Похитить ее было, конечно, глупой идеей, но действенной. На несколько часов мы успели позабыть все преграды, разделяющие нас и раствориться друг в друге. Как мне не хватало этих задушевных бесед с возлюбленной.

Андрей, так рьяно боровшийся за сердце Розы, наконец, опустил руки и сам позвонил ему, прося прийти в популярный ресторан, где я смог бы ее увидеть. Не знаю, чем было вызвана такая сердечность, но мне все было только на руку. Как долго я искал встреч с ней.


От Натальи отделаться не удалось, что сильно раздражало, но тот же Андрей помог отвлечь ее, пока я устраивал побег любимой.

Никакого заранее разработанного плана не было и решение привести ее в свою прежнюю обитель пришло внезапно стихийно, неосознанно.

Знак Судьбы, символ Надежды…


Именно здесь я смог с ней объясниться, рассказать все, что терзало меня долгое время.

Это место было дорого мне… это место было моей отдушиной долгие годы жизни с женщиной, которая была неизлечимо больна.


И больна она была не той болезнью, которую выдумала, дабы удержать меня рядом, а той, о которой не подозревала сама. И о которой я узнал от ее собственно отца.


Сейчас, понимая, что решаются наши с Розой жизни, я вытравил эту тайну из сердца. Возложил ее на плечи любимой женщины, потерять которую я не мог.

Не пережил бы.


Слишком важное место она заняла в моей жизни. Успела стать моим воздухом, моей болью… вторглась в глубины подсознания и въелась в кровь, заражая собою все органы человеческого тела.


Она стала мои наркотиком и без дозы, не вколотой в свое время, начиналась ломка, губящая не только мою жизнь, но жизни и окружающих.

За время нашей разлуки я страдал так, что не мог спокойно двигаться, передвигать по Земле — слишком тяжелым было существование без смысла жизни.


Два вдоха и один выдох и я выпалил фразу, заставившую этот смысл остановиться:


-Все было дешевым спектаклем. И священник, и гости, и я, игравший роль ЕЕ МУЖА!!!

Глава 16

Глава 16


Ты все равно придешь. Зачем же не теперь?

Я жду тебя — мне очень трудно.

Я потушила свет и отворила дверь

Тебе, такой простой и чудной.

Прими для этого какой угодно вид,

Ворвись отравленным снарядом,

Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,

Иль отрави тифозным чадом,

Иль сказочкой, придуманной тобой,

И всем до тошноты знакомой, -

Чтоб я увидела верх шапки голубой

И бледного от страха управдома.

Мне все равно теперь. Клубится Енисей,

Звезда полярная сияет.

И синий блеск возлюбленных очей

Последний ужас затмевает.


А.А. Ахматова.


В тот пасмурный дождливый день, я, как обычно, находился на работе, в главном офисе, следя за поставкой нового оборудования. Иностранные поставщики прибыли утром и без моего личного присутствия не решались обсуждать, заключенный месяцем ранее, договор.

Компания, в которой, с недавних пор, мне были делегированы полномочия директора от самого Дмитрия Анатольевич, теперь принадлежала мне и ориентировалась на закупке и перепродаже новейших технологий, разрабатывающихся высококвалифицированными специалистами в зарубежных учреждениях. Цепкий ум, сообразительность и незаметная хитрость здесь играли высшую роль, ибо желающих обладать инновациями было немало. Имела место жесткая конкуренция.


Проведя переговоры, длившиеся четыре долгих часа, я прошел в свой кабинет, и устало прислонился к стене. Уже тогда, поведение Натальи, которая никак не желала перестать ходить за мной по пятам, жутко раздражало меня. Я не испытывал к ней ни любви, на желания. Просто привязанность, порожденная благодарностью к ее отцу.


Закрыв глаза и тяжело вздохнув, решил прогуляться по ночным улицам Питера и немного успокоиться.

Надо взять в себя руки, а то раскис, как какой-то сопляк.


Ночной Питер, НЕТ, скорее темные проулки и заброшенные улицы, переполненные ненавистью, злобой и опасностью могут даровать мне спокойствие, как бы нелепо это и звучало. Только в районах, где бродят низшие слои общества… только там, где каждый сам за себя… где всякий готов убить за кусок хлеба… где люди, превратившиеся в живых мертвецов, ходячих зомби, напрочь лишенных чувств и эмоций, без угрызений совести лишат жизни более слабого и беззащитного… Там, где я вырос и познал недолгое счастье в кругу семьи…


Лишь это место принимает меня таким, каков я есть на самом деле. Без всяких масок и глупого пафоса.


Я уже сорвался с места, готовый поддаться внутренним желаниям, как громкая мелодия мобильника заставила остановиться и чертыхнуться.

Уже, нажимая кнопку соединения, я знал, что моим сегодняшним планам не суждено будет сбыться.


______________________________________________________________________


Сердце сжималось от боли, а к глазам подступили слезы, впервые за последние семь лет. Я не мог спокойно стоять у изголовья кровати и наблюдать как из мужчины, заменившего мне отца и подарившего свои признание и доверие, медленно, но неотвратимо, уходит жизнь.

Некогда волевое лицо, излучавшее решительность, осунулось и стало бледным. Сильные руки дрожали, а потрескавшиеся губы подрагивали.


-Не делай такое кислое лицо, Максим, — тихий шепот донесся до меня и заставил склониться. Вглядеться в потускневшие голубые глаза, разглядеть в них печаль и нежность.

Сердце вновь защемило, и я поспешил прикрыть глаза, чтобы он не увидел в них боль.


-А ты хочешь, чтобы я улыбался?


Голос дрожал, а губы подрагивали, и он не мог остановить это. Слишком велика была боль, слишком сильны были чувства.


-Я не требую от тебя этого, — холодная (слишком холодная) рука коснулась щеки, заставляя зажмуриться от немой ласки, — просто позволь мне в последний раз лицезреть твое истинное лицо, не прикрытое приторной маской. Не надо стараться быть сильным рядом со мной.


Эти слова прожигали душу, заставляли сжимать кулаки от собственного бессилия.

Застонав от поражения, я присел на краешек и вцепился в родную ладонь обеими руками. Не могу просто отпустить. Не могу потерять.


Неужели, и ты бросишь меня? Оставишь одного в этом жестоком мире?


Все сильнее потирая его ладонь, я пытался согреть, передать крупицу своего тепла, но все было безрезультатно. Сколько бы я не пытался, казалось, что все становится только хуже.

Вконец, прекратив никчемные попытки, я прижался к ней губами и еле слышно прошептал:


-Не надо, прошу.


Хриплый кашель и ладонь выскользнула. Подняв голову, я успел заметить влагу до того, как он успел отвернуться в сторону. От осознания того, что не я один страдаю, стало не легче. Совсем наоборот, хотелось успокоить, защитить.

Но, я знал, что Дмитрий Анатольевич, даже при смерти, не проявит свою слабость… не сдастся… будет бороться до конца, который уже так близок…


-Это не в моей власти, мой мальчик, — еще один приступ кашля, после которого глаза опекуна наполнились решительностью и твердостью. Несколько томительных минут, он, не отрываясь, вглядывался в мои глаза, затем, приняв какое-то решение, спросил, — ты выполнишь мое последнее обещание, Макс?


После этого вопроса во мне всколыхнулось непонятное чувство тревоги, на которое я решил не обращать внимания.


-Если это в моих силах, я сделаю все от меня зависящее, чтобы его исполнить, — ответил я твердым голосом.


-Обещай.

Правая рука вновь потянулась ко мне, а губы поджались.


-Клянусь.


В ответ я сжал его руку и приложил ее к своему сердцу, чтобы он понял, насколько моя клятва серьезна.

В голубых глазах опекуна отразилось облегчение, и слабая улыбка осветила, изможденное болезнью, лицо.


-Я верю тебе, Максим и надеюсь, что ты никогда не нарушишь свою клятву, тем самым предав мое доверие.


______________________________________________________________________________________



На похороны известного магната, справедливого руководителя и преданного друга, пришло много людей, которые решили почтить его память и проводить в иной мир. Присутствовала даже бывшая жена, Катерина Рязанова — мать Натальи. Светлые волосы прикрывала черная шляпа, а темно-карие глаза — сетчатая вуаль.

И лишь печально опущенные уголки губ, ничем неприкрытые, выдавали в ней горечь от потери мужа. Наверное, многие решили бы, что все это притворство, ведь бывшая жена магната слыла ветреной женщиной, изменявшей мужу с кем попало.

Все считали ее плохой матерью своей дочери, которая постоянно избивала ее, из-за чего мужу пришлось ее прогнать.


И только я знал, как все обстояло на самом деле. Знал с недавних пор.

Лишь мне одному была доверена тайна семьи Королевых.


Горько усмехнувшись, я пригладил волосы и провел рукой по мягкой ткани смокинга. Лучше бы все это не знать… лучше бы он не рассказывал мне этого…

Пожав очередную руку, приняв очередные объятия, кивнув головой на повторяющиеся слова сожаления, я глянул на, стоящую рядом, Наталью. Опухшие глаза, искусанные в кровь губы, безумный взгляд. Она искренне горевала по отцу и этот образ хрупкой, невинной девушки никак не вязался с тем, который описал сам Дмитрий.