Я открываю рот, чтобы заговорить, но Крис опережает меня:

– А куда девался Эллин жених?

Невилл презрительно фыркает:

– Если ты имеешь в виду того придурка, который расстроил ее в тот день, когда мы с ней встретились, то я представления не имею.

– А где вы встретились с Эллой? – быстро спрашиваю я.

Невилл бросает на меня взгляд.

– Я был в ее гостинице по делам.

Крис хватается за эту подробность:

– В какой гостинице?

И вновь Невилл отвечает без малейших колебаний:

– Отель «Лютеция».

Крис хмурится:

– Этот ее жених, доктор, мог позволить себе «Лютецию»?

Невилл пожимает плечами:

– Я не в курсе материального положения этого субъекта. Я был в холле, когда Элла в слезах выбежала из лифта и врезалась в меня. Она была расстроена, и я предложил угостить ее обедом в ближайшем ресторане. Когда мы вернулись в гостиницу, ее жених выписался и оставил ее без денег и без паспорта.

У меня отвисает челюсть.

– Что? Он оставил ее без паспорта?

– Именно, – подтверждает Невилл. – Как вы понимаете, она была просто убита всем этим. Я предложил ей пожить у меня, и она согласилась.

Это совсем не похоже на ту Эллу, которую я знаю, но, с другой стороны, та Элла, которую я знаю, уже давным-давно позвонила бы мне.

– Она вот так запросто согласилась жить с незнакомцем?

– Не думаю, что она видела во мне незнакомца, мисс Макмиллан. – Его губы подергиваются.

Что-то в выражении его лица выводит меня из себя. Я подаюсь вперед, опираясь одной рукой о стол, и давление у меня, наверное, зашкаливает.

– Вы говорите, она спала с вами, и в то же время полагала, что Дэвид ждет ее в гостинице?

– Не помню, чтобы говорил, что она спала со мной, – отвечает он. – Просто мы быстро подружились.

– Вы подразумевали большее. – Мой тон язвительный.

– Вам показалось. – Его тон резкий.

Крис вновь берет разговор в свои руки:

– Сколько времени она была с тобой?

– Три недели, – ответствует Невилл.

Я, прищурившись, гляжу на этого человека, который хочет, чтобы я поверила, что Элла совсем не та девушка, которую я знала, что она совсем другая. У меня это как-то не укладывается в голове. Почему его не возмущают наши расспросы? Может, Крис прав? Он тренировался. Он ждал нас. Готовился.

– Я смогу найти свидетелей, которые видели ее с тобой, – заявляет Крис. – Если таковых нет…

– Да ради Бога, – прерывает его Невилл.

Он слишком уверен. Не знаю, почему я чувствую это, ведь уверенность порождается честностью, но все в этом деле кажется каким-то не таким, извращенным, что ли.

– А Элла получила новый паспорт?

– Пока была со мной – нет.

Я озадаченно хмурюсь:

– Ерунда какая-то. Она должна была вернуться в школу.

Он откидывается на спинку стула, положив длинные пальцы одной руки на стол.

– Она не спешила вернуться в Штаты.

Разочарование охватывает меня, когда надежда найти Эллу через этого человека гаснет.

– Вы правда не представляете, где она?

– Это вопрос дня, не так ли? – тихо замечает Крис, и глаза Невилла сужаются. Мужчины сверлят друг друга взглядами, я буравлю взглядом Невилла, и проходит несколько напряженных секунд, прежде чем Крис говорит: – Сара, оставь нас на пару минут одних. Встретимся в баре.

Я резко перевожу глаза на Криса, но они с Невиллом продолжают мериться взглядами, и я с трудом удерживаюсь от возражения. Заставляю себя обуздать свое желание пытаться контролировать то, что контролировать мне явно не под силу. Я доверяю Крису. Если он считает, что сможет добиться от Невилла чего-то наедине, пусть попытается.

Я встаю и ухожу без единого слова. Не сомневаюсь, что это удивляет Криса ничуть не меньше, чем меня саму.


У подножия лестницы стоит официант. Я подношу к губам воображаемый стакан, и он указывает в сторону нижнего этажа, где расположен бар. Я обнаруживаю просторный подвальный уровень с шестью столами, где довольно многолюдно. Люди сидят, люди стоят, женщины в дорогих платьях, мужчины в сшитых на заказ костюмах. Я в своих джинсах вдруг ощущаю себя здесь не к месту. Впрочем, это началось еще раньше. Я чувствую себя неловко с того самого момента, как переступила порог этого заведения.

Я устремляюсь к бару в форме подковы и делаю знак бармену.

– Туалет? – спрашиваю я, кажется, уже заделавшись мастером этого односложного вопроса.

Бармен показывает, и я иду по коридору направо. Я начинаю высоко ценить искусство жестов и его способность преодолевать языковой барьер.

В ванной комнате я нахожу две раковины слева от меня, и ноздри мои раздуваются от запаха коричной свечи, горящей посреди мраморной стойки. В глубине комнаты три резные деревянные двери, и, прислушавшись, я прихожу к выводу, что кабинки пусты. Слава Богу.

Я прислоняюсь к раковине и смотрю на себя в зеркале, но мое отражение сразу же расплывается, когда я проигрываю в голове все, что сказал нам Невилл, пытаясь сообразить, что больше всего беспокоило меня в нем и в разговоре. Он сказал, что Элла пробыла с ним три недели. Три недели. Гм. Что-то тут не так. Элла уехала из Сан-Франциско в конце августа. Сейчас октябрь. Стало быть, Невилл, возможно, не врет, когда говорит, что ищет ее уже неделю, но это значит, что Элла порвала со своим женихом почти сразу же по приезде в Париж. Еще это означает, что если Элла намеревалась вернуться к началу учебного года 1 октября, то тянула с заменой паспорта до последней минуты. Но разве Блейк не выяснил бы, что она получила новый паспорт, когда проводил расследование?

Мои мысли прерываются, когда дверь ванной комнаты открывается, и кожу начинает предостерегающе покалывать еще до того, как я вижу в зеркале Изабель. Сразу же одеревенев, я поворачиваюсь к ней, готовясь к тому, что сейчас произойдет. А в том, что что-то будет, нет никаких сомнений. Воздух потрескивает от напряжения.

Она закрывает дверь и с самодовольным видом складывает руки на груди, как и тогда, когда мы поднимались по лестнице. Я уже начинаю думать, что это ее постоянный прием.

– Ты всерьез думаешь, что он твой, да? – мурлычет она, словно это ее забавляет.

– Вот это деловой разговор, – говорю я. – По крайней мере мы не собираемся изображать любезность. Он мой.

Она делает ко мне шаг. И еще один. Я стискиваю руки, но не двигаюсь. У нее нет при себе хлыста, поэтому ей меня не запугать.

– Пока ему не потребуется больше, – обещает она. – То, что только я одна могу ему дать.

Злость вспыхивает во мне как огонь, и я впиваюсь ногтями в ладони.

– Если ты имеешь в виду физическую боль, то она ему уже не потребуется.

Она придвигается еще ближе, грубо вторгаясь в мое личное пространство. Мы теперь нос к носу, и я слышу ее цветочный запах, перебивающий аромат свечи. Меня от него тошнит.

– Ему потребуется боль, – заверяет она меня. – Всегда требовалась и всегда будет требоваться. Уж такой он человек.

– Ты хочешь, чтобы он так думал, потому что в твоем понимании это означает, что ему нужна ты. Только ты никогда не была ему нужна. Ему нужен был лишь тот предмет, который ты держала в руке. А хлыст может держать и любая другая сука.

В глазах ее вспыхивает ярость, нервы не выдерживают. Я вижу, как перекашивается от злости ее красивое лицо, и она набрасывается на меня, с силой отталкивая к стене. Я охаю от удара, чувствуя резкую боль в левом плече. Она продолжает удерживать меня, вцепившись руками.

– Ах ты сука, – шипит она. – Ты ничто, просто одна из его многих попыток отказаться от того, что ему на самом деле нужно. И в этот раз, как всегда, ничего у него не выйдет. А когда он вернется ко мне, я отделаю его с особым усердием специально в твою честь, милочка. Может, даже воспользуюсь парочкой лишних хлыстов с твоим именем на них.

Мой шок от ее нападения перерастает в гнев, и адреналин выплескивается в кровь. Не думая, я отпихиваю ее и толкаю до тех пор, пока она не ударяется о противоположную стенку. Воздух со свистом вырывается из нее, и я держу ее за плечи точно так же, как только что она держала меня. Руки мои дрожат от силы раскаленной добела злости.

– Нет, – выдавливаю я сквозь зубы, – он к тебе не вернется. И знаешь почему? Потому что я больше никому и никогда не позволю причинить ему боль. И уж точно не позволю сделать это тебе. Поняла?

Дверь резко распахивается, и мне незачем смотреть, чтобы понять, что это Крис. Я не свожу взгляда с Изабель и не могу его отвести.

– Проблемы? – насмешливо осведомляется он.

– Никаких проблем, – спокойно отвечаю я, продолжая сверлить взглядом эту злую ведьму плетей и хлыстов. Она не смотрит ни на меня, ни на Криса. Ресницы ее опущены, и я ощущаю, что ее злость трансформировалась во что-то еще. Не знаю во что, и мне плевать. Я просто хочу, чтобы она исчезла из жизни Криса.

Я отпускаю ее и поворачиваюсь к Крису.

– Мы уже можем уйти?

Он вскидывает бровь. Насмешливость, которую я слышала в его голосе, теперь светится в глазах.

– А ты готова уйти?

– Я сделала здесь все, что должна была. Больше не в моих силах.

– Тогда, разумеется. Пошли отсюда. – Он берет меня за руку, и мы вместе идем по коридору, оставляя Изабель там, где ей самое место: в прошлом Криса. Крис считает, что она уже там, но я хочу, чтобы он понял, насколько это правда.

Мы минуем бар и обеденный зал, потом гардероб. Как только выходим на улицу и направляемся к своей машине, я задаю вопрос, который не дает мне покоя: