Слышать такое о себе от Криса Мерита поразительно приятно. Да, он мой любимый мужчина, но он еще и блестящий, уважаемый художник, который не раздает пустые комплименты.

– Спасибо, Крис.

– Спасибо? – Он хмурится и берет меня за руку. – За что?

Я убираю волнистый белокурый локон с заживающего пореза у него на лбу и повторяю то, что говорила ему в аэропорту:

– За то, что веришь в меня, но больше всего за то, что ты есть.

В глазах его вспыхивает какое-то трудноопределимое чувство, потом этот восхитительно сексуальный рот, которому я могу придумать множество применений, изгибается в улыбке:

– Мне нравится, когда ты так говоришь.

– А мне нравится, что ты хочешь, чтобы я была с тобой. И меня так воодушевляет мысль открыть собственное дело и, несмотря на эти ужасные перелеты, ездить с тобой.

Улыбка его ослепительная, не омраченная ничем.

– Ты привыкнешь летать, и я нисколько не сомневаюсь, что бизнес твой окажется очень успешным.

Он счастлив. И потому, что мы больше времени будем вместе, и потому, что у меня будет своя работа. Я не ошиблась, приехав сюда с ним. Это было самое правильное в жизни решение.

– Я обсуждал сегодня эту идею насчет собственного бизнеса с поверенным, – продолжает он. – Тебе просто надо позвонить ему и наметить план.

Поверенный. Я холодею, вспомнив обвинения Эвы против меня. На какое-то время мне удалось забыть о них. По-видимому, мой мозг имеет свойство на время отключаться от каких-то неприятных вещей, тем самым предохраняя психику от эмоциональных перегрузок. Я натужно сглатываю.

– Это тот же поверенный, который ведет переговоры обо мне с полицией?

– Нет. Это два разных человека, но я сегодня разговаривал с обоими.

Мое сердце начинает колотиться.

– Почему ты мне не сказал? Он уже имел беседу с полицией? Мне не придется возвращаться в Штаты? Прошу тебя, скажи, что ты не пытаешься защитить меня от чего-то ужасного, потому что…

Он целует меня, его теплые губы на несколько секунд задерживаются на моих, и сердце чудесным образом начинает биться ровнее.

– Успокойся, детка, – бормочет он. – Все хорошо. Если я что узнаю, то расскажу тебе. Стивен целый день созванивался с детективом. Он звонил мне как раз перед тем, как я поехал за тобой в «Шрифт», и сказал, что примерно через час у них совещание по телефону. Потом Стивен свяжется с нами.

Он снимает мою руку, сжатую в кулак, со своей груди, раскрывает ладонь и переплетает наши пальцы.

– Я дам тебе поговорить со Стивеном, чтобы ты немного успокоилась. Он прекрасно знает свою работу, и ты поймешь это, когда побеседуешь с ним.

Я поднимаю наши сплетенные руки и прижимаю его руку к своей щеке.

– Я просто хочу, чтобы это все поскорее закончилось.

– Знаю, и мне больно видеть, как ты изводишь себя. Все скоро пройдет.

– Надеюсь. – Меня осеняет одна мысль. – А мы можем позвонить Марку? Может, он слышал что-нибудь о полицейском расследовании?

Ресницы Криса опускаются, и он со вздохом откидывается на спинку стула.

– Э, да. Марк. Там совсем другая история. Я разговаривал с ним.

Меня настораживает его мрачный тон.

– Когда? Что он сказал?

– Сегодня. Он в Нью-Йорке. Его мать в больнице, он там с ней.

Я испуганно охаю.

– О Боже. Что с ней? Скажи, что ничего серьезного.

– Рак груди.

В памяти невольно вспыхивает исхудавшее, истощенное болезнью тельце Дилана, и это видение как удар в грудь. Уверенная, что Крис тоже думает о нем, я сплетаю наши пальцы.

– Насколько она плоха?

– Вторая стадия. Рано обнаружили. Завтра ей делают мастэктомию, а поскольку это пятница, он останется на выходные и прилетит домой в понедельник, чтобы встретиться с полицией. Он ужасно зол на Эву за то, что так запутала дело и отрывает его в такое время от семьи. Он просил передать тебе, что разберется с ней. – Крис улыбается. – Ты же знаешь Марка. Если он сказал, то слово сдержит. В лице Марка, Стивена и моем ты имеешь на своей стороне, детка, льва, тигра и медведя.

– И который из них ты? – с улыбкой спрашиваю я.

– Все три, когда надо, а для тебя, детка, я сделаю все.

Рука моя ложится на его татуировку. Крепкие мускулы перекатываются под моей ладонью, а выражение лица делается соблазнительно сексуальным. Тело мое начинает покалывать от осознания, как легко я могу возбуждать его одним лишь прикосновением.

– Предпочитаю дракона. – Я даже не пытаюсь скрыть, как сильно хочу его. – Только дракона. Кого же еще?

Его глаза поблескивают, ресницы опускаются, но я все же успеваю заметить проблеск того же чувства, которое видела несколько минут назад. Беру его лицо в ладони, заставляя посмотреть на меня.

– Месье Крис, – произносит мужской голос рядом с нами.

Мы с Крисом поворачиваемся посмотреть, кто там. На лице Криса мелькает узнавание, он встает, чтобы пожать руку невысокому брюнету лет пятидесяти, и представляет его мне как служащего одной из многочисленных картинных галерей в Париже. Я слушаю, как они разговаривают и смеются, не понимаю ни слова, но вижу, что мужчине нравится Крис. Всем нравится Крис, но мало кто знает, что скрывается за внешней оболочкой, какие демоны терзают его душу. А я знаю. Но знаю ли? Он, похоже, так не считает. При всем том, что я видела, при всем том, через что мы прошли, неужели он все еще боится поделиться со мной?

Знакомый Криса уходит, и нам приносят заказ прежде, чем я позволяю себе углубиться в такие мысли, которые могут принести больше вреда, чем пользы. Мои тревоги улетучиваются, когда перед нами ставят блюда с восхитительно вкусной мексиканской едой. Крис потирает руки и треплет меня по ноге.

– Тебе это понравится.

Я улыбаюсь его заразительному энтузиазму и делаю то, что он и предлагает. Крис наблюдает за моей реакцией, когда я пробую свои сырные энчилады, и их острый, изумительный вкус взрывается у меня во рту.

– Мм, – мычу я, жмурясь от удовольствия. – Потрясающе. – Я зачерпываю соус и отправляю его в рот. – Просто потрясающе.

Крис отделяет вилкой кусочек своей энчилады с курицей и подносит к моему рту.

– Попробуй мои.

Я послушно принимаю угощение, и он медленно вынимает вилку у меня изо рта. Глаза его, пристально следящие за мной, светятся голодом – но совсем иного рода.

– Нравится? – спрашивает он мягким, бархатным голосом.

– Да. – Мой голос хриплый, и отнюдь не от острой пищи. – Очень.

Он придвигается ближе и касается моих губ своими.

– На твоих губах вкус лучше.

Я краснею, а он снова отклоняется назад. Не понимаю, как ему до сих пор удается вгонять меня в краску.

Он улыбается моей реакции с видом чисто мужского удовлетворения.

– Теперь ты веришь, что в Париже можно вкусно поесть?

Я совершенно уверена, что с Крисом все будет вкуснее.

– Я верю, что ты убедил меня.

Наши глаза встречаются, и смех тает на губах. Воздух потрескивает, и что-то пока неизвестное искрит между нами, покалыванием растекаясь по телу.

– Плохого я бы тебе не посоветовал, Сара, – говорит он, и голос его уже не бархатный, а сиплый. Он говорит теперь не о еде, и искренность в его взгляде глубоко трогает меня.

– Знаю, – шепчу я. И я действительно знаю это. Я принадлежу этому мужчине вся, целиком… хотя нет. Это не так, и неприятно признаваться в этом даже себе самой. Я почти вся его. Трудно не удержать маленькую частичку, когда знаешь, что он не весь мой.

Глава 12


Адвокат звонит Крису, когда мы едем домой, и, как обещал, Крис дает мне поговорить с ним лично. Несмотря на то что у него нет почти ничего нового, Стивен и в самом деле поднимает мой дух, заверяя, что полиция просто тщательно выполняет свою работу, и мне не о чем беспокоиться. И пока мне не надо возвращаться в Штаты.

Я по-настоящему расслабляюсь, и мы с Крисом планируем наше совместное исследование города. Мы обсуждаем, какие выставки хотим посетить в первую очередь, и я решаю, что мне очень повезло. Я увижу прославленное искусство с прославленным художником в качестве гида. О таком можно только мечтать.

– Моя единственная договоренность – лагерная ночевка для детей с ограниченными возможностями в ночь с пятницы на субботу в Лувре, – говорит Крис, когда мы сворачиваем на авеню Фош рядом с нашим домом.

– И никаких встреч?

– Никаких, – подтверждает он. – А это значит, что я свободен и могу поводить тебя по музеям и познакомить с кое-какими важными людьми в этой сфере.

– С которыми я не смогу поговорить.

– Очень многие из них говорят по-английски. – Телефон его звонит в третий раз за время нашего разговора, и он бросает взгляд на экран и отклоняет звонок. А когда внимание его возвращается ко мне, в нем ощущается какое-то чуть заметное напряжение, которого не было минуту назад. – Город кормится с туристов, особенно с американцев, так что людей, говорящих здесь по-английски, больше, чем ты думаешь.

– Все равно мне бы хотелось избавиться от языкового барьера, – говорю я, хотя мысли мои заняты двумя неотвеченными звонками. Кто бы это ни был, Крис не хочет разговаривать с ними в моем присутствии. Думаю, это Эмбер. Она знает, что он зол и, как говорит мое женское чутье, не может просто так оставить то, что произошло у нее в мастерской, не поговорив с ним.

Мы тормозим в воротах, и Крис опускает стекло, чтобы набрать код доступа. Через минуту мы заезжаем в гараж под домом.