Ниол пожал плечами.

– Надеюсь, что, прибыв в Новый Свет, я решу заняться чем-то другим.

Инквизитор сузил глаза.

– Испанская корона предоставляет всем своим подданным большие возможности.

– В этом не приходится сомневаться.

На Хелки инквизиторы посмотрели как на насекомое, видимо сомневаясь в том, что она хотя бы что-то понимает.

– Проходи, женщина.

На их лицах читалось: «Убирайся в свою страну грязных краснокожих!»

На берегу оставалась только Паола. Мануэль уже принадлежал будущему и кораблю; мужчина то вглядывался в горизонт, то придирчиво осматривал оснастку судна и его корпус. Хелки спокойно ждала на палубе. Задержавшись у трапа, Ниол улыбнулся жене ослепительной улыбкой человека, чей счастливый путь предначертан луной и звездами.

Паола ответила на улыбку мужа и подала инквизитору бумаги. В мыслях она представляла, как спустя немного времени они с Ниолом будут стоять на палубе корабля, бурно пенящего океанские волны, ветер станет играть ее волосами, она ощутит на губах вкус соленой воды, почувствует себя такой же свободной, как и плывущие в небе облака.

– Сожалею, сеньорита, – произнес инквизитор, заглянув в ее документы. – Святая служба запрещает вам выезжать из страны.

– Мне? – Девушка была так потрясена услышанным, что не нашла в себе сил по-настоящему удивиться. – Я ничего не сделала!

– Верю, что ничего. Но предписание есть предписание.

– Меня задерживают?!

– Вас никто не задерживает, просто вы не имеете права покидать Испанию. За подробными объяснениями можете обратиться, когда вернетесь в Мадрид.

– Я не собираюсь возвращаться в Мадрид! – воскликнула Паола и добавила: – На этом корабле находятся люди, которые не могут уехать без меня! Почему только я должна остаться на берегу?!

– Этого я не знаю, – терпеливо произнес инквизитор, отдавая должное юности и красоте девушки.

– Сеньорита Альманса? – внезапно спросил его напарник, извлекая из-под одежды серый конверт. – Вам письмо. Оно ждет вас вот уже несколько дней. Возможно, в нем вы найдете ответы на свои вопросы.

И протянул девушке бумагу.

Паола отошла в сторону и быстро распечатала конверт. Имени не было, но она сразу узнала почерк. В письме было только одно слово: «Возвращайся».

Девушка вспомнила, как Химена однажды сказала: «Вы можете делать все, что угодно, но вы не в состоянии изменить истину». В данном случае истина заключалась в том, что она, Паола Альманса, оставалась дочерью инквизитора.

Путники сошли на берег и стояли в полном молчании, придавившем их, как гробовая доска. Только Мануэль пытался возмущаться и сквернословить, но его никто не поддержал. И все же время от времени он бубнил себе под нос:

– Сразу виден извращенный инквизиторский ум. Я бы понял, если б это ничтожество попыталось арестовать меня, схватить Николаса и Химену, однако оно недвусмысленно заявило: «Убирайтесь на все четыре стороны, мне нужна только Паола!» Причем оно сделало это именно тогда, когда мы были уверены в том, что все трудности остались позади.

Им пришлось вернуться в Мадрид, и это напомнило всем четверым навязчивый сон. Никто из них не знал, что теперь делать. Когда Ниол и Паола остались наедине, девушка промолвила:

– Я поговорю с Армандо.

Ниол возразил:

– Это опасно.

– Армандо ничего мне не сделает. После того, что случилось, нам не стоит от него прятаться: он все равно узнает, где мы. Если я стану скрываться, он обозлится еще больше, а так будет рад тому, что я вернулась, – ровным голосом отвечала Паола, глядя прямо перед собой.

– А я, моя мать и твой отец? Что делать нам?

– Сними квартиру в том районе, куда ты привел Мануэля, а завтра в полдень приходи за мной к дому Армандо.

Паола и Ниол остановились на перекрестке улиц, чтобы напоследок перекинуться несколькими словами. К великому удивлению девушки, ее возлюбленный сказал:

– Я изменил решение: мы не поедем в Новый Свет.

– Почему?

– Случившееся было знаком – мы должны остаться в Испании.

– Разве тебе будет просто отказаться от мечты?

– Это была детская мечта, я постараюсь с ней расстаться. Я в самом деле ничего не знаю о том мире, в который так стремился попасть.

– Почему тебя всегда тянуло на родину твоей матери? Что было причиной – зов крови? – спросила Паола и получила неожиданный ответ:

– Язык. Мать всегда говорила со мной на своем языке, испанский я выучил только потом. Хотя язык мапуче много беднее, в нем есть удивительные, завораживающие душу слова. Недаром мать говорила, что он родился из шелеста ветра, звона дождевых капель и голосов зверей. Я желал увидеть этот мир.

– Теперь ты лишишься веры в сказку.

– Зато не потеряю тебя, – сказал Ниол и сжал ее руки в своих. – До встречи, моя любовь!

– До встречи, любимый!

Когда позже Паола закрывала глаза и вспоминала этот миг, из-под опущенных век всякий раз бежали горькие слезы. Девушка задавала себе вопрос, почему нельзя остановить выбранное мгновение и застыть в нем навсегда, почему время и судьба столь непредсказуемы, неумолимы? Если б она могла предвидеть то, что случилось дальше! Но это – увы! – не дано никому.

Паола отворила скрипучую калитку и вошла в сад. Родной дом выглядел приземистым, неприветливым, темным и казался необитаемым. Все говорило о том, что здесь не жалуют чужих и не привечают гостей.

Вечернее солнце навевало покой; девушка подставила лицо его ласковому теплу. Сад сиротливо шелестел, словно упрекая ее в том, что она его бросила. Паола готовилась к поездке тайно и в спешке, потому не успела проститься с тем, что с детства было дорого ее душе. Почему она не подумала о том, что с ее уходом цветы завянут, а деревья перестанут приносить плоды?

Паола прошла в опустевший и тихий дом. Ей было трудно собрать волю в кулак, чтобы показать себя непримиримой и суровой. Вероятно, Армандо, который встретил ее в кабинете, тоже было нелегко это сделать: девушка заметила и дрожь его рук, и тяжелый вздох, и подрагивание уголков губ.

На столе горела только одна свеча. В сумраке кабинета терялись ряды книг. Когда Паола была ребенком, ей иногда чудилось, будто эта полутьма скрывает огромные черные крылья, сложенные за спиной Армандо, который сидел за столом.

Теперь она не боялась ни его пронзительного взгляда, ни его слов. В ее власти было лишить этого человека любви, больше никогда не называть его отцом, а это казалось страшнее инквизиторских пыток.

– Вернулась, – сказал Армандо и откинулся на спинку стула.

Паоле почудилось, будто он сбросил с плеч огромный груз.

– Почему вы так поступили? – с ходу спросила она, не давая ни ему, ни себе времени опомниться и привести чувства в порядок.

– Не отпустил тебя в Новый Свет? Потому что тебе нечего делать среди дикарей, которые не видят разницы между женщиной и домашней скотиной. – Армандо говорил с подчеркнутой мягкостью, а его взгляд был почти кротким. – Или ты нуждаешься в тупом равнодушии и грубом бесчувствии? Тебе нужен мир, в котором не живут, а выживают?

– Николас не такой.

– Николас заблуждается. Он ищет потерянный рай в кромешном аду. Пойми, Паола, – Армандо глубоко вздохнул, – я никогда не трогал тех, кто тебе дорог, кого ты любишь, я всегда потакал твоим желаниям. Когда тебе захотелось оставить в доме индианку с мальчишкой, я согласился, хотя не нуждался в их присутствии. Когда ты увлеклась нарядами, я позволил тебе выбирать и носить любые платья, хотя это шло вразрез с моими представлениями о том, как должна одеваться девушка. Когда ты вышла замуж за полукровку, я разрешил тебе жить в этом браке, хотя впору было схватиться за голову. А все потому, что я любил тебя и люблю.

– А как же мой настоящий отец? Вы упрятали его в тюрьму, где он провел десять лет!

Армандо вздрогнул, его глаза блеснули, но он сумел взять себя в руки.

– Он хотел убить меня. Правда, это не главное. Он бросил твою мать и тебя на произвол судьбы, потому что ему было тяжело заботиться о семье. Он предпочел сбежать, исчезнуть на долгие годы. Этот человек не способен устроить даже собственную жизнь. Если бы ты попала в его руки, то рано или поздно снова очутилась бы в приюте. Думаю, пообщавшись с ним, ты сама это поняла. Ведь сейчас он с тобой?

Отпираться не было смысла.

– Да.

– И кто помог ему сбежать из тюрьмы?

– Николас. Это я его попросила.

– Я так и думал, – сказал Армандо и умолк.

Молчание инквизитора было не угрожающим, скорее задумчивым; воспользовавшись его настроением, Паола привела последний аргумент:

– Вы погубили мою мать.

– Я пытался ее спасти, но она предпочла умереть.

– Потому что человека нельзя заставить любить, – заявила девушка и вскричала: – Чего вы от нас добивались? Вы хотели, чтобы моя мать и я были робкими и запуганными, бежали на каждый ваш зов и склоняли перед вами голову?!

Армандо, выпрямившись, уставился на нее.

– Разве я лишал тебя свободы, пытался укротить твой дух?! По-моему, ты показала себя достаточно раскрепощенной и своевольной! Неужели я заставлял тебя любить? Или ты притворялась, Паола?!

Девушка вздрогнула. Она поняла, что дракон проснулся, поднял голову и готов извергать огонь.

– Нет. Но я была ребенком, а ребенка легко обмануть и приручить.

– Неправда. Дети – самые искренние существа на свете, – сказал Армандо и добавил с нескрываемой горечью: – Тебе кажется, что я жестокий, Паола. Между тем я всего лишь одна из множества кукол, управляемых безжалостным кукловодом. Когда я состарюсь, меня выбросят на свалку и заменят другим. То же самое произойдет, если я перестану делать то, что делаю.

– Только не говорите, что кукловод – это Бог!

– Не скажу. Это – общество, в котором мы живем, это – Святая служба и тот, кто правит страной. Что касается Господа, с ним мы будем иметь дело на том свете. Думаю, мы с тобой попадем в разные места, – Армандо усмехнулся, – потому я так желаю насладиться нашим общением, пока мы еще здесь. Ты права, если думаешь, что каждому из нас придется отвечать за свои поступки. Только тогда мы получим то, что заслужили, однако мне не хочется, чтобы меня судила ты.