— Дилетанты — это горе архитектуры! Или ставь на первом этаже пять колонн, или я ложусь в психушку.

С легкой Маринкиной руки дом назвали Архитектурным Дилетантом.

* * *

Татьяна набрала домашний номер. Дети были дома. Трубку взял сын. Они обменялись вопросами о здоровье, и Татьяна стала излагать просьбы. По мобильному телефону, чтобы не тратить попусту деньги, она разговаривала лаконично:

— Павлуша! У Федора Федоровича случился пожар. Пожалуйста, срочно пришли в Смятиново бригаду строителей и материалы. Сообрази какие: надо сделать коровник, крыльцо и сарай. Еще требуется раздобыть сено, солому и инструкцию по уходу за коровой, которая недавно отелилась, и теленком.

— Не понял. Кто отелился?

— Корова. Она сейчас у нас живет в гараже, и ей нечем питаться. Ты все записал, что я просила?

— Мама, давай я Маринку позову?

Если у Павлика была возможность переложить проблемы на сестру, он незамедлительно этой возможностью пользовался.

Дочь не дала Татьяне открыть рта, возбужденно затараторила в микрофон:

— Мамочка! Крылов! Крылов! Крылов — это казино, ипподромы, национальная лотерея! Это миллионы! Мамочка! Он видел у Фронькиных, ты помнишь, эти с фармацевтической фабрикой в Кировске, наш домик. Наш славненький Медальон — армянский туф, резьба по мрамору и прочие кружева. Мамочка! Он запал! Крылов уже не тепленький, он горяченький! Это будет проект века. Крылов хочет в аристократы, он хочет поместье. Мы сделаем поместье! Мы ему Лас-Вегас вперемешку с Вишневым садом отгрохаем! Ты должна немедленно приехать.

Татьяна уже давно, с тех пор как занялась садом, огородом и цветниками, не рисовала просто так новые домики. Если появлялся заказчик, она встречалась с ним, с его семьей. Смотрели слайды ее предыдущих работ, альбомы, говорили об архитектуре, о пристрастиях и мечтах. Постепенно у Тани формировалось представление о том, чего люди желают, и возникала идея домика для заказчиков. Татьяна садилась за альбомы, рисовала и от дальнейшего общения уклонялась. Дожать клиента — это задача Маришки и Павлика.

— Доченька! — сказала Татьяна. — Я сейчас совершенно не могу приехать. У меня серьезные проблемы.

— Глупости! Серьезнее Крылова ничего не может быть. Что там у тебя? Так, поняла, записываю. Коровник, сарай… Это понятно. Насчет коровы посмотрим в Интернете. Я тебе давно говорила — осваивай компьютер. Все? Не беспокойся. Никаких проблем. Мы все организуем. Начинай думать насчет поместья. Дворянское гнездо для Тютькина-Пупкина. Мамочка, я очень без тебя скучаю. Мамочка, я тебя люблю! Пашка тоже кричит, что любит. Целуем! Пока! Завтра позвоним. Не забудь поставить телефон заряжаться.

* * *

Все-таки замечательные у нее дети. Оболтусы, конечно. Сколько она с ними намучилась, страхов натерпелась, но и открытий немало сделала. Когда-то даже книгу хотела писать, как воспитывать разнополых двойняшек. На своих ошибках других предостеречь и помочь. Теперь почти все забылось.

Есть ли дети у Бориса? Есть. Он говорил о дочери. Наверняка старше ее детей, лет под тридцать. Ведь Борис старше ее, Татьяны. Зачем думать о Борисе? Они больше никогда не встретятся. Но коль не встретятся, то и думать безопасно. Он славно целуется. И все остальное тоже, наверное, делает славно. Ох, куда меня уносит. Пойду лучше Зорьку проведаю. А у теленочка нет имени. Назову его Бориской. В честь добровольного «акушера».

Глава 3

Прошла рабочая неделя. Уж эти выходные Борис наконец проведет с полным для себя удовольствием. Они запланировали с Тоськой: пойти в зоопарк, обедать у бабушки, у нее заночевать, утром проснуться без будильника, потребовать знаменитых блинов с медом, не спеша отправиться домой, купить новый видеофильм, курицу, приготовленную на гриле, и отбыть ко сну с чувством полезно проведенного времени.

В Москве свирепствовала эпидемия гриппа. Борис редко болел, если в нем и поселялся вирус, то давал о себе знать только ломотой в теле и отсутствием желания трудиться. Одного дня на диване, хорошего детектива и обильного питья в виде кипятка с малиновым вареньем хватало, чтобы выздороветь и снова почувствовать радость созидательного преподавательского и научного труда. Завалиться на диван он собирался у матери, детектив уже был куплен. Тоська с бабушкой отлично ладили. Для задушевных разговоров они выбирали кухню и не трещали у него под ухом.

Жена Бориса Галина и его мама Ирина Дмитриевна придерживались принципов мирного сосуществования, хотя не забывали копить снаряды взаимных упреков и обвинений. В задачи Бориса входило следить за тем, чтобы двери складов с артиллерией оставались закрытыми и чтобы самому не превращаться в союзника одной из сторон. Шутками, ссылками на плохое самочувствие, а то и резкими отповедями он пресекал их желание «раскрыть ему глаза» и «рассказать все об этом человеке».

Само по себе удивительно: мама, добрейший человек, весь свет ей мил, а Галина — нет. Материнская ревность? Женская интуиция? Логика? Но тягаться с женской логикой может только генератор случайных чисел. Борис давно оставил попытки примирить враждующих. Не ведут активных действий — и славно. Одна и другая глухи к разумным доводам. Чего стоит иррациональная уверенность Галины в том, что Ирина Дмитриевна стремится их поссорить. Или парадоксально абсурдная мамина фраза: «Если бы не она, вы были бы прекрасной парой».

Отправляясь с Тоськой к матери, он предложил Галине:

— Поедешь с нами?

— К сожалению, не могу: нужно заглянуть на работу, потом купить продукты и сделать уборку.

Формальности мирного процесса были соблюдены. Он сделал предложение, на которое рассчитывал получить отказ, и получил его. Галина ждала и дождалась приглашения, которое не собиралась принимать.

Планы Бориса рухнули на первом же этапе: в зоопарке был санитарный день. Позвонили бабушке — мы приедем пораньше.

— Конечно, дорогие, — сказала она. — Ключ возьмите у соседки. В холодильнике обед — надо разогреть суп, пожарить бифштексы, сделать салатик, компот я сварила.

— Мама, тебя не будет дома?

— Заболела моя подруга Инночка. Ее положили в какую-то отдаленную больницу. Я сейчас туда еду. Ты же знаешь Инночкиных детей. Они дадут деньги не тому, кому следует, и надлежащего лечения и ухода не будет.

Борис Инночкиных детей не знал, и его не привлекала перспектива самому хозяйничать в маминой квартире. Он предложил Тоське замену: обедаем в «Макдоналдсе» и возвращаемся домой.

Умасленная гамбургерами и сладкими пирожками, залитая кока-колой, Тоська всю обратную дорогу трещала без умолку. Борис не прислушивался к ее болтовне. Он плохо себя чувствовал, а снежная жижа на шоссе и автомобильные пробки требовали повышенного внимания.

— Папа, почему ты не отвечаешь?

— Извини. О чем речь?

— Я спросила, что мужчины более всего ценят в женщинах?

Борис затормозил на светофоре и повернул голову к дочери. Кажется, она делилась страстями, которые кипят в их 7 «В».

— Более всего мужчинам в женщине нравится способность к длительному молчанию.

— Тогда бы все женились на немых, — упрямо дернула плечами дочь. — Нет, правда?

Борис не кривил душой: из всех превосходных женских качеств, упоминание о которых годилось для детских ушей, он выбрал наиболее ценное.

— А какой самый короткий и надежный путь к мужскому сердцу? — допытывалась Тоська.

— Пищевод.

— Папа! Я серьезно!

Зажегся зеленый свет, Борис тронул машину с места. В разговорах с Тоськой ему трудно было настроиться на серьезный лад. Борису нравилось дразнить дочь, подшучивать, а когда она наконец соображала, что отец ее разыгрывает, то очень умилительно возмущалась.

— Чье сердце ты собираешься разбить? — спросил он.

— Не я! Я же тебе говорила! Ты не слушал! Идеальный мужчина глухой? — съязвила Тоська.

— Дочь, ты мудреешь на глазах.

— Папа! Я никому не рассказала, это тайна! Я же с тобой советуюсь!

— Тогда все с самого начала.

— Ты не слушал! — возмутилась дочь.

— Слушал, — соврал он, — но вопрос настолько серьезный, что требует повторного осмысления фактов.

— Наташка Бочарникова влюбилась в Юрку Панкратова. Целую тетрадку стихами исписала и картинками заклеила. Красиво получилось. А в Юрке, честно говоря, ничего особенного нет. Только свингер у него симпатичный.

— Что-о-о? — Борис резко повернул голову к дочери. — Что симпатичное?

— Свингер, куртка удлиненная. А ты что подумал?

Другое значение слова Тоське, пожалуй, еще рано знать. Борис выкрутился, слукавив:

— Подумал, кличка собаки.

— Нет, куртка. Я тоже свингер хотела, но мама дубленку купила.

— Послушай, — Борис брезгливо сморщился, — есть нормальные русские слова. Полупальто, например. Зачем употреблять иностранный жаргон?

— А полукуртка и полудубленка есть? Дальше рассказывать? — Тоська сама ушла от скользкой темы.

— Рассказывай.

— Ленка Копейкина Наташкин альбом украла и всем показала. А Игнатов стал Панкратова дразнить. А Панкратову нравилась Юля, новенькая. И они подрались, Игнатов и Панкратов. А Людмила Сергеевна повела их к завучу. А Наташка так плакала! Но дома, никто не видел. Она даже гриппом поэтому заболела…

Он парковал машину у дома, когда Тоська закончила свой монолог вопросом:

— Что ты, папа, посоветуешь в этой ситуации делать?

Совет, очевидно, требовался подружке Наташе.

— Во-первых, Наташа ни в коем случае не должна выглядеть несчастной и обиженной. Задрать нос, хвост пистолетом и смотреть на всех свысока. Да, я жертва. Но жертва любви, а не вашей травли. Вы все сопляки, а я — Джульетта. Ромео следует наказать. Это во-вторых. Наказать презрением — осел, ты не оценил, какое чувство было брошено к твоим ногам. Я понятно излагаю? Через некоторое время Ромео приползет на четвереньках. Но ты этого Наташе не обещай, а то она будет ждать и не сумеет сыграть роль оскорбленной, но не униженной.