Дверь открылась, и в помещение заглянул Игорь.

— С прошедшим! Можно? — спросил он. — Как-то ты выглядишь… не очень. Новый Год не удался?

— Заходи. Новый Год удался на славу. Тебя, кстати, почему не было?

Игорь вошел, оставив дверь открытой. Андрей сам так делал, когда был в хорошем настроении. Когда он был на взводе или дело требовало сосредоточенности, он закрывался.

— У меня мама возрастная. Я поздний ребенок. Подарочек к маминому сорокапятилетию. Теперь я у нее остался один. Поэтому до сих пор квартиру себе не купил. Для нее это будет ударом.

Егоров сел в кресло и расстегнул куртку. Андрей головой показал на вешалку в углу.

— Да я ненадолго, — отмахнулся сокурсник.

— А как же девушки?

— А какая связь? — удивился Игореха.

— Ну… территория…

Парень рассмеялся.

— Андрей, времена социализма, когда, как говорят, девушку можно было привести только домой, давно прошли. — А он, как дурак, потащил Горскую к себе. И еще отпускать не хотел. Идиот! — Что нового и интересного?

— Point'ом была Черная Герцогиня, — вырвалась у Андрея самое интересное и новое.

На лице однокурсника отразилось удивление.

— Как ты узнал?

— Не поверишь. Заглянул к ней в компьютер.

— А она знает?

— Что?

— Что ты к ней к комп заглядывал?

— Знает.

Игорь присвистнул.

— Она тебя не убила?

— А почему меня должна была убивать она?

— Ну как… Я бы тоже по головке не погладил, если бы кто-то залез ко мне в компьютер.

— Мужик, это компьютер! Обычная техника. Как телевизор или сидюк.

— Не скажи. Это техника индивидуального пользования.

— Не знаю. Мне, например, скрывать нечего.

— Что, даже порнухи нет? — ухмыльнулся Игорь.

— А чего ее скрывать? Не понимаю, откуда эта трепетная чувствительность? Я же не в почту залез. И не в «историю» браузера. И по папкам не шарил. Я что, совсем без понятий? Зашел на свой форум от нечего делать. А там ее ник.

— И что она?

— Ничего. С-сука!

— В смысле, промолчала?

— Как же. Как всегда в своем репертуаре. Ничего нового о себе я не узнал. Я же спортсмен. Читай: «слабоумный».

— И как ты собираешься дальше писать у нее курсовую?

— А никак. Как каникулы новогодние закончатся, напишу заявление.

— Думаешь, руководителя меняют на раз?

— А я передам его в правильные руки. И гуд бай, Марья Петровна.

— Ладно, с нею всё понятно. А ты чего так завелся? Ну, point. Ну, троллила. Так она тебя и на занятиях не слишком жаловала.

Рассказывать интимные подробности своих отношений с Горской Андрей не собирался. Никому.

— Даже сам не знаю. По дури, наверное. Давай замнем. Ты чего зашел-то?

— Да думал, пока клиенты отдыхают, своим курсовиком заняться. Надеялся, что у тебя какие-нибудь идеи появились. А ты, наверное, теперь эту тему совсем забросишь?

— С чего бы? Я курсовик не для Горской собирался делать, а для себя. Пусть утрется, королева звезд. В ближайшее время сяду и накидаю основные мысли. Я тебе позвоню.

— ОК. Ну, тогда с наступающим тебя Рождеством.

— И тебя.

Выговорился, и на душе стало легче. Вереин вышел из-за стола, пожал на прощание Игорю руку и проводил до двери.

В коридоре, у стены, стояла Верочка.

— Здравствуй, Андрей! Я хотела тебе отдать подарок на Новый Год, — промямлила она. — Ты тогда так быстро ушел с вечеринки…


Немного остыв, Маша пришла к выводу, что, наверное, всё не так плохо, как показалось на первый взгляд. У Андрея явно мозги расплавились от ревности. С одной стороны, конечно, такие безумные собственнические реакции кавалера — это ужасно. С другой — льстит, черт возьми. Если смотреть на ситуацию объективно, то у Андрея были основания. Если бы она сама заметила в его квартире бесхозную женскую вещицу, одной выеденной плешью дело бы не обошлось. Когда Вереин одумается и придет извиняться, она обязательно расскажет, что рассталась с Валерой.

Ситуация с компьютером была сложнее. Тут у Горской был пунктик. Возможно, дело в том, что в детстве она мечтала о чем-нибудь таком, что было бы только ее. В детской, которую она делила с братом, не существовало места для хранения секретов. Радовало одно: у брата такой роскоши тоже не было. Мама периодически наведывалась с целью проверки чистоты и порядка. У Маши отпечаталось в памяти, как были обнаружены первые Женькины презервативы. Первые ли? История о том умалчивает. Но брату тогда было в районе шестнадцати. Маша тогда еще не знала, что это были за серебристые квадратики и с чего шум. Ору было столько, будто он хранил дома бактериологическое оружие, а не средство предохранения от него. Со временем Маша поняла, что свои маленькие тайны она может хранить только у себя в голове. Потом на день рождения ей подарили сотовый. И часть трепетно оберегаемых секретов оказались в уязвимом положении. Обнаружив как-то свой телефон в руках братца, Маша ему чуть глаза не выцарапала. Объяснения Женьки, что он только хотел посмотреть, какие там есть игры, не помогли — сестра не разговаривала с ним целый месяц.

Горская нередко носила ноут на работу, поэтому ничего интимного на нем не хранилось. Если честно, до знакомства с Андреем ей и скрывать-то особо было нечего. Но инстинкт охраны собственной территории был в ней силен, и любой, кто осмеливался тронуть ее вещи без разрешения, рисковал серьезно огрести. Маша собиралась поговорить об этом с Андреем.

К сожалению, он с извинениями не спешил. Это огорчало, но Горская не теряла надежды. Такая вот у него привычка — появляться в самый неожиданный момент.

В общем, когда она шла девятого января на работу, ничто не предвещало неприятностей. Ровно до момента, пока не раздался звонок мамы, которая пригласила зайти. Есть тема для разговора. Черт подери! Эта идея-фикс поженить их с Валерой выглядела в свете последних событий как-то особенно безумно.

Мама была свободна. Маша вошла и села возле длинного присутственного стола, примыкающего к проректорскому.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — сурово спросила мама, будто сказала что-то оригинальное. Только серьезность момента удержала Машу от смешка.

— Нет. А должна?

— Хотелось бы.

С этими словами она повернула в сторону дочери монитор. На котором красовалась Машина фотка в объятиях Вереина. Фотография с велодрома. Горская застыла. Мама щелкнула по клавиатуре. Появилась еще одна фотография, где она прыгает от радости вокруг своего «велосипеда». Еще одна, где Андрей несет ее на руках. И следующая — с лыжной базы, где Андрей на ней лежит. И еще пара из той же серии.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — повторила мама свой вопрос.

— Ничего.

Маша действительно сейчас никому ничего не хотела рассказывать. Ей хотелось только одного — вернуться домой и разрыдаться. Как он мог? Как он мог так с нею поступить?

— Как ты могла? Как ты могла так поступить со мной? С отцом? С Валерой? Чем ты вообще думала, связываясь с этим…

Маша взяла себя в руки.

— А при чем тут ты, отец и Валера, я не могу понять? Мои отношения — это моё личное дело.

— Что теперь будут говорить?!

— Мама, такое ощущение, что ты обнаружила в Интернете мои фото «ню». Совершенно приличные фотографии со спортивных мероприятий. Кстати, откуда они у тебя?

— Мир не без добрых людей.

Да уж, с такими добрыми не понятно, зачем на земле существуют злые.

— Вот и скажи своим «добрым людям», что у тебя дочь — спортсменка, комсомолка и красавица.

— Маша, как ты можешь так легкомысленно относиться к своему имиджу? Как ты будешь объяснять эти фотографии Валере?

— Никак. Мы с ним расстались.

— Вот! Вот! Я говорила! — Мама продолжала сидеть, но у Маши было такое ощущение, что нависла над ней. — Его всё-таки увели!

— Мама, это я ушла от него.

— Только не говори, что ради… этого.

— А вот это — совершенно не важно.

— Как это не важно?! Валера — идеальный муж. Я так на него надеялась. Думала, смогу спокойно уйти на пенсию, оставив на него свой пост.

Пост сдал — пост принял. Маша, надо полагать, идет в нагрузку.

День открытий.

Маша никогда не любила сюрпризы. А уж два сюрприза за пять минут — это явный перебор. Что-то не в порядке у нее с кармой. Или с мозгами. Хотя с мозгами у нее ничего быть не может. Для этого мозги нужно иметь. А она — дура безмозглая. Два мужика, один другого краше. Маша встала и отодвинула стул.

— Благодарю за аудиенцию, пожалуй, мне пора откланяться.

— Перестань паясничать!

— Как скажешь. До свидания, мама.

Плакать уже не хотелось. Слез не было. Было лишь ощущение полной пустоты внутри.

Когда она дошла до кафедры, ее телефон ожил.

— Машуля, привет, — прозвучал в трубке голос отца. — Я хотел бы с тобой встретиться.

Пар у Горской не было, только несколько «хвостунов», не получивших в срок зачет. Через час после звонка она вышла к университетской парковке, где ее ждал папа. Он галантно открыл перед дочерью переднюю дверцу. Маша форсировать ситуацию не собиралась, но для приличия спросила:

— Куда едем?

— Давай, я тебя кофе угощу. С пирожным.

Ладно, хуже уже не будет, решила Маша. Кофе — так кофе, с пирожным — так с пирожным. Ради кого ей теперь фигуру беречь? Хотя она и раньше-то особо не берегла. Корм не в коня. В этом смысле Маше повезло больше, чем Галке, которой приходилось сидеть на диетах и заниматься фитнесом, чтобы сохранить фигуру.