Мысли вновь вернулись к разговору, состоявшемуся неделю назад.



***


-Мы с Катенькой познакомились еще в институте, полюбили друг друга, а поженились лишь спустя семь лет. Случалось разное: и ссоры, и размолвки, и счастье, и радость. Но любовь не проходила никогда, скрепляя нас сильнее с каждым годом, с каждым ударом сердца. Ничто не могло разлучить нас, и в день свадьбы не было никого счастливее двоих влюбленных, — опекун прикрыл глаза и несколько раз тяжело вздохнул. Было видно, что ему нелегко делиться со мной своей историей, но и я не мог понять, зачем он это рассказывает, — лишь одно омрачало нашу совместную жизнь — отсутствие ребенка. Где только мы не были, как только не пытались лечиться, но ничего не помогала. А самое интересное было то, что мы оба были здоровы в этом отношении. Никаких проблем медицина не могла обнаружить. Наверное, тогда нам стоило задуматься. Понять, что это было, своего рода, ознаменование Свыше.

Но, в то время, для нас обоих одолевало желание иметь ребенка. Мы хотели, чтобы ребенок воплотил в себя нашу любовь и совместил воедино наши души. Спустя пять лет наши молитвы, наконец, были услышаны, и Катенька забеременела.

Как же мы радовались, просто плавали в безграничном счастье.

Через девять месяцев родилась Натя и все свое время мы уделяли только ей одной. Я даже хотел пустить под откос свой, уже начавший развиваться, бизнес, но Катенька вправила мне мозги. Сказала, что нашей дочери, нашей маленькой принцессе, надо жить в роскоши и ни в чем не нуждаться. Наверное, это и стало нашей ошибкой.

То, что мы начали просто боготворить Натю, позволяя ей все, что вздумается. Все, что только захочется. Ни в чем не отказывали ей. Исполняли все пожелания.

Девочка росла капризной и взбалмошной, требовала к себе все больше и больше внимания, но не только наше, но и всех окружающих ее людей. А пределом стало похищение, — на этих словах голос Дмитрия дрогнул, прервался. Руки сжали простынь. Я слушал, молча, не перебивая. Понимал, что опекун уже не замечает меня, а лишь вслух озвучивает свои воспоминания, будто вновь и вновь анализируя свои прошлые поступки, — мое дело в то время очень сильно прогрессировало, росло и конкуренты, зная о моей слабости, выкрали дочь. Ей было всего лишь шесть лет, когда это произошло. Девочка, которая привыкла к преклонению и полной власти, попала в руки злоумышленников, которые не преминули издеваться над ней. У них не было ни капли жалости к, хоть и избалованному, но все еще маленькому ангелочку. Девочка не понимала, почему отношение к ней так резко переменилось и, наверняка, истерила из-за чего…


Опекун резко замолчал и схватился за сердце. Его лицо исказилось от боли.

Подскочив с места, я уже готов был кинуться к двери, за которой сторожил врач, когда тихий голос заставил остановиться на месте:


-Не надо врача, Максим. Уже отпустило.


-Но…


-Садись и слушай дальше, — он выжидательно уставился на меня, и не отводил твердого взгляда, пока я, все-таки переборов себя, не уселся на свое прежнее место. Только после этого, он продолжил, — ее избили и неделю, до конца освобождения, продержали в темной холодном подвале. Именно с этого и начались ее проблемы с психикой.


-С психикой? — перебил я, когда понял к чему ведет опекун. Неужели Наталья…


-Да, Максим, Наталья сошла с ума, — горько усмехнулся Дмитрий и продолжил, тяжело сглотнув. Не обращая внимания на мое вытянутое, от удивления, лицо, — детская психика не выдержала такого потрясения. Она постоянно плакала, кричала, обвиняла всех вокруг в том, что мы ее не любим, особенно Катеньку.


-Но почему именно ее?


Не удержался я.


-В день похищения они с Катенькой возвращалась с прогулки. Жену тогда ударили по голове, отчего она потеряла сознание. А Натя считала, что мама специально отдала ее "плохим дядям", потому что ревновала к папе, — процитировал дочь Дмитрий, невесело улыбнулся и продолжил, — как бы это смешно не звучало, это я ревновал Катеньку к дочке, а тут… Друзья посоветовали мне хорошего психиатра и через несколько месяцев кошмары, мучившие дочь по ночам прекратились, так же как и крики. Но ее ненависть к матери, казалось, росла с каждым днем. Как же мучилась Катенька, как же мучился я, находясь между ними. Наша жизнь напоминала сущий ад, и я не мог ничего сделать, пока… Пока, однажды, спустя несколько лет, Натя не обвинила Катеньку в распутстве и постоянном избиении. Даже звучит смешно, но многие поверили, да и до сих пор верят, словам подростка. Тогда Катенька, моя любимая жена, решилась на отчаянный шаг. Она подала документы на развод. Сказала, что так будет лучше для всех: дочь успокоится, окружающие утихомирятся, а я смогу вдохнуть спокойно и не думать о своей репутации. Глупая моя, как всегда, не думала о себе, а переживала о близких. Сколько я не уговаривал, но все впустую… она переехала от нас, документы на развод пришлось подписать, скрепя сердце. Я понимал, что это правильное решение, но ничего не мог поделать с сердцем, которое тосковало по своей половинке. Мы все продумали заранее и притворились, будто слухи были верными и расставание нам только помогло. Никто, даже Натя, не знал, что каждую пятницу мы встречались на нейтральной территории и целый день посвящали себе. Каждую командировку меня сопровождала моя жена. Все считали, что она уехала в Америку, и никто не подозревал, что она рядом… близко…


Я не знал, что говорить. Не понимал, как мне реагировать на это.

В голову не укладывалось то обстоятельство, что дочь разрушила жизни своих родителей. Как такое может быть? Как сами родители допустили это?

Словно услышав мой вопрос, опекун продолжил:


-Мы просто слишком сильно любим ее. Наталья была и остается долгожданным и единственным ребенком, и сколько бы горя она нам не принесла, мы не можем отвернуться от нее… не можем не поддаваться ее желаниям…


-Но разводиться из-за ее детской прихоти, разрушить собственное счастье из-за глупой ревности?


-Ты не понимаешь, Максим, — тихо произнес Дмитрий, устремив взгляд в потолок, — Наталья больна и ни один врач не смог ей помочь. Однажды мы уже пытались угомонить ее, но в результате, пришлось вызывать скорую и отвозить дочь в больницу, с попыткой суицида. Наталья наглоталась таблеток.


-О, Боже! — не удержавшись, воскликнул я, но опекун сделал вид, что не слышал и не прерывал свой рассказ.


-Жена чуть не сошла с ума вслед за ней, от беспокойства. Тогда-то, она и решилась на этот шаг с разводом. После того, как она ушла, Наталья немного успокоилась, но приходилось следить за ней, почти насильно заставляя пить таблетки, прописанные врачом. Лечения все это никакого не приносило, но пробовать же стоило. Вот так и жили: мы с женой скрывали наши отношения, тайно встречаясь, а Наталья, кажется, была счастлива, что я даже не думаю о других женщинах.


Дмитрий Анатольевич вновь согнулся в приступе кашля, но я уже не кинулся к двери за врачом, понимая, что он еще не все поведал. Наоборот, я ясно осознавал, что это только начало и какое-то внутреннее чувство подск5азывало мне, что в дальнейшей истории будет фигурировать моя фигура.


Чувство тревоги заставляло бессильно сжимать кулаки и принуждало убежать из этой комнаты, заявляя, что остальное слушать не стоит. Но, чувство долга не давало сдвинуться с места и подавляло первое.


-Все шло своим чередом. Мне даже казалось, что Наталья поправляется, пока однажды вечером, она не заявилась ко мне со странной просьбой, — опекун смерил меня долгим взглядом, а затем, тяжело вздохнув, выдал, — ей захотелось получить мальчика.


-Что? — от удивления я наклонился вперед и вцепился в простыню обеими руками.

Не может быть! Это просто моя фантазия.

И снова, будто услышав мои внутренние метания, Дмитрий Анатольевич, кивнул головой и срывающимся голосом, подтвердил:


-Да, она жаждала заполучить тебя, Макс и это желание я тоже исполнил.


На минуту прикрыть глаза. Собраться с силами. Отцепиться от простыни. Прожечь взглядом и уже спокойным голосом спросить:


-Как?


-Просто так вышло, что ты как раз искал убежища, и она попросила меня просто приютить тебя.


Мне показалось или в его глазах блеснуло чувство вины?

Мысли путались, голова шла кругом от всего сказанного. Что за бред? Что, вообще, творится?


Желание посетить старую квартиру и ночной Питер стало еще сильнее, но я поспешил подавить его.

Кто бы ни принудил Дмитрия Анатольевича к этому поступку, это не отменяет того, как хорошо он ко мне относился и как много он сделал для меня. И невозможно отбросить в сторону и то, что практически заменил мне отца.

Нежданный вопрос всплыл в голове, заставляя сердце сжаться.

Нет, Максим ты не посмеешь это спросить. Ты не имеешь права спрашивать об этом.


-Так все это время, я был для вас обузой?


Черт, не смог удержаться.


Дмитрий Анатольевич, услышав это, попытался приподняться на кровати, но повалился обратно со стоном боли. Не дав мне вскочить со своего места, он прошипел, злобно сверкая тусклыми глазами:


-Даже не смей об этом думать, — он вцепился в мою руку и крепко сжал, — за все эти годы ты стал мне родным Максим. Не только из-за того, что с тобой Наталья становится совсем другим человеком, живым, чувствующим… но и потому что ты именно такой, каким я хотел видеть своего наследника и сына. Да и моя жена, Катенька, после моих рассказов, так же полюбила тебя.