Саманта Джеймс - Исполнение желаний

– Продолжай, – шепнула Хизер, не отрывая взгляда от его лица.

– Шкатулку эту отец подарил матери. Для нее это была самая дорогая вещь. Не знаю отчего, но уже тогда я был заворожен этой шкатулкой. Я частенько пробирался к ним в спальню, чтобы только полюбоваться на нее, потому что даже брать ее в руки мне не разрешалось. Однажды я решил ослушаться. Залез на туалетный столик и открыл шкатулку. Я так боялся, что меня поймают, что забыл об осторожности. Я случайно сломал запорчик, и в этот момент в спальню вошла мать. Я знал, что виноват, и, хотя она не наказала меня, я на всю жизнь запомнил слезы, стоявшие у нее в глазах, которые она старательно пыталась скрыть от меня. Мама заплакала из-за меня, и даже сейчас я испытываю жгучий стыд.

– А что случилось потом?

– Отец повез шкатулку в Лондон, чтобы починить. В пути он заболел и умер. Не скажу наверняка, но, по-моему, последний раз я видел эту шкатулку как раз тогда, когда он уезжал.

– Значит, среди вещей твоего отца ее не было?

– Точно не помню, Хизер. Единственное, в чем уверен, снова я увидел ее уже у тебя.

Неприятный холодок пробежал у нее по спине.

– А как умер твой отец?

– Он внезапно заболел по дороге в Лондон. И больше никогда уже не вернулся в наш дом в Йоркшире.

– А может быть, шкатулка была возвращена твоей матери, а ты просто не видел ее? Возможно, она ее спрятала подальше, чтобы не бередить печальных воспоминаний, вот и все.

– Может быть, и так, – вынужден был согласиться Дамиан.

– Но это не объясняет, как шкатулка попала к моей матери, – очень тихо добавила Хизер.

Дамиан промолчал. Он хорошо понимал, как она переживает, как боится, что мать ее окажется воровкой. С другой стороны, он ничем не мог доказать свою правоту.

– Может быть, мама продала ее, а я просто не знал об этом, – сказал он. – И так она попала к Джустине.

– Это возможно, – медленно проговорила Хизер. – И все-таки странно… Ты приехал в Локхейвен, чтобы отыскать моего отца. А вместо этого нашел шкатулку своей матери. – Она покачала головой и повторила:

– Право, так странно. И вообще непонятно, как все это связано с моим отцом.

Дамиан продолжал молчать. Ему пришла в голову та же самая мысль.

– Знаешь, я привезла шкатулку в Лондон, – вдруг сказала она. – Хочу отдать ее тебе.

– Мне? – поразился Дамиан.

– Да. Если хочешь, я могу отдать ее тебе сегодня вечером…

– Хизер, в этом нет никакой необходимости.

– Но это же шкатулка твоей матери! А теперь она принадлежит тебе.

– А что я буду с ней делать? – Он погладил ее руку. – Хизер, она у тебя уже много лет. Пусть у тебя и остается.

– Но я чувствую, что не должна больше держать ее у себя! А, кроме того, дело… дело совсем в другом.

Ей не удалось скрыть боль, выдал дрогнувший голос. Дамиан мгновенно все понял.

– Она тебе очень дорога, правда?

Хизер кивнула.

– Давай сделаем вот как. Это мой тебе подарок, Хизер. Слышишь? Я дарю ее сейчас, вот здесь и молюсь, чтобы она оставалась так же дорога тебе, но уже по другой причине.

«Он прав, – подумала Хизер. – Он тоже потерял мать. А я всегда дорожила этой шкатулкой, потому что она принадлежала моей матери. Но теперь я буду дорожить ею, потому что она принадлежала матери Дамиана…»

Облизав кончиком языка пересохшие губы, Хизер спросила совсем не о том, о чем он подумал:

– Что ты будешь делать, когда все это кончится?

– Ты имеешь в виду, когда я отыщу Джеймса Эллиота?

Она кивнула и пристально посмотрела ему в глаза:

– Вернешься в Америку? В Бейберри? Или останешься в Англии?

Дамиан тяжело вздохнул:

– Я не знаю, Хизер. Честно говоря, как-то не задумывался об этом.

По щеке Хизер сползла прозрачная слезинка. Дамиан с изумлением посмотрел на нее.

– Хизер, я же говорил тебе, что не собираюсь…

– Я не об этом, Дамиан.

И она тихо всхлипнула.

– Тогда в чем дело?

Хизер отвела взгляд, снова посмотрела на него и, набравшись смелости, сказала:

– Дамиан, у меня будет ребенок.

Дамиан окаменел. Хизер решила, что он не расслышал ее слов, но тут же почувствовала, как он напрягся.

– О Господи, – проговорил Дамиан странным, придушенным голосом и бросил взгляд на ее живот, как бы проверяя, правду ли она сказала. Поймав этот взгляд, Хизер явственно увидела в его глазах ужас.

Мрак окутал ее душу, и Хизер горько, по-детски заплакала:

– Я знала! Я знала, что не надо было этого говорить! Но я думала… Я больше не хотела, чтобы между нами стояла ложь!

Она собралась встать, но Дамиан удержал ее, сжав запястье.

– Нет, Хизер! Это совсем не то, что ты думаешь!

– Это именно то! – Голос ее был полон нестерпимой боли и презрения. – Конечно, приятно уложить в постель дочь убийцы своего брата, а ребенок – это уж ее дело.

На скулах Дамиана заиграли желваки:

– Все не так, и ты прекрасно это знаешь.

– Я это знаю? – Голос ее зазвенел. – Почему ты так решил, Дамиан?

У Дамиана едва не вырвалось крепкое словцо. Это его ошибка. И ничья другая. Он просто расслабился… Но прежде чем Дамиан успел сказать хоть слово, в дверь постучали.

– Милорд! – раздался голос дворецкого. – Камерон Линдсей просит принять его.

– Вильям, не сейчас, – раздраженно откликнулся Дамиан.

– Милорд, он говорит, что у него есть новости, которых вы с нетерпением ждете.

Дамиан поднялся с кровати и накинул на плечи халат.

– Жди меня здесь, – коротко бросил он Хизер. – Мы договорим, когда я вернусь.

Но Хизер не собиралась безучастно сидеть и ждать. Он недвусмысленно дал ей понять, что думает по поводу их ребенка. Чего еще ждать? Зачем? Дамиан не успел закрыть за собой дверь, как она уже выскользнула из постели.

Одежда ее все еще валялась на полу в танцевальном зале. Завернувшись в простыню, Хизер стала осторожно спускаться по лестнице.

Камерон стоя ждал Дамиана в кабинете. Его донесение было исчерпывающе коротким:

– Он знает, что вы здесь.

Дамиан замер.

– Эллиот знает? Ему известно, что я в Лондоне?

– Да. Он наводил справки о младшем брате Джайлза Тремейна.

Дамиан не смог скрыть своей радости:

– Так! Наконец-то!

– Да, милорд. По-видимому, он узнал о вас обоих из заметки в газете. Похоже, это его сильно заинтересовало. – Камерон коротко рассмеялся:

– Город буквально гудел, обсуждая вас и мисс Хизер. Я убежден, что ваше посещение «Ковент-Гардена» оказалось хорошей ловушкой. Я знал, что с этим трюком мы не промахнемся.

Дамиан схватил Камерона за плечи.

– Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки. Послушай, скоро он будет у меня в руках, и тогда все это закончится!

Никому из них не пришло в голову, что Хизер может услышать этот разговор.

Дамиан проводил Камерона до дверей. С довольной улыбкой он повернулся – прямо перед ним стояла Хизер.

– Подлец, – с чувством произнесла она.

Он, молча, смотрел на Хизер. Волосы рассыпались, наспех застегнутое бальное платье слегка спустилось с плеча. Фиалковые глаза горели на белом как мел лице.

– Хизер… Бога ради, Хизер… – Он протянул к ней руку.

Она отшатнулась от него, как от прокаженного.

– Не стоит изображать заботу! Теперь я прекрасно осведомлена о ваших делишках, граф Деверелл. – Она произнесла его имя как ругательство. – Зря стараетесь, сэр, ваши хитрости меня больше не обманут.

Дамиан был потрясен до глубины души.

– Хизер! Почему ты сердишься? Это был Камерон Линдсей, нанятый мною сыщик. Он узнал кое-что новое о Джеймсе Эллиоте и пришел рассказать мне.

– Это я поняла не хуже вас, сэр, – с бесстрастным лицом проговорила она. Вы, должно быть, на седьмом небе от счастья: наконец-то он узнал, что вы здесь.

– Да, ты права. И я думал, что тебя это тоже обрадует.

– О милорд, конечно, я так рада, просто слов нет!

– Тогда в чем дело? Ты рассердилась, что я так невежливо оставил тебя…

– Дело не в этом, милорд!

– А в чем?

У Хизер задрожали губы.

– «Я убежден, что ваше посещение «Ковент-Гардена» оказалось хорошей ловушкой. Я знал, что с этим трюком мы не промахнемся», – буквально дословно процитировала она.

Теперь настала его очередь побледнеть.

– Значит, ты слышала.

– О да, я слышала. Трудно усомниться в смысле сказанного.

Дамиан лихорадочно искал нужные слова и не находил их.

– Хизер, ты все неправильно поняла. Клянусь, речь шла совершенно о другом.

Хизер стало душно. Слезы заливали щеки, и она отерла их ладонями. Если бы только она могла ему поверить, если бы только… Борьба с острой, мучительной болью в сердце отнимала у нее почти все силы, и она держала себя в руках лишь неимоверным усилием воли.

– Ты очень хорошо умеешь пользоваться словами, Дамиан. Теперь я это знаю. Ты и меня заворожил красивыми речами. Но факт-то вот он – ты меня обманул, причем дважды. Ты лишь использовал меня, чтобы разыскать моего отца, и именно ради этого приехал в Локхейвен.

Лицо Дамиана из бледного стало пунцовым.

– Тогда я был другим, Хизер, а сейчас все изменилось…

– Да ничего не изменилось, ничего! А тот вальс у Софи был только для того, чтобы все видели и потешались! А я была тронута тогда до глубины души, я думала, что это любовь, что это нежность! – Она снова смахнула застилавшие глаза слезы. – Но теперь я, наконец, знаю, что же это было на самом деле, – всего-навсего тонко просчитанный ход. Ты хотел, чтобы о нас говорили, чтобы весь Лондон перемывал нам косточки… Ты был готов на все, лишь бы он узнал. Боже мой, какой же я была дурой, когда искренне поверила в твою любовь!