Айзек начинает бормотать, веки мужчины дёргаются от происходящего в его снах. Это просто слова, которые исчезают прежде, чем он их заканчивает. Мучительные стоны и вздохи смешиваются со скрежетом его зубов. Я наклоняюсь ухом к губам Айзека и пытаюсь понять, что он говорит, но как только я это делаю, он замолкает. Я боюсь. Мне действительно чертовски страшно. Он, вероятно, зовёт жену. А я — всё, что у него есть.

— Тише, — говорю я ему. — Побереги силы. — Хотя, в действительности, говорю себе.

На некоторое время я засыпаю. Когда просыпаюсь, моё тело прижимается к Айзеку. Я пыталась добраться до его тепла, пока спала. Слишком боюсь двигаться. Если он горячий, то всё ещё жив. Айзек издаёт гортанный звук. Я испытываю облегчение. Встаю и развожу огонь. Стараюсь собрать всё тепло в ладонях и шевелю пальцами по направлению пламени. Каждые несколько минут я смотрю через плечо, чтобы проверить движения его груди. Та едва движется. Скорее, похоже на трепетание.

Ко мне приходит идея. Я встаю и хватаю чашку воды с прикроватного столика. Чаша прохладная по сравнению с моей рукой. Поднимаюсь на кровать и перекидываю через него ногу, пока не усаживаюсь сверху. Удерживаю свой вес над телом, приподнявшись на коленях. Мне просто нужно на что-то упереться, чтобы добраться к его губам. Глядя вниз на тощее лицо Айзека, я делаю глубокий глоток воды. Вероятно, это глупая идея, но некому меня осудить. Склоняю голову вниз, пока мои губы не касаются Айзека. Такое ощущение, будто мой рот прижат к перегретому двигателю автомобиля. Его губы автоматически раскрываются. Я проталкиваю воду в его рот и плотно прижимаюсь к губам мужчины, чтобы не дать ей вытечь. Чувствую, как его горло двигается, чувствую, как вода проталкивается вниз, вниз, вниз к его пищеводу. Полагаю, что слышу звон, когда она попадает в его пустой желудок.

Делаю это снова. Второй раз не так удачно как в первый; вода вытекает через края рта и течёт по его лицу, он кашляет, но я продолжаю пробовать. Когда Айзек принимает с рюмку растаявшего льда, я скатываюсь с него и ложусь, глядя в потолок. После того, как я провела часы не в силах сделать хоть что-то, это кажется достижением. Одно из самых эпичных достижений. Раньше, когда я заканчивала книгу, то была удовлетворена. Если я оказывалась в списке бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», то была удовлетворена. Если они снимали фильм по моему бестселлеру, я действительно была удовлетворена. Теперь, когда мужчина, с которым я похищена, делает глоток воды, я готова носиться по комнате в победном танце.

Мои конечности и мозг вялые. Повторяю процесс каждые двадцать минут. Если я пытаюсь слишком часто, он начинает задыхаться. Я так боюсь, что сердце Айзека остановится, поэтому держу ладонь прижатой к его груди и чувствую ленивый глухой стук.

— Поддерживай в нём жизнь, — говорю я. — Продолжай биться.

Уф. Мои слёзные протоки пылают. Я тру кулаками глаза, как ребёнок. Мне нужно снова наполнить воду в чашке. Я могла бы проскользнуть в ванную из-за угла, но вода из крана коричневого цвета и на вкус, как медь. Айзек и я обычно пьём снег. Мой рот сухой, а горло саднит. Я не хотела пить воду из чашки. Не хочу оставлять его, но мне нужно попить, облегчится и принести ещё снега, поэтому я слезаю с кровати.

Спускаюсь вниз по лестнице, схватив свою куртку с перил. Резиновые сапоги Айзека у входной двери. Я проскальзываю в них и тащусь на кухню, чтобы захватить кувшин для снега. Кувшин под раковиной. Наклоняюсь вниз, чтобы достать. Когда я выпрямляюсь, то смотрю в окно, чтобы оценить метель. Вот тогда я и вижу его.

Айзек без сознания, его тело перегревается. Я оставляю кувшин на столе, кладу ингалятор в карман, а затем беру нож. Тот, маленький, который он оставил мне в первый день, когда я проснулась в этом аду. Это подарок. Я хочу поблагодарить его за это. Убираю его в карман и выхожу наружу, поворачивая вправо. Пять шагов по снегу, и моя нога начинает болеть. Я дрожу, и из моего носа течёт. Оглядываюсь назад на кухонное окно, боясь, что Айзек проснётся и позовёт меня. Что, если его сердце остановится, пока меня нет? Отталкиваю эти мысли и сосредотачиваюсь на своей боли. Боль проведёт меня до конца, боль поможет мне сосредоточиться.