— Нет, Максим, не смей, — не сдержавшись, я всхлипнула и также, не понижая голос, продолжила, — известие о том, что ее дочь неизлечимо больно добьет ее окончательно, понимаешь?


Несколько долгих минут, я сжимала ладони в кулаки и кусала губы, ожидая ответа, от которого зависело многое в моей жизни, и не понимала того, что сама в этот момент и этим ответом раскрыла саму себя.


И только, когда разъяренный голос по ту сторона диктофона прокричал: "Какого черта, Роза? Что за неизлечимая болезнь?", смысл ситуации дошел до моего затуманенного мозга.


— Ты не знал о том, что я больна?


И снова напряженная и зловещая тишина, прервавшаяся громким стуком чего-то явно стеклянного и большого, и тихий свистящий шепот любимого голоса:


— Боже мой, нет… это невозможно…

____________________________________________________


— Я пришла, — оповестила я родных, закрывая за собой дверь на замок. Предосторожности не помешают, хотя в Германии и не так опасно, как у нас. Да и Максим устроил нас в Мюнхене, недалеко от детской клиники.

Эту клинику посоветовал Максиму его близкий друг и помощник Виталий Морозов, которому были делегированы полномочия управляющего на момент отсутствия директора компании. Так как Максим все свое время проводил с нами, в Германии, лишь по скайпу и телефону общаясь со своими управляющими и заместителями, ему пришлось провести матричную структуру организации.

По условиям данной структуры была приглашена временная проектная группа, состоящая из лучших специалистов, которая занималась делами фирмы. Руководителем этой группы был назначен второй заместитель директора Роман Зайцев, который был самым ответственным сотрудником.


Я понимала, что это ради меня Максим идет на такие жертвы, ведь опасность предательства друзей никто не отменял. И крот еще не был найден, хотя и велись скрытые поиски при участии самого прокурора полиции.

Но попросить Максима уехать я не могла, потому что осознавала свои возможности. Если бы не он, я никогда не смогла бы помочь брату. Незнание немецкого, конечно, стояло на первом месте, но и другие требования чужой страны были не менее важны. Я так и не смогла добиться от Максима того, как он так быстро оформил все нужные документы и отправил нас всех прямиком в известную и дорогую клинику, в которую хотели попасть многие, но пробивались лишь единицы.


Университетская детская клиника Хаунершен — это огромный, созданный по последнему слову науки и техники, комплекс детских клиник, поликлиник и научно-исследовательских медицинских центров.

Созданная в 1886 году и присоединенная к Университетской клинике Людвига Максимилиана, она объединяла в себе две клиники: педиатрическую и клинику гинекологии.

Сотрудники были профессионалами в своем деле и работали под лозунгом:

"Дети — наше будущее, а будущее должно быть здоровым!"


Больные дети получают тут не только всестороннее лечение на самом высоком уровне, но и чуткое отношение персонала.


Я долго не могла согласиться на переезд сюда, понимая, что стоить все будет немало и, не желая зависеть от Максима. Быть должной ему.

Но аргумент последнего о том, что я эгоистка и думаю лишь о себе, а не о здоровье брата мигом решил все вопросы и развеял сомнения.

Не прошло и пяти месяцев после перемирия, как мы с моей семьей оказались в роскошном и красивом городе Мюнхене.

По словам врачей, лечение брата требовало много времени и особенного, индивидуального подхода, что займет много времени. Ведь мозг человека это не шутки. Но что было для меня время по сравнению с братом?


Да, внутри меня тоже прогрессировала болезнь, которую я безответственно забросила, но это не имело значения на данный момент времени. Главное — вылечить брата. А после посмотрим.


Мысли о болезни сразу вызвали поток страха и злости.

Страх от того, что Максим узнал о ней и злость на себя за то, что сдала себя. Оказывается, говоря о моей недосказанности, Максим имел ввиду больное сердце матери, а я…

Я, дура эдакая, сразу же подумала совсем другое, безосновательно обвиняя ни в чем неповинного Андрея. Он же никогда не сдал бы меня, да и исчез он в неизвестности, так же, как и Алекс. Что, в общем-то, очень странно.

Оба были слишком ответственными и честными, чтобы так поступать с близкими им людьми.


Я повесила тонкую ветровку на вешалку и прислонилась спиной к стене. Это стало уже привычкой в последнее время, но ноги не держали от охвативших противоречий.

Максим хотел прилететь сразу же, кинув все свои дела, но, зная, что у него возникли проблемы с фирмой, из-за которых он уехал, я с трудом уговорила его не приезжать. Пришлось задействовать дополнительные силы матери, которая ничего не подозревая, упрашивала парня дочери остаться в Питере. Не знаю, что она там ему сказала, но, когда, я взяла трубку, Максим был уже со всем согласен.


Я до сих пор помню его тихий дрожащий голос, полный боли и немого упрека. Никогда раньше не слышала в его шепоте такой подтекст. Злой, обвиняющий и такой грустный…


Так и не дождавшись ответа, я оторвалась от стены и прошла в просторную кухню, где мама проводила все свое свободное время. Привыкла.


Эта 2-х комнатная квартира в Мюнхене находилась в историческом районе Швабинг (Schwabing). Окна комнат выходили в тихий, зеленый двор. Рядом с домом расположены продуктовые магазины, булочные, кафе и рестораны, что очень нам помогало. Многие здесь знали английский, что очень помогало.


В 5 минутах ходьбы от дома находится станция метро Petuelring, линии метро U3. Эта ветка метро без пересадки, каждый день, довозит меня и мать, которая очень быстро освоилась, прямо до нужной остановки, где расположена клиника. Так что незнание языка нам не мешает.


В кухне находилось все, что было необходимо в современной жизни и чего нам не хватало в своей, маленькой и старенькой: — Плит, микроволновка, холодильник с морозилкой, посудомоечная машина, кофеварка, электрочайник, тостерница и многое другое, что очень обрадовало маму.


Прямоугольный стол белого цвета посередине и пластиковые стулья, черная кухонная мебель странно гармонировали между собой.

Прямо из кухни можно было пройти в гостиную, где придвинутый к левой стене, стоял белый диван, с разбросанными на нем подушками разных цветов.

В правой стороне находились две двери, ведущие в спальню и ванную.


Спальня тоже поражала сочетанием бежевого, коричневого, белого и черных раскрасок, которые подчеркивали роскошь и богатое убранство. Две большие кровати, Телевизор 25 дюймов, два шкафа и небольшой комод. Только все необходимое и нужное в повседневной жизни и семье из трех человек. Сам Максим, когда был здесь жил в отеле неподалеку и постоянно названивал (да и сейчас не перестал), проверяя все ли в порядке, и как мы тут.


Я даже не хотела думать, сколько все это стоило и во сколько обошлось Максиму.


На холодильник была приклеена записка, на которой четким и аккуратным маминым почерком было выведено:

"Я поехала к Стасику. Буду ночевать сегодня там. Не волнуйся и ложись спать. P. S. Дорогая, не забудь поесть и принять горячую ванну".


Выкинув листок, я бегом ворвалась в спальню и, взяв телефон, набрала номер клиники.


Почему мама туда поехала? Ведь я только вернулась, посетив Стаса и поговорив с врачом?


От волнения дрожали руки и перехватило горло.

Как только послышался голос матери, я кинулась в атаку:


— Почему ты ушла? Что-то случилось? Стас в порядке?


Хриплый смех матери заставил меня остановиться и недоуменно вздернуть брови:


— Все отлично, дорогая, — произнесла мама, успокаивая своим спокойным голосом мое отчаявшееся сердце, — просто в один момент я поняла, что очень соскучилась по Стасику и не смогла отказать себе в удовольствии его навестить. Ну, ты же знаешь меня.


Да уж, знаю. Как только что-то взбредет матери в голову, она, ни о чем не думая, сразу же приступит к осуществлению желаемого. Независимо от того в ее силах это иль нет.


— Ух, мама. Только что я потеряла 10 лет жизни, — прошептала я в трубку, при этом облегченно вздыхая.


— Наверстаешь, дорогая, за эту свободную от меня, ночь. Отдохни, искупайся, посмотри фильм, послушай музыку… ну, что там у вас еще, у молодежи…


— Мам, молодежь живет в виртуальном мире, засев на инете и не отходя от компа, а я такого не хочу, так что горячая ванна и удобная постель то, что нужно, — намотав и отмотав обратно шнур телефона, я присела на краешек постели и улыбнулась тому счастью, что слышалось в голосе матери.


— Ну ладно, дорогая, я пойду. Стасик заждался. Извини, что заставила беспокоиться.


— Не переживай, все отлично. Спокойной ночи вам.


— И тебе, родная.


Положив телефон, я встала и прошла на кухню. Желудок буйствовал и требовал положенную ему порцию еды. Нельзя оставлять его без внимания, а то мама и Максим и так упрекают меня в излишней худобе.


Но что поделаешь, я слишком устала, чтобы есть. Да и аппетита не бывает.


Закусив двумя бутербродами и чашкой чая, я понеслась исполнять свои желания.

_______________________________________________________________________________________