– Они уже сказали Шанталь про расследование в Штатах. Пожалуйста, уговори их уехать.

– Я должен знать, если тебя куда-то поведут. И я уже почти приехал. Я отключаюсь, чтобы сосредоточиться на дороге и доехать побыстрее. Не говори им ничего. – Он вешает трубку, не дав мне возразить.

Я крепко зажмуриваюсь и делаю глубокий судорожный вдох, потом убираю телефон в сумку и поворачиваюсь к мужчинам на другом конце комнаты. Подхожу к ним и останавливаюсь перед столом.

– Месье?…

– Бернар, – подсказывает он.

– Месье Бернар, – повторяю я, – вы не подскажете, как пройти в туалет?

Он несколько секунд буравит меня взглядом.

– А это не может подождать?

Тон его граничит с грубостью, но я отвечаю с приторной наивностью:

– Меня тошнит. Наверное, что-то съела. Тартар. Не хотелось бы испачкать ваш стол.

Он уже не скрывает своей злости и говорит вначале что-то мужчине, стоящему сзади, потом снова мне:

– Месье Дюпон проводит вас.

Я такая опасная преступница, что меня уже надо сопровождать? Мужчина лет пятидесяти, лысый, с жестким круглым лицом, подходит ко мне.

В голове всплывают вчерашние слова Криса: «Это мы атакуем проблемы, а не они нас. И, детка, мы делаем это вместе». Я глубоко вдыхаю. Мы делаем это вместе. И меня осеняет, что это не значит вручить свою жизнь Крису. Это значит разделить ее с ним. В отличие от всех остальных в моей жизни до него Крис старается сделать меня сильнее. А прятаться в туалете до его приезда – это слабость.

Я расправляю плечи, поднимаю голову, и, хоть ощущение тревоги в животе и остается, я сильнее. Я подхожу к стулу и сажусь. Удивление вспыхивает на лице Бернара:

– Вы готовы отвечать на вопросы?

– Нет, совсем не готова. Я жду звонка от своего адвоката. – Я наклоняюсь вперед, опираюсь ладонью о стол, и голос мой теперь такой же твердый, как и у него: – И месье Бернар, если вы будете чернить мое имя перед кем-либо, особенно перед моими друзьями за дверью, то узнаете меня гораздо лучше, чем вам хотелось бы.

Удивление, которое он выказал минутой раньше, перерастает в потрясение. Оно сродни тому, что чувствую я. Откуда это взялось, хотелось бы знать. Он недовольно хмурит лоб.

– Вы довольно дерзки для женщины, обвиняемой в убийстве.

Я поднимаю брови.

– Обвиняемой женщиной, которая покушалась на меня два дня назад, так что, думаю, моя дерзость вполне оправдана. Я невиновна. Я жертва. И я возмущена, что меня допрашивают.

– Тогда почему вы бежали из страны?

– Я не бежала из страны, – спокойно парирую я.

– Она приехала со мной.

Я резко оборачиваюсь и вижу стоящего в дверях Криса с растрепанными мокрыми волосами, в мокрой от дождя черной мотоциклетной куртке, которая идет ему точно так же, как и его властность. Все присутствующие, кажется, разом затаили дыхание в ожидании того, что произойдет дальше. Что еще он скажет или сделает.

Взгляд его сосредоточивается на мне, как будто в комнате больше никого нет. Он видит только меня и не обращает никакого внимания на них.

– Я же сказал тебе, что нахожусь уже близко, детка, – говорит он как ни в чем не бывало, нарочито растягивая слова. Он вальяжной походкой входит в комнату, и, несмотря на внешнее спокойствие и сексуальную развязность, под всем этим угадывается нечто смертельно опасное и первобытное. Я могла бы попробовать сама справиться с ситуацией, но как же здорово наблюдать, как это делает Крис.

Он останавливается возле моего стула и протягивает руку. Глаза его нежные и, тем не менее, в них поблескивает холодный металл и непререкаемая властность. Не отрывая от него глаз, я вешаю сумку на плечо и вкладываю ладонь ему в руку. Теплое покалывание растекается кверху, и я вижу, как зрачки Криса расширяются, как в его недрогнувший взгляд просачивается некое осознание. Он тоже чувствует это безумное, невероятное влечение между нами, не сдерживаемое ничем, даже тем, что за нами наблюдают. И мне нравится это в нас. Очень нравится.

Он обхватывает мою ладонь и поднимает на ноги.

– Мы уезжаем. У нас экскурсия по музеям.

Бернар говорит что-то быстро и озлобленно.

Крис бросает на него взгляд откровенной скуки и что-то произносит в ответ. Предложения два, наверное. Меня просто распирает от любопытства понять, что же именно он сказал.

Я смотрю на Бернара, чье раздраженное лицо говорит само за себя, как и оборонительно скрещенные на груди руки. Губы Криса, явно позабавленного реакцией Бернара, чуть заметно дергаются, и он жестом показывает мне на дверь. Мы уже на полпути к двери, когда Бернар окликает нас. Крис останавливается, но не оборачивается, как будто этот человек не стоит его внимания. Он отвечает ему с какой-то насмешливостью, как если бы та власть, которой, по мнению Бернара, он обладает, была всего лишь шуткой, и мы идем дальше, не останавливаясь.

Мы быстро минуем зал ожидания, где толпятся люди. На полпути к выходу волосы у меня на затылке становятся дыбом точно как вчера, когда я ходила по магазинам. Меня так и тянет обернуться и посмотреть, но я удерживаю себя и пытаюсь избавиться от неприятного ощущения, потерев ладонью шею. Должно быть, это Бернар смотрит нам вслед, и я бросаю на Криса обеспокоенный взгляд.

– А мы можем вот так просто уйти?

– Мы только что сделали это.

Да, верно. Мы только что сделали это. Покалывание усиливается, и я тру голову сильнее; не могу дождаться, когда мы, наконец, уберемся отсюда.

– А где Рей и Шанталь? – спрашиваю я, когда мы выходим в главный холл.

– Я велел Рею отвезти Шанталь домой.

– Они не знают о?…

– Нет. Можешь расслабиться. Я расспросил Рея по телефону перед приездом сюда.

Меня обдает волной облегчения.

– А со Стивеном ты разговаривал?

– Разговаривал, и он сказал мне сделать то, что я и сам собирался сделать и увезти тебя отсюда.

То, что мою свободу благословил адвокат, – слабое утешение, принимая во внимание, что у меня по-прежнему нет паспорта и меня подозревают в убийстве, которого я не совершала.

– Знаешь, – говорю я сквозь зубы, – эти обвинения начинают здорово злить меня.

Крис смотрит на меня, и в его глазах светится одобрение.

– Давно пора тебе разозлиться.

Да, думаю я, когда мы подходим к выходу. Давно пора. Полагаю, мне надо поблагодарить именно Бернара за то, что я наконец очнулась. Пора напомнить всем, что я жертва. Эва пыталась убить меня. Они должны помогать мне, а не запугивать, обвиняя в том, чего я не совершала.

Мы подходим к полудюжине людей у входной двери, глядящих на льющий на улице дождь. Я бросаю на Криса вопросительный взгляд.

– У тебя, случайно, не припрятан зонт где-нибудь под курткой?

– Боюсь, что нет, – отвечает он, снимает свою тяжелую куртку и укутывает меня в нее.

– Я сейчас подгоню машину как можно ближе к двери. Жди меня у тротуара, но все равно бежать придется довольно далеко.

Я мысленно представляю, как, поскользнувшись, падаю плашмя на асфальт. Не слишком приятная перспектива, поэтому я снимаю куртку, жалея, что отдала свою Рею.

– Нет, она слишком тяжелая, я не смогу в ней бегать. Правда. Я не Грейс Келли, Крис. Я упаду. Я лучше пойду вместе с тобой. – Я передергиваюсь и обнимаю себя. – Хочу поскорее убраться отсюда.

– Я припарковался слишком далеко. Вернусь к двери с чем-нибудь, чтобы прикрыть тебя.

– Что ж, прекрасно. Если ты хочешь поиграть в мистера Любезность, я подожду. Но, пожалуйста, поторопись. Не хочу, чтобы Бернар опять припер меня к стенке.

Крис снова сует руки в рукава куртки, и покалывающее ощущение в шее возвращается. Я с тревогой оглядываю холл, и сразу же мое внимание привлекает профиль мужчины, прислонившегося к стене неподалеку. Он поднимает глаза, и я охаю от потрясения, узнав его. Он тут же выпрямляется, готовый сорваться с места, и я хватаю Криса за рубашку.

– Карманник из аэропорта. Он здесь.

– Где?

Я указываю.

Мой карманник во все лопатки несется к выходу. Крис поворачивается ко мне и решительно кладет руки на плечи.

– Жди здесь, Сара. Жди здесь, – с нажимом повторяет он и бежит к двери.

Глава 16


Я устремляюсь вслед за Крисом еще до того, как он выскакивает на улицу. Ни за что не стану ждать здесь, когда он преследует преступника, который вполне может быть вооружен.

Толкнув дверь, на ходу пытаясь перебросить ремень сумки через голову, чтобы не выронить ее, я выскакиваю наружу. И холодный дождь обрушивается с такой силой, словно я попала под струю воды из пожарного шланга. Откинув моментально намокшие волосы с лица, я лихорадочно ищу глазами Криса и вижу его, быстро бегущего куда-то влево. Я тут же припускаю следом, жалея, что на мне не надето что-нибудь потеплее шелковой блузки и обувь поудобнее. Еще больше жалею, что не могу вытащить телефон и держать его наготове на случай, если понадобится звать на помощь, потому что под таким ливнем он испортится.

Когда я в полквартале от посольства, Крис еще на полквартала впереди меня, а дождь продолжает лить как из ведра. Я вытираю воду с лица, как будто это поможет. Пока я смаргиваю с ресниц капли, Крис куда-то исчезает, и я ударяюсь в панику. Только что он бежал впереди меня, а теперь его нигде не видно. От приступа паники сердце молотом бухает в груди. Над головой оглушительно гремит гром, и я вздрагиваю от неожиданности, но продолжаю бежать.

В конце улицы я дико озираюсь по сторонам и сворачиваю влево. Это направление кажется логичным, здесь не надо пересекать улицу, и я молюсь, чтобы оно оказалось правильным. Пробежав еще один квартал, уже начинаю сомневаться, что выбрала правильное направление, но тут мое внимание привлекает раскачивающаяся калитка, и инстинкт заставляет резко остановиться.