Сзади звучат шаги, и я слышу, как Крис и второй мужчина разговаривают по-французски. Сделав глубокий вдох, поворачиваюсь к ним, избегая пристального взгляда Криса из опасения, что он заметит, как я потрясена. Но я чувствую его. Всякий раз, как Крис входит в комнату, я ощущаю его всеми порами своего тела, всеми фибрами души.

Рей примерно возраста Криса, имеющий пару сотен фунтов крепкого тела, смуглый, черноволосый и привлекательный, вежливо склоняет голову набок и приветствует меня по-французски: «Рад с вами познакомиться, мадемуазель Сара».

Взгляд Криса, внушающий мне приказ посмотреть на него, притягивает как магнит. Кое-как мне все же удается сосредоточиться на Рее. И я повторяю его слова про себя, довольная, что поняла его приветствие.

– Я тоже рада с вами познакомиться, месье Рей, и спасибо, что будете сопровождать меня сегодня.

Рей одобрительно улыбается и бросает на Криса довольно удивленный взгляд.

– Мне казалось, ты уверял, что она не говорит по-французски.

Испугавшись, что вдохновила его испытать мой французский, вместо того, чтобы говорить на вполне сносном английском, я поспешно поясняю:

– Понимать несколько простых фраз и произносить их самой – две разные вещи. Я говорю по-французски примерно так же хорошо, как и по-английски, после трех порций текилы.

Оба мужчины смеются, и при звуке сочного сексуального смеха Криса я наконец смотрю на него. Его глаза встречаются с моими, и нежная забота во взгляде любимого обволакивает мое сердце и начинает исцелять рану, открытую Эмбер.

Крис с задумчивым видом поглаживает ладонью челюсть.

– Кажется, я припоминаю, что когда учился, говорил так, будто выпил бутылку текилы.

– Что-то не верится.

– А почему же, по-твоему, я так часто дрался в школе?

Рей качает головой:

– Хотел бы я иметь оправдание своим дракам. По крайней мере я выбрал работу, которая позволяет мне направлять свою агрессию в позитивное русло. – Глаза его останавливаются на мне, и веселость пропадает с лица: – Крис рассказал мне про Эллу.

Я бросаю на Криса вопросительный взгляд, и он объясняет:

– У Рея имеются кое-какие связи, которые он использует, чтобы помочь нам найти ее.

Жаждая ответов, я шагаю ближе:

– Как? Что это значит?

– Мой брат служит в военной жандармерии, – объясняет Рей. – Это французская полиция в сельских и приграничных районах.

– Небольшие провинциальные городки, туда часто бегут из большого города, поэтому их надо проверить, – добавляет Крис. – Кроме того Рей собирается нанять детектива для расследования здесь, в Париже.

– Хорошим подспорьем была бы фотография Эллы и любые сведения, которые есть у вас о ней, – говорит Рей. – И неплохо было бы захватить фото с собой в посольство на случай, если у них нет.

Я прихожу в смятение, ругая себя за то, что оказалась не готова к такому повороту событий.

– У меня нет при себе ее фотографии.

– Можно попробовать добыть ее водительские права через моего брата, – предлагает Рей. – Но фотография получше была бы предпочтительнее.

Крис выдвигает свое предложение:

– А в школе есть ее фотография?

– Да. – Я тут же воодушевляюсь. – Отличная идея. Если у меня не получится добыть фотографию из личного дела, кто-нибудь наверняка сможет дать мне ежегодный снимок.

Звенит дверной звонок.

– Это, должно быть, Шанталь. Я впущу ее, а потом позвоню в школу, пока там не закрылись.

Я срываюсь с места, но Крис хватает меня за руку.

– Пусть Рей откроет, – мягко говорит он.

Рей что-то говорит Крису по-французски и направляется к лестнице.

Наконец мы одни.

Ожог от недавней сердечной боли, которую он причинил, прорывается в моих словах:

– Эмбер всегда удается растравить мне душу только потому, что ты скрываешь от меня что-то важное.

Он испытующе смотрит на меня.

– Что она тебе сказала, Сара?

– Ничего, о чем бы я не знала. И дело не в том, что она сказала, Крис. Или, может, как раз в том. Она говорит, а ты нет.

– Что сказала тебе Эмбер, Сара? – На этот раз в его голосе звучит металл.

Поморщившись, я признаю свое поражение. Он упрямый альфа-самец, не принимающий слова «нет».

– Она сказала, что ты хорошо умеешь исключать людей из своей жизни и не намерена позволить тебе сделать это с ней. И она права: ты действительно хорошо это умеешь. Никто не знает этого лучше меня.

– Сара…

– Это в прошлом, я знаю. – Я дотрагиваюсь до его щеки. – Но, Крис, если я чего и боюсь, так это что ты будешь судить себя через мои глаза, как делал это после того, как я увидела тебя в клубе Марка, и судить неправильно. – Я делаю судорожный вдох. – Я не смогу пройти через это еще раз. Не смогу. Не в состоянии.

Он поднимает глаза к потолку и, кажется, в душе его идет какая-то борьба, прежде чем он устремляет на меня свой пылающий взгляд, совсем не тот, который мне хотелось бы видеть в холодный зимний вечер. Он опять рассержен.

– Поделом мне за то, что впустил ее этим утром. Следовало бы догадаться.

Я в отчаянии качаю головой:

– Если ты не хочешь, чтобы я с ней общалась, и знал, что она будет присутствовать в нашей жизни здесь, зачем мы приехали в Париж, Крис?

– Если бы нам не надо было приезжать сюда, мы бы не приехали. Это должно случиться именно здесь.

В его затравленном взгляде я вижу демонов прошлого и те глубокие раны, которые они оставили у него в душе.

– Крис… – начинаю я, но замолкаю, когда слышу внизу голоса Шанталь и Рея.

Крис реагирует на наше ограниченное время тем, что берет меня за голову и прижимается к моему лбу своим. Ладонь моя ложится на твердыню его груди, и я слышу ровное, успокаивающее биение сердца. Хотелось бы и мне вот так же успокоить его.

Пальцы нежно ласкают волосы у меня за ухом.

– Всему свое место и свое время. Ты поймешь, что я имею в виду. Скоро, обещаю. Я прошу тебя просто поверить мне.

Сердце мое сжимается от хрипловатости его голоса, от уязвимости, которую, я уверена, он никому, кроме меня, не показывает. Но он добровольно впускает меня за ту стену, которую я когда-то даже не надеялась пробить.

– Если ты обещаешь верить в нас, Крис. – Голос мой выдает такое же волнение, как и у него, и я ничуть не жалею. Хочу, чтобы он понял, как много значит для меня.

Он чуть отстраняется и смотрит на меня, и на какой-то миг глаза его делаются напряженными, испытующими. Потом они смягчаются, согревая меня изнутри и снаружи, в их глубине вновь зарождаются янтарные искры, словно лучики солнца в грозовой туче тревоги.

– Ты ведь знаешь, что я на это отвечу, правда?

Я расслабляюсь, губы мои изгибаются, пальцы гладят его гладко выбритую скулу.

– Что меня не было бы здесь, если бы ты не верил.

Его рука собственнически ложится мне на поясницу и привлекает ближе.

– Совершенно верно. – А потом его талантливый опытный язык скользит мне в рот, выпивая меня одним длинным соблазнительным движением, за ним еще одним и еще. Я издаю тихий стон, когда не менее талантливые пальцы пробираются к груди и дразнят сосок. Восхитительная рябь удовольствия бежит прямиком к средоточию моей женственности, и я обвиваю его руками за шею и прижимаюсь теснее к твердому поджарому телу.

Он углубляет поцелуй, поглаживая мой зад твердыми, властными прикосновениями, и я приветствую пробуждение эротических воспоминаний. Комната расплывается, и вот я снова на коленях на ковре, обнаженная, полностью раскрытая, как никогда и ни с кем. Жидкий жар растекается внизу живота там, где я хочу Криса. Где я хочу его прямо сейчас.

Смех Шанталь слышится уже громче и ближе, и я резко открываю глаза. Я совершенно забыла, что мы не одни. Пытаюсь оторваться, но Крис прижимает меня к себе, наклоняется, чтобы легонько куснуть мочку уха и прошептать:

– Таково доверие на вкус, детка. А вечером я покажу тебе, каково оно на ощупь. – Он отпускает меня, и я, ослабевшая от желания, едва держусь на ногах.

– Доброе утро, Сара! – мило и невинно чирикает Шанталь.

– Доброе утро, – сипло выдавливаю я и, попятившись, прислоняюсь к стойке для поддержки. Я не поворачиваюсь лицом к ней. А вдруг у меня по всему лицу размазана помада? Я быстро оглядываю лицо Криса, к своему облегчению, не нахожу на нем следов помады и поднимаю руку, чтобы вытереть рот.

Крис снова шагает вплотную ко мне, излучая телом жар, и большим пальцем вытирает мою нижнюю губу. От этого прикосновения я покрываюсь «гусиной кожей» и сильнее вжимаюсь в стойку.

– Она права, – говорит Крис. – Утро действительно доброе. – Но в том, как он это произносит, нет абсолютно ничего, напоминающего невинность Шанталь, как и в чувственном собственническом взгляде, которым он смотрит на меня. Но в глазах его мелькает что-то еще, проблеск чего-то, что я не могу определить. И затем, криво улыбнувшись мне своими чувственными губами, которые я жажду ощутить на себе прямо сейчас, поворачивается, чтобы поздороваться с Шанталь, а я вдруг обнаруживаю себя застигнутой врасплох тем, что пропустил мой затуманенный похотью мозг. То, что произошло между нами, не простое соблазнение; это были причина и следствие. Моя реакция на визит Эмбер подстегнула его потребность в контроле. И этот чувственный натиск, заставивший меня едва не обезуметь от желания и ждать немедленного удовлетворения, был его способом заполучить и контроль, и меня.

К тому времени, когда мы всей компанией направляемся к черному седану Рея, я решаю отодвинуть в сторону свою неуверенность и дать ему время. Что бы он ни имел в виду под «своим временем», возможно, оно никогда для него не наступит. Или для нас.