Секретарь слабо улыбнулся и, оставив пажа в компании его сверстников, направился в комнату хозяина.

Симон сидел за столом, положив на него руки и нахмурив брови. Бросив взгляд на Бернарда, он несколько посветлел лицом и предложил:

– Садись, господин Бернард. Нам есть о чем с тобой поговорить.

Секретарь удивленно посмотрел на него – Симон впервые обратился к нему на “ты”. Придвинув кресло и опустившись в него, он поднял спокойные усталые глаза.

– Я пробыл в поместье две недели, – начал лорд Бовалле, – и многое успел повидать. Тебе не кажется, что я излишне пассивен?

– Нет, – удивился Бернард. – Вы уже многое сделали. Крестьяне тянутся к вам. Похоже только, что вы немного сдерживаетесь, пока вам все не станет ясно.

– Правильно, – подтвердил Симон. – И еще пока не удостоверюсь, кому можно доверять. Секретарь склонил голову.

– Мне нужен твой совет, – ровным тоном произнес хозяин.

Глаза секретаря блеснули.

– Вы доверяете мне, милорд?

– Да.

Усталые плечи Бернарда распрямились.

– Я постараюсь оправдать ваше доверие, – заверил он искренне.

– Я знаю и должен сказать, что редко ошибаюсь в людях.

– Однако я не много сделал, чтобы навести порядок в вашем поместье.

Симон бросил на него загадочный взгляд.

– Не все рождены для драки, – сказал он. – Почему ты остался здесь?

Бернард безнадежно развел руками:

– По трем причинам, милорд. Отсутствие денег, любовь к этой земле и лень.

– Так я и думал. Деньги у тебя будут, с ленью придется расстаться, а любовь к этой земле, надеюсь, ты сохранишь. А теперь скажи, что ты знаешь о капитане Морисе Гонтрее?

Секретарь заколебался:

– Он упрямец, сэр, его не легко перетянуть на свою сторону.

– Тем лучше. Я просмотрел счета поместья. У меня сложилось мнение, что он честен, неповоротлив, упрям, но умеет управлять людьми.

Бернард восхищенно взглянул на хозяина:

– Вы правы, милорд. Но он не любит вас за то, что вы взяли на себя руководство его людьми, показав тем самым, что считаете его бесполезным. Гонтрей во всем винит вас, хотя сам допустил пьянство и драки среди своих людей. Его нелегко разозлить, но, когда в нем вспыхивает ярость, она ослепляет его до безрассудства! Как бы он не набросился на вас и не попытался изувечить.

Симон кивнул:

– С ним легко совладать. А что ты скажешь о начальнике охранников Николасе?

– Как все нахалы, сэр, в душе он трус.

– Это я знаю. У него есть друзья?

– Не много, милорд. Он слишком жесток в обращении с охранниками, чтобы они его любили.

– Так я и думал. Что тебе известно о Бэзиле Мордаунте?

Секретарь на минуту замялся.

– Кажется, я не знаю его, милорд, – нерешительно произнес он наконец.

– Нет? Спокойный мужчина примерно тридцати пяти лет, с широкими плечами и крупной головой на короткой шее. Обычно смотрит собеседнику между глаз.

Бернард сразу вспомнил:

– Ах да, милорд! Немногое могу сказать о нем. Он миролюбив и дисциплинирован. Люди такого типа вызывают у меня доверие.

– Я собираюсь поставить его на место Николаса, – поделился своими планами Симон.

– Вы понизите Николаса в должности, сэр?

– Нет, выгоню его. Насколько я понимаю, он большой хитрец, а мне здесь такие не нужны.

– Мудрое решение, милорд. Я думал, вы назначите начальником кого-нибудь со стороны.

Симон улыбнулся совсем по-другому, без хищного оскала, который стал Бернарду уже привычным.

– Ну вот, теперь я стал мудрецом.

– Я просто не знал, насколько вы мудры, сэр, – стоял на своем секретарь.

– Как ты относишься к Уолтеру Сантою?

– Неужели вы знаете всех в поместье, сэр? – удивился Бернард.

– Так нужно, – пояснил Симон. – А ты нет?

– К моему стыду, нет, милорд. Но этого человека я знаю, и он кажется мне достойным. Его любят воины.

– Как раз то, что мне нужно, – кивнул Симон, не раскрывая, зачем он ему нужен. – Я хочу поставить Гарольда Говоруна управляющим вместо Хьюберта.

– И очень разумно поступите, сэр, он честный человек и трезвенник. А что будет с Хьюбертом?

– Ничего, – отрезал Симон. – Ему придется уйти.

– Вы избавитесь от очень умелого склочника, сэр. Он страшно недоволен вашим появлением, и хотя конечно же не осмелится открыто выступить против вас, но его язык может принести много вреда.

– Верно. – Симон встал и кивнул на листки бумаги, разбросанные по столу. – Будь добр сделать с них хорошие копии, господин Талмейн. А я пошлю кого-нибудь за Морисом Гонтреем.

Бернард вскочил:

– Милорд, если он не явится, не гневайтесь, потому что…

Оглянувшись через плечо, Симон угрюмо улыбнулся:

– Ты думаешь, я не справлюсь с моими обязанностями, господин Талмейн? Бернард посмотрел ему в глаза:

– Нет, милорд, прошу прощения. Симон вновь улыбнулся и вышел. Он послал слугу за Морисом, но тот вернулся один.

– Милорд, он не хочет идти и велел передать вам, что… не собирается… подчиняться каждому… каждому…

– Продолжай.

– Каждому крику петуха.

– Вот как? – Симон злобно улыбнулся. – Ну тогда я пойду к нему сам. Роджер встал на его пути:

– Сэр, возьмите меня с собой. Симон посмотрел на него сверху вниз:

– Зачем?

– Мне… мне не понравился его взгляд, сэр.

Симон расхохотался и, взяв слугу за плечи, переставил в сторону.

– Мне не нужна твоя защита. Пойди к Малкольму, и пусть он готовится сопровождать меня через час.

– О! – Роджер побежал за ним следом. – Сэр, разрешите мне поехать с вами! Я совсем не устал, а Малкольм…

– Ты слышал меня, Роджер? – негромко произнес Симон.

Роджер вздохнул и отстал.

– Да, милорд.

Лорд Бовалле вышел во двор, освещенный солнцем, пересек его и бесшумно вошел в казарму воинов. Там прошел через зал мимо уставившихся на него перешептывающихся солдат в комнату, которую занимал Гонтрей. Когда он бесшумно вошел, Морис с проклятием вскочил на ноги и застыл на месте. Симон неторопливо прошел в глубь комнаты и прежде, чем заговорил, посмотрел на Мориса долгим испытующим взглядом.

– На этот раз я сам пришел к тебе, – наконец резко заявил он. – Но в первый и последний раз.

– Я не боюсь ваших угроз! – рявкнул Гонтрей.

– Я никогда не угрожаю, – спокойно произнес Симон, затем подошел к столу, взял с него две бутылки вина и недрогнувшей рукой выбросил их в окно.

– Ах ты, черт побери! – заревел Гонтрей и прыгнул вперед.

Холодный голос Симона остановил его:

– Как не стыдно, Морис Гонтрей, сильному человеку становиться пьяницей. Морис покраснел до ушей.

– Я не отвечаю перед вами за свои действия, – отрезал он.

– Придется отвечать, – возразил Симон, – или оставить мое поместье. Для меня не важен твой выбор, но я положу конец твоим пьянкам и мятежному неповиновению!

– Какое мятежное неповиновение? – воскликнул Морис. – Вы еще должны доказать, что достаточно сильны, чтобы быть моим хозяином! Неужели вы надеетесь, что я согну колени перед нахальным юнцом, которому нет и двадцати?

– Да, – отрезал Симон.

– Не получится! Я не устану сопротивляться, пока вы здесь, и мои люди не станут повиноваться вам! Они все как один будут за меня! Вы решили унизить меня, но я покажу вам, что за человек Морис Гонтрей!

– Ты уже показал, – насмешливо возразил Симон, – за неделю моего пребывания здесь я узнал тебя как пьяного солдафона, который совершенно распустился в отсутствие хозяина. И сейчас вижу перед собой самого обычного бражничающего ублюдка со слабыми мускулами из-за недостатка тренировок, чей характер ослаблен беззаконной праздной жизнью, которую он вел последние месяцы. Мне не нужны такие люди, Морис Гонтрей! Мне нужны верные люди, а не беспомощные хвастуны, способные только на склоки и драки, но не имеющие ни чести, ни силы, чтобы держать своих подчиненных в повиновении, пока хозяин отсутствует.

Покраснев от ярости, Морис снова прыгнул вперед. Он настолько рассвирепел, что вовсе утратил рассудок. Слова Бовалле послужили искрой, от которой вспыхнуло пламя его безрассудства. Он мгновенно выхватил кинжал из ножен и слепо бросился на лорда.

Через несколько секунд неистовой борьбы руки Симона сковали его кисти, как железные наручники, и согнули их книзу. Задыхаясь, Морис посмотрел в зеленовато-голубые глаза, которые были совершенно бесстрастны.

– Уже дважды в моей жизни меня пытались заколоть, – спокойно произнес Симон. – Это второй раз. А в первом случае был обыкновенный мерзавец, предатель, по своему уровню не выше свиньи, который не мог одолеть меня в драке. Будучи мерзавцем, он достал кинжал и пытался ударить им меня.

Он замолчал, угрюмо глядя в глаза Мориса, пока тот не опустил их и не склонил темную голову. Тогда быстрым, недовольным движением Бовалле отбросил руки Гонтрея и отвернулся, подставив ему спину – легкую мишень для кинжала убийцы.

Но позади него раздался звон стали, падающей на пол, и тяжелое человеческое дыхание.

Симон спокойно подошел к стулу и сел, даже не глядя на Мориса.

А тот неуверенно заговорил:

– Со мной… никогда не было… такого раньше.

Симон молчал. Морис повернулся, разведя руками:

– Вы вынудили меня. Я бы никогда не обнажил оружие, если бы вы не дразнили меня!

Повернув голову, Бовалле взглянул на него. Гонтрей, волоча ноги, подошел к окну и встал там, отвернувшись. Через минуту он обернулся с искривившимся, как от боли, лицом.

– Ну… убейте меня! – попросил он. – Моя честь поругана.

Симон продолжал молчать, Морис стоял перед ним, ломая руки и опустив голову. Внезапно он вскинул ее, а голос его задрожал:

– Что же вы молчите? Неужели у вас ледяное сердце? Я же хотел заколоть вас, как подлец. Каково ваше решение? Смерть будет для меня лучшим исходом!

– Мне не нужна твоя смерть, – ответил Симон суровым тоном. – Одним глупым поступком ты отдал свою жизнь и судьбу в мои руки.