Вспомнив о чеке, который ему предстояло выписать на оплату ожерелья, он прибавил газу. Ему ничего не стоило связаться с ювелиром и сказать, что сделка не состоится, но идти наперекор своим правилам он не хотел. Это ожерелье было его подарком Анриэтте, несмотря ни на что.

«Надеюсь только, что в один прекрасный день эта чертова побрякушка ее задушит, — подумал он, стиснув зубы. — Никогда, больше никогда в жизни не стану связываться с продажными девками».

Ему вдруг стало отчетливо понятно, что любви или чего-то похожего на нее к Анриэтте он не испытывал никогда. Она восхищала его своей ослепительной красотой, но ее красота была не чем иным, как средством заполучения денег. Сейчас его сердце не разрывалось на части. Было тошно лишь от того, что он позволил так чудовищно себя одурачить.

На горизонте уже брезжил рассвет, когда лорд Харткорт повернул обратно и направился в сторону Парижа. Гнев и отчаяние, так больно опалявшие его душу некоторое время назад, постепенно остыли. На смену им пришла чудовищная усталость, и хотелось одного — добраться до кровати и забыться во сне.

«Высплюсь, а потом подумаю, как объяснить разрыв с Анриэттой друзьям, — решил он. — У них непременно возникнет масса вопросов. Но правды я им не скажу. Может, это глупо, может, по-ребячьи, но, если надо мной станут смеяться, я сойду с ума…»

Когда Елисейские поля уже остались позади, он обратил внимание на наполнявший салон машины тонкий цветочный аромат. На переднем сиденье рядом с ним лежали предназначавшиеся для Анриэтты белые гардении. По-видимому, он машинально принес их обратно.

Справа от дороги взмывали вверх и спадали вниз хрустальными переливчатыми россыпями водяные потоки больших фонтанов Place de la Concorde. В них отражались первые лучи утреннего солнца.

Лорд Харткорт приостановил машину, открыл дверцу и, собрав цветы в небрежный букет, швырнул их в фонтан.

Они с мягким плеском опустились на поверхность воды и плавно расплылись в разные стороны, повернув головки к небу, расправив зеленые листья. Лорд Харткорт заметил, что некоторые из них еще не расцвели. Нежные и беззащитные, они казались воплощением естественной красоты. И — о, проклятие! — навязчиво напоминали о Гардении.

Глава седьмая


Лорд Харткорт появился в посольстве во второй половине дня в понедельник.

Воскресенье он провел у друзей-французов в загородном замке. Помимо него среди приглашенных были и другие англичане, ему это обстоятельство пришлось не по душе. С леди Рэмптон они встречались несколько раз в Англии. Увидеть ее в Париже, к тому же в сопровождении молодой дочери, он никак не ожидал.

Проведя всего несколько часов в замке, лорд Харткорт ясно понял, что леди Рэмптон смотрит на него как на отличного кандидата в зятья. Она была очаровательной женщиной и в свое время без труда завоевывала сердца мужчин, но внимание лорда Харткорта пыталась привлечь отнюдь не к себе, а к своей дочери.

Ее девица отличалась невиданной робостью, была безумно скучна и не желала прилагать ни малейшего усилия для достижения поставленной ее мамашей цели. Едва выдержав ее за обедом и на ловко устроенной леди Рэмптон прогулке по саду, лорд Харткорт страстно захотел вернуться в Париж и оказаться в каком-нибудь веселом месте, куда девушки на выданье и их заботливые родительницы не кажут и носа.

Поэтому в понедельник утром он сослался на множество дел, поблагодарил хозяев за гостеприимство и уехал, несмотря на то что планировал пробыть в замке дня два. Было ужасно жарко, и, устав в дороге, он явился в Париж в дурном настроении.

Проводить солнечные весенние дни в городе без особых на то причин — пустая трата времени. Поднимаясь на второй этаж здания посольства, где располагались его комнаты, лорд Харткорт хмурил брови. На работе его не ждали раньше вторника. Если бы не леди Рэмптон с ее невыносимыми махинациями, он мог бы еще целый день наслаждаться загородной природой.

Войдя в гостиную и бросив пиджак на спинку высокого стула, он приблизился к письменному столу, на котором лежала корреспонденция.

Его апартаменты в здании посольства были очень удобными. Они представляли собой многокомнатную квартиру с выходом в сад через отдельную дверь. Ключ от этой двери имелся только у него.

Письма на столе, принесенные секретарем, были, как обычно, разложены по трем аккуратным стопкам. Левая состояла из нераспечатанных посланий личного характера. Посередине лежали тоже нераспечатанные конверты — с разнообразными дипломатическими письмами. А справа — сообщения, уже прочитанные послом.

Лорду Харткорту хватило одного взгляда на левую стопку, чтобы понять, кем написано большинство из находившихся в ней писем. От других посланий эти конверты отличали розовато-лиловый цвет и замысловатая монограмма. А еще запах любимых духов Анриэтты — он наполнял всю комнату.

Посчитав письма, лорд Харткорт усмехнулся.

— Целых четыре штуки! Бедняжка Анриэтта! По-видимому, она сочиняла эти эпистолы целое воскресенье!

Он взял все четыре письма, бросил их в мусорную корзину и раскрыл настежь окно. Легкий ветерок, ворвавшись в комнату, беспощадно рассеял последнее напоминание о Анриэтте.

— С прошлым покончено, — пробормотал лорд Харткорт, налил себе стакан «Перье», залпом выпил его и сел за письменный стол. — Раз уж я вернулся так рано, пожалуй, немного поработаю. Для развлечений еще не время, а о женщинах на время хочется вообще позабыть.

Он распечатал и просмотрел остальные из писем личного характера. В основном это были приглашения на вечеринки, приемы и суаре. Их прислали давно знакомые и порядком надоевшие люди.

Званые вечера в любом из домов проходили по одному и тому же сценарию — хозяева дарили гостям улыбки, собравшиеся обменивались ничего не значащими любезностями.

Лорд Харткорт устало зевнул и распечатал верхнее письмо из второй стопки.

Послышался стук в дверь.

— Войдите, — крикнул лорд Харткорт, не поворачивая головы.

— Мне только что сообщили, что вы вернулись раньше, чем планировали, — прозвучал хорошо знакомый голос.

Лорд Харткорт вскочил на ноги.

— Добрый вечер, ваше превосходительство! Извините, я не подумал, что это вы.

— Я не ждал вас раньше вторника, — спокойно произнес посол. — Но очень рад, что вы уже здесь. Мне нужно обсудить с вами ряд вопросов.

— Почему вы не послали за мной раньше? — спросил лорд Харткорт.

— В этом не было большой необходимости, — ответил посол. — Я только что вернулся из «Трэвеллерс Клаб», обедал там. Джарвис сообщил мне, что вы уже у себя, и я решил вас навестить. Не прогоните незваного гостя?

— Что вы! — воскликнул лорд Харткорт с радушием гостеприимного хозяина. — Я всегда рад видеть вас у себя.

Посол улыбнулся и опустился в глубокое кресло.

— Должен сообщить вам, Харткорт, что наши дела весьма плохи.

Лорд Харткорт вопросительно приподнял бровь.

— Хуже, чем обычно?

— Намного хуже. Кайзер ведет двойную игру. В настоящий момент Германия занимается производством дополнительных дредноутов.

— В каком количестве, ваше превосходительство? — спросил лорд Харткорт встревоженно.

— Насколько мне известно, в количестве четырех штук, — ответил посол. — Реджинальд Мак-Кенна в ходе своего недавнего выступления потребовал, чтобы и наша сторона занялась изготовлением четырех дополнительных дредноутов. Мы не должны уступать немцам в силах. Король же заявил, что нам следует произвести не четыре, а восемь броненосцев!

— Но на это потребуются огромные средства, — заметил лорд Харткорт. — Англия не может себе этого позволить.

— То же самое твердят оппозиционеры, — устало сообщил посол. — По их мнению, в первую очередь государство должно решить проблемы социального обеспечения. Но нам нужны эти дредноуты! И они у нас будут, несмотря ни на что!

— Что вы имеете в виду? — спросил лорд Харткорт.

— Анштрудтер вернулся из Берлина вчера вечером. Он рассказал мне, что в настоящее время одним из излюбленных тостов немцев является «Der Tag»20.

— Они пьют за тот день, в который одержали над нами победу? — догадался лорд Харткорт.

— Совершенно верно. — Посол кивнул. — Немцы всегда ненавидели нас.

— Это всем известно, — медленно и хмуро произнес лорд Харткорт.

— Видит Бог, наш король предпринял все возможные меры для улучшения отношений с Германией, — сказал посол. — Но ситуация лишь сильнее накаляется. Я подумал, что должен обо всем рассказать вам.

— Спасибо за доверие, ваше превосходительство, — ответил лорд Харткорт.

Посол поднялся с кресла.

— И еще одно: немцы сменили шифры, поэтому, естественно, и нам пришлось сделать то же самое. Пока что нам сообщили только военно-морские. Не думаю, что они нам очень пригодятся. Через несколько дней обещают прислать и дипломатические.

— Сколько времени нам потребуется на взлом их новых шифров? — спросил лорд Харткорт.

— Сложно сказать, — ответил, сильно хмурясь, посол. — В последнее время наши секретные службы работают на удивление неэффективно. По словам Анштрудтера, нанять кого-то в Берлине становится все сложнее и сложнее. Те люди, которые работают на нас в данный момент, соглашаются выполнять лишь маловажные поручения. Когда я буду в Англии в следующий раз, я встречусь и побеседую с МИ-6.

— Хорошая мысль, ваше превосходительство, — сказал лорд Харткорт. — Полагаю, французское правительство знает о том, что происходит?

— Французы и не пытаются замаскировать свою ненависть ко всей немецкой расе, — произнес посол. — В каком-то смысле это им даже помогает. Мы же притворяемся, что относимся к Германии по-дружески, и жмем ей руку, прекрасно сознавая, что эта рука готова в любой момент направить на нас дуло пистолета.

— Верно сказано, — безрадостно пробормотал лорд Харткорт.

— Если к вам пожалует Тюбор, член французской разведывательной службы, можете разговаривать с ним предельно честно. Он отличный человек и прекрасно знает свое дело. Я с удовольствием сказал бы то же самое и о наших ребятах, но увы…