— Дальше он пишет о других делах, но рассуждения об осушении почвы бледнеют перед этой новостью. Господи милосердный, сумеем ли мы разместить их в доме? Тут все так запущено, что мне трудно поверить в наличие двух пригодных для жилья спален помимо нашей собственной.

Кевин принялся ходить по комнате, а Джилли, с трудом унявшая дрожь при мысли о встрече с друзьями мужа — и прежде всего с Амандой, или Менди, как ее ласково назвал супруг, — с притворным равнодушием предложила:

— Ну так напиши им, чтобы не приезжали.

— Но как я объясню им свой отказ принять их? — спросил он.

— Напиши правду — это достаточно веская причина.

— Ха! — смех Кевина больше напоминал лай. — Если я совершу такую глупость и посвящу Аманду в мои проблемы, она не остановится перед тем, чтобы привезти в Сассекс бабушку, тетю Агату, Тома, Харроу, близнецов и половину прислуги из Сторма; все они раскинут здесь лагерь, и она не успокоится, пока не приведет Холл в такое состояние, которое ее удовлетворит.

Эмоциональная речь Кевина создала у Джилли впечатление об Аманде как о деспотичной, своенравной женщине, что, разумеется, только усилило ее нежелание видеть ее в Холле.

Но когда Кевин заговорил снова, ее гнев и обида возросли тысячекратно.

— Слава богу, Райс и твоя портниха скоро приедут. Слушай, детка, — строго обратился он к ней, — и знай, что я не потерплю никаких возражений на этот счет. Я надеюсь, что в присутствии моих друзей ты будешь вести себя в соответствии с правилами этикета. Позволь портнихе помочь тебе с платьями — они скоро прибудут. Помни: ты здесь теперь хозяйка. Я не разрешаю тебе выметать золу из камина, кормить свиней и тем более якшаться с контрабандистами. Ты графиня Локпорт и моя жена. И вести себя будешь соответственно.

Джилли вскочила со стула, как фурия.

— Черт тебя побери, Кевин Ролингс! Кто ты такой, чтобы диктовать мне?

Она двинулась к нему по ковру — слишком короткие юбки путались вокруг ее щиколоток — и остановилась в нескольких дюймах от него.

— Мне не стыдно за Холл, и я не стыжусь, что выполняю грязную работу, в работе нет ничего дурного. Может быть, если бы ты меньше внимания уделял своей драгоценной внешности и чаще брал в руки метлу, а не щетку для волос, Холл был бы в лучшем состоянии.

— А если бы я взял в руки волшебную палочку, то превратил бы грязь в золото! — саркастически парировал Кевин, прежде чем твердо ответить на ее тираду. — И вот еще что, дорогая супруга. Хотя я понимаю, что твои выражения вроде «черт тебя побери» вызваны взрывом эмоций и вполне простительны, мои друзья могут быть шокированы, особенно Анна, жена Бо, — она тепличное создание. Научись придерживать свой язык, или мне придется принять меры.

Джилли встала в воинственную позу и открыла было рот, чтобы выдать пару фраз, которые заставили бы покраснеть и самого графа, но он не позволил ей этого сделать, нервно перебив:

— Я знаю, что прошу тебя о многом, любимая. Но глупая гордость заставляет меня это делать, — он глубоко вздохнул. — Пусть я щеголь и хлыщ, но я хотел бы, несмотря на то что уже писал Джареду об обстоятельствах нашего поспешного брака, чтобы у моих друзей создалось впечатление о нас как о счастливой паре. Другими словами, пока мои друзья будут здесь, я хотел бы, чтобы мы проявляли друг к другу нежность. Тебе будет очень трудно это сделать?

Сердце Джилли сжалось от боли — тон Кевина был непривычно серьезным. Разумеется, она была права: Кевин действительно любит Аманду. Какая иная причина могла быть у него для того, чтобы желать продемонстрировать ей, что он счастлив в браке?

Кивнув в ответ на его вопрос и забыв о своем гневе — новая боль от сознания того, что сердце Кевина принадлежит другой, совершенно заслонила его, — Джилли выскользнула из комнаты, муж в недоумении проводил глазами ее ссутулившуюся от горя фигуру.

В ту ночь, войдя в их общую спальню, он не нашел там Джилли. Светила полная луна, и он знал, что в такие ночи контрабандисты не выходят на промысел, но где ее искать, он не знал.

Когда на следующее утро она вышла к завтраку с подозрительно красными глазами, он спросил ее, где она провела ночь.

— Это не ваше дело, милорд, — холодно отвечала она. — Я превращусь в вашу комнатную собачонку, как только ваши друзья соизволят прибыть, — это самое малое, что я могу сделать для человека, столь неуверенного в себе, как вы. Но не ждите от меня, чтобы я по ночам служила вам подстилкой. У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на утешение плачущих младенцев, и еще меньше желания делить постель с мужчиной, столь раздраженным поведением своей жены, что он решается приближаться к ней только в темноте.

Кевин откинулся на спинку стула и тихо зааплодировал.

— Блестящая речь, дорогая супруга, несомненно, ты затратила немало времени на ее подготовку. Но как сказал Шекспир: «Из скромности не раз твердим мы «нет», что понимать вам следует как «да»[5]. Мне кажется, ты возражаешь слишком энергично.

— А мне кажется, ты просто подонок, грязный…

— Ну-ну! — быстро перебил ее Кевин, и Джилли с лицом, побелевшим от гнева, поднялась и вышла из комнаты.

Смех Кевина преследовал ее, но на его лице не было веселья — в ту ночь он чувствовал себя очень одиноко в огромной супружеской постели.

Глава 8

Аманда Деланей была прекрасной женщиной. Прекрасно в ней было все — от угольно-черных волос и глаз цвета старинного золота до кончиков изящных ножек (миниатюрных, ибо сама леди Сторм, несмотря на все свои приятные округлости, была миниатюрной женщиной). Все ее существо излучало очарование и женственность.

Самим своим присутствием Аманда заставляла Джилли (даже облаченную в новое платье — мисс Розберри прибыла вовремя) чувствовать себя неуклюжей простушкой, в ее душе поселились раздражение и зависть. Чему она завидовала? Красоте Аманды? Ее манерам? Джилли вынуждена была признаться себе, что все это также служит предметом ее зависти, но главное — очевидное восхищение Кевина этой женщиной.

С момента знакомства Джилли почувствовала себя чужеродным элементом среди этих четверых (пятерых, включая Ролингса) и мечтала лишь о том, чтобы снова стать безымянной и безликой служанкой. Эти люди обитали в мире, о котором она могла лишь мечтать в самых смелых своих фантазиях.

Сейчас, когда все расселись в чисто вымытой, но все еще захламленной гостиной, запивая травяным чаем от миссис Уайтбред медовые булочки от Хэтти Кемп, Джилли уселась в сторонке и, не принимая участия в беседе, наблюдала за друзьями Кевина.

Джаред Деланей, как она поняла сразу, был важной персоной. Не то чтобы он держался слишком прямо и вообще старался придать себе веса, но его окружала аура всеобщего уважения, авторитетности, прилегавшая к его фигуре, как черный бархатный плащ. Джилли мысленно сравнивала его с греческим богом: высокий рост, блестящие черные волосы, ярко-голубые глаза.

Вместе с женой они составляли настолько красивую пару, что это зрелище казалось чрезмерным, подавляло. Понаблюдав за ними всего несколько минут, Джилли безошибочно убедилась в том, что эти двое преисполнены взаимной любовью. Аманда как-то по-особенному клала свою руку на его плечо, он часто останавливал на ней взгляд. В целом у Джилли сложилось такое впечатление: если она все правильно поняла относительно чувств Кевина, бедному супругу остается только свистеть на луну.

Эта мысль принесла ей небольшое облегчение, и Джилли перешла к Бо и Анне Чевингтон — эта пара разительно отличалась от лорда и леди Сторм. Аманда была прекрасна, Анна — очаровательна: скромная белокожая блондинка. Бо, в отличие от импозантного Джареда, был низеньким, полноватым и рыжеволосым — его волосы были даже ярче, чем у Джилли. Он казался застенчивым и говорил короткими фразами, словно торопясь снова замолчать.

«Мне все они нравятся, видит Бог, по сравнению с ничтожными, напыщенными О’Кифи это небо и земля, но, — печально сказала она себе, — это не значит, что я им тоже нравлюсь. В конце концов, я не одна из них». Она была уверена, что все они, и прежде всего Аманда, имели свое представление о том, какая женщина достойна стать женой Кевина. И в этих представлениях не было места незаконнорожденной невоспитанной кухарке, так что энтузиазму по отношению к Джилли попросту неоткуда было взяться.

Что ж, мысленно пожала она плечами, хотят они того или нет, она теперь среди них! Размышляя таким образом, Джилли попыталась поймать нить беседы, которая вертелась вокруг состояния дорог в королевстве и благоразумия некой тети Агаты, которая всем советовала брать с собой постельное белье и ни в коем случае не пользоваться тем, которое выдают в придорожных гостиницах.

— Как там старушка Агги? — спросил Кевин с улыбкой. — По-прежнему строит всех, как боевой офицер?

Аманда рассмеялась, и снова ее рука скользнула к мужу, который поймал ее и поднес к своим губам.

— Благодаря мудрости моей жены, произведшей на свет двойню, моя тетушка и бабушка — ты ее помнишь, Кевин? Огнедышащее существо с сердцем льва. Так вот, они обе так заняты, что мы порой целыми днями обходимся без… эээ… домашних кризисов.

— Помнишь, дорогой, что было, когда у малыша Бо прорезался первый зуб? — перебила его жена. Аманда обратилась теперь прямо к Кевину и Джилли, сидевшим на двух концах маленькой софы. — Бабушка, видите ли, хотела натереть десны Бо чесноком, а тетя Агата настаивала на том, что несколько капель бренди — лучшая дезинфекция. В конце концов, — Аманда не могла продолжать от смеха, — они решили сперва испытать оба вида лечения на себе — так что у бабушки онемел язык, а тетя Агата, напившись бренди, заснула прямо за столом и храпела в течение всего воскресного ужина.

— В тот день к ужину пришел викарий, — добавил Джаред с улыбкой. — Он был в шоке.