— Нет, единственное, что я хочу сейчас — это говорить с вами!

Оливия смущенно промолчала.

— Леди Шелтон рассказала мне, что ваш отец был священником. Должен сознаться, что вы совсем не похожи на дочь священника!

— Наверное, вы видели не так уж много дочерей священнослужителей, — сказала Оливия, одновременно стараясь удалиться от своего гостя на безопасное расстояние.

— Да, действительно! Я никого еще не встречал прекраснее вас! Хочу укутать вас соболями и осыпать бриллиантами! Вы вполне заслуживаете этого!

И его слова, и сама интонация, и то, как он смотрел на нее, еще более усилили у Оливии чувство неловкости и смущения.

— К сожалению, ни Джеральда, ни Тони нет сейчас дома, — начала она, стараясь перевести разговор на другую тему.

— Я хочу, чтобы вы выслушали меня и прекратили эти недомолвки и попытки избегать меня!

Оливия стояла, не шелохнувшись, стараясь не смотреть на этого фата, как его вчера охарактеризовал Джеральд.

— Леди Шелтон рассказала мне о вас. Она сказала, что вы бедны, очень бедны. Поэтому я предлагаю вам отправиться со мной в Лондон. Я дам вам все, о чем вы только мечтаете. И я покажу вам, что такое любовь. Я научу вас любить. И это будет для меня не менее волнующе и захватывающе, чем для вас!

Оливия онемела от изумления.

— Я… я не понимаю… вас! О чем… вы? Что вы… говорите? И как… вы можете… говорить мне… такое?

— О господи, зачем я только напрасно трачу слова?

И с этими словами сэр Мортимер сделал шаг навстречу Оливии и прежде, чем она поняла, что он намеревается сделать, он обнял ее и привлек к себе.

— Я хочу целовать тебя, — сказал он, тяжело дыша, — я хочу этого больше всего на свете!

Только теперь до Оливии дошло, что случилось.

— Нет, нет! — закричала она, отчаянно пытаясь вырваться из его объятий. Но его руки железным обручем обхватили ее. Голден был сильным и крепким, и все ее слабые попытки были тщетны. Его губы неумолимо приближались к ее лицу.

— Пустите… меня! — закричала она. — Вы не… имеете… права… прикасаться ко… мне!

— Но я тем не менее прикасаюсь к тебе! — в голосе Мортимера звучало вожделение, а выражение его глаз было просто пугающим! Оливия начала вертеть головой во все стороны, чтобы избежать этого поцелуя. Его губы скользнули по ее щеке, и она невольно содрогнулась от отвращения.

— Ты — моя! — сказал он с какой-то животной радостью, сам в это мгновение более походя на животное. — Моя — и тебе не удастся вырваться от меня!

Она сделала еще одну отчаянную попытку. Его губы жгли ее щеку словно раскаленное железо, и она громко закричала.

— Что здесь происходит, хотела бы я знать, — сказала Бесси, входя в комнату. Сэр Мортимер разжал объятия. С силой, о которой Оливия даже не подозревала в себе, она оттолкнула незадачливого обольстителя и выбежала вон мимо остолбеневшей Бесси. Не говоря ни слова, она опрометью бросилась наверх и, открыв дверь спальни герцога, вбежала в его комнату.

Закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней, тяжело дыша. Некоторое время Оливия оставалась безмолвной, казалось, силы покинули ее, и она вот-вот рухнет без чувств. Что случилось? Кто расстроил вас?

Она посмотрела на кровать. К ее огромному удивлению кровать была пуста. Тогда Оливия перевела свой взор на окно. Герцог сидел возле него в кресле. Он был в халате, а его ноги укутывал плед. Не задумываясь над тем, что она делает, девушка подбежала и опустилась на колени у его ног. Грудь ее нервно вздымалась, и сердце, казалось, готово выпрыгнуть наружу.

— Так кто же расстроил вас? — повторил свой вопрос герцог.

— Это… человек… мужчина, с которым я… познакомилась вчера.

Слова были едва слышны. Девушка низко наклонила голову и все, что мог видеть герцог, это золотое сияние ее волос.

— Он хотел поцеловать вас? Почему вы пригласили его сюда?

— Я… я… не приглашала его! — возразила Оливия с негодованием в голосе. — О-он… сам приехал!

Она несколько раз порывисто вздохнула.

— Как… я могла… вообразить, что… человек, которого я видела… только однажды, посмеет говорить… мне такие вещи… или вести себя… подобным образом!

— Он поцеловал вас?

— Бесси как раз… вошла в комнату и спасла… меня, но я очень… испугалась, я сильно испугалась.

— И вы прибежали за защитой ко мне. Оливия молча кивнула головой. А затем, стараясь говорить обыденным тоном, произнесла:

— Я… как Вэнди. Ведь она… тоже ночью… искала спасения… у вас!

— Да, вы оказались такой же разумной, как она!

Оливия поднялась на ноги.

— Может быть, вам покажется глупым, что я так… сильно испугалась! Но он… ужасный … противный человек, и я не хотела, чтобы… он меня поцеловал.

— Вы никогда раньше не целовались?

— Нет… конечно, нет!

Последовала короткая пауза, а затем герцог сказал:

— А я думал, вы уже не раз делали это с Джеральдом!

Оливия взглянула на него с укором:

— Джерри… мне… как брат!

Но я слышал, вы помогали ему. Оливия снова опустила голову и, помолчав, тихо произнесла:

— Надеюсь… вы поймете… когда увидите… сами… что сделано… и все очень, очень… счастливы.

И Вэнди говорила мне то же самое! Оливия посмотрела на него, не зная, что сказать. И тут отворилась дверь, и Хиггинс важно объявил:

— Мисс Вэнди желает видеть ваше сиятельство!

Следом вошла Вэнди. Она что-то несла перед собой и поэтому ступала очень осторожно. Оливия посторонилась, пропуская ее. Вэнди же никого и ничего вокруг не замечала. Все ее внимание было сосредоточено на блюде, которое она держала обеими руками. Насколько могла разглядеть Оливия, там стоял торт. Наконец девочка приблизилась к герцогу:

— Я приготовила тебе подарок! Я сделала его сама! Правда, миссис Бэнкс мне немного помогла!

— Это мне? — удивился герцог. — Как это мило с твоей стороны!

— Посмотри на него! — с воодушевлением проговорила Вэнди. — Взгляни, что я написала на нем!

Герцог взял у нее блюдо. Девочка прислонилась к креслу, глаза ее горели от радости и сознания всей торжественности и важности происходящего.

Торт был небольшой, покрытый весь сверху белой глазурью. На ней розовым кремом было написано: «Я люблю тебя.»

— Спасибо! Большое спасибо! Неужели ты все это сделала сама?

— Да, правда, миссис Бэнкс держала мою руку, когда я писала, но я писала сама!

— Конечно, сама! — охотно согласился герцог. — Послушай, это самый красивый торт, который я когда-либо видел!

— Правда? Ты говоришь правду?

— Клянусь! — торжественно произнес герцог.

Оливия с удивлением наблюдала разыгрывающуюся перед ней сцену. Увидев, что герцог ищет, куда бы поставить блюдо, она подошла к нему со словами:

— Дайте я поставлю его вот тут, пока не подадут чай.

— Спасибо!

Оливия поставила торт на столик, который стоял поблизости.

Обернувшись, она к своему удивлению увидела, что Вэнди уже взобралась к герцогу на колени:

— Я тебе так долго пекла этот торт! А миссис Бэнкс испекла имбирных пряников в форме человечков к чаю. Думаю, тебе тоже принесут!

— Надеюсь! Но вначале я попробую твой торт.

— Можешь угостить Оливию! А Тони не давай! А то он его целиком съест!

— Ну, уж нет! — запротестовал счастливый обладатель подарка. — Я ему этого не позволю! А теперь я должен сказать тебе, что наступила моя очередь сделать тебе подарок!

— Подарок? Только мне?

— Только тебе! Скажи, чего тебе больше всего хочется?

Девочка задумалась на некоторое время, а потом сказала:

— Есть одна вещь, которую мне хочется очень-очень иметь! Но, может быть, ты решишь, что она слишком большая для подарка.

— Скажи мне, что это, а я сам решу, смогу ли я позволить себе сделать такой подарок!

Девочка метнула быстрый взгляд на сестру.

— Оливия скажет, что я жадная!

— А ты скажи мне на ухо, шепотом, чтобы она не могла расслышать.

Девочка обхватила герцога за голову и заговорчески зашептала ему на ухо так громко, что Оливия отчетливо слышала ее слова:

— Я хочу иметь своего пони! Последовала короткая пауза. Затем герцог ответил:

— Как только я совсем поправлюсь, мы поедем и вместе выберем для тебя подходящего пони!

Вэнди восторженно закричала. Голос ее зазвенел как пение утренней птички.

— Пони! Настоящий пони! У меня будет свой пони!

— Обязательно!

Вэнди обхватила герцога еще крепче и начала целовать в обе щеки. Герцог взглянул на Оливию и, увидев изумление на ее лице, улыбнулся ей.


Оливия внизу ожидала Джерри. Он уже опоздал на десять минут к началу ужина. И на чай тоже не приехал. Наверное, задержался в Шелтоне и остался там на ужин.

Тони тоже нигде не было видно. Скорее всего, встретил кого-нибудь из своих приятелей в Вудстоке и вернется домой затемно. Она хорошо знала, что когда мужчины начинают беседовать о лошадях, они забывают о времени. Видимо, придется ужинать в одиночестве. Но вдруг кто-то в холле заговорил с лакеем, и она поняла, что приехал Джерри. В следующий момент он вошел в столовую. Джерри был во фраке — торжественный и важный.

— Ну, наконец-то! Я уже заждалась! — воскликнула Оливия.

Прости меня, дорогая! Я не мог предупредить тебя заранее. Но сегодня вечером я ужинаю в Шелтоне.

— Но ведь ты провел там целый день!

— Ну и что ж! Там еще многое предстоит обсудить детально. Я заехал домой, принял ванну, переоделся. Они садятся ужинать поздно, так что я вполне могу успеть. Понимаешь?

Конечно, я понимаю. А вот миссис Бэнкс будет искренне расстроена.

— Передай ей мои извинения и скажи, что что я съем за обедом двойную порцию!

Он взглянул на часы и заторопился:

— Мне пора! Ты не обиделась, Оливия?

— Нет, конечно, нет! Что ты!

Джерри уехал. Она услышала шум быстро отъезжающего экипажа.

Чувствуя себя потерянной и никому ненужной, Оливия осталась в столовой, ожидая обеда. Без сомнения, новость о том, что Джерри не обедает дома, уже дошла до ушей миссис Бэнкс.