как ругань очаровательной миледи.

– Она еще воспитает тебя, Симон! Никогда не встречал более упрямой девчонки! Клянусь Богом, лучшей дочери я себе не желаю!

Маргарет толкнула его в кресло, чмокнув в лоб.

– Теперь у меня есть бык и лев, – заявила она. – Как же я буду жить среди вас? С вашей яростью и упрямством милорда. Жанна, хоть бы ты пожалела меня!

Симон поцеловал руку Жанны, поздравляя ее с замужеством. Она улыбнулась, лукаво глядя ему в глаза:

– Я должна посоветовать Марго держаться подальше от вас, милорд. О, я расскажу ей ужасные вещи о том, какие мужья тираны!

Джеффри протянул Симону руку:

– Симон, запомни! Жены – настоящие ведьмы, теперь я это знаю!

– Ну надо же! – вздохнул Алан. – Я оказался самым мудрым среди вас!

– Ну вот, еще один дурачок! – рявкнул Фальк, бросив на сына ласковый взгляд.

– Алан действительно показал себя на этот раз мудрецом, – сказал Симон, прижимая палец к губам Маргарет, чтобы сдержать ее возмущение. Потом снова обнял ее. – Он с самого начала знал, что так случится и я окажусь у ног Маргарет.

– Алан знал, что я люблю тебя, еще до того, как я сама об этом догадалась, – добавила миледи. – И вообще немало сделал, незаметно приближая наше счастье. А вот своего пока не нашел.

Алан вежливо улыбнулся:

– Наблюдая за вашими безумствами, я знаю, что оказался мудрее вас. В этом мое счастье.

Жанна бросила взгляд, полный безграничной радости, на Джеффри. Маргарет украдкой взяла Симона за руку, тоже улыбаясь. Никто из них больше ничего не сказал Алану. Он засмеялся, обнял отца за плечи и, не отрывая любящего взгляда от друзей, спросил:

– Кажется, мои мудрые слова не вызывают у вас сожаления?

– Нет, – просто ответил Симон Холодное Сердце, глядя на Маргарет. Потом, глубоко вздохнув, посмотрел на Алана. – Никакого сожаления.