Мгновение Джосс смотрел в пол. Затем он медленно покачал головой:

— Нет.

— Что значит «нет»? Ты не можешь говорить «нет».

— Уверяю тебя, могу. И, как видишь, я только что это сделал. — Джосс встал и отряхнул брюки. — Могу еще раз продемонстрировать эту возможность. Нет.

— Предпочитаешь быть повешенным? Джосс, у тебя есть ребенок, которому ты нужен. Сестра, которой ты нужен. Черт побери, я твой брат, и ты мне тоже нужен. Ты обязан позаботиться о них ради меня.

Грей в два шага пересек камеру и встал перед братом.

— Проклятие! Никогда не думал, что ты можешь быть таким эгоистичным, Джосс, чтобы пожертвовать безопасностью собственного сына из-за своей гордости.

— Ты просишь меня пожертвовать не только гордостью, но и тем, что называется чувством собственного достоинства, моей человечностью, в конце концов. Я бы скорее предпочел, чтобы Джейкоб остался сиротой после смерти пирата-отца, чем считался сыном раба.

— Ты никогда не был рабом.

— Ты понимаешь, что я имею в виду. Я хочу, чтобы мой сын сам выбрал дорогу в этом мире, своими мозгами и смелостью. Какой пример я ему подам, если поклянусь перед Богом и Англией, что не способен отвечать за собственные действия?

Грей развернулся и отошел в дальний угол камеры. Одной рукой он оперся о стену, другой — закрыл лицо и попытался сосредоточиться.

Пусть все идет к черту! Грей должен убедить Джосса — как угодно, чем угодно, любым возможным способом. Они не имеют права умереть оба. Он просто не может допустить этого. От одной только мысли, что Бел и Джейкоб останутся одни в этом мире, отнимались руки и ноги.

Джосс кашлянул.

— Многие годы ты пытался управлять моей жизнью, Грей. Если вдруг на тебя неожиданно нашло желание принести жертву, сделай мне одолжение. Позволь мне хоть раз побыть самим собой.

От гнева, звучавшего в голосе брата, у Грея холодок пополз по спине.

— Что это значит?

— Ты никогда не давал мне выбора. Ты заложил мой дом и заставил меня выйти в море в первый раз. Ты знал, что я хотел осесть здесь после… после рождения Джейкоба, но ты вновь меня вытащил. Если мне суждено умереть, то хоть сейчас позволь мне самому выбрать свое будущее.

Грей почувствовал гнев.

— Ты любишь море, Джосс. Я знаю, что любишь. По крайней мере, любил до того, как Мара умерла и унесла с собой лучшую часть тебя. — Он заметил, что брат вздрогнул при упоминании о жене. Хорошо, они давно уже не говорили без обиняков. — У нас были планы. Предполагалось, что мы станем партнерами. И именно ты отказался от своего слова, решил, что лучше копаться в грязи и потакать нелепому плану Бел.

— Это не нелепый план.

— Брось, какой там сахарный кооператив? — Грей фыркнул. — Один сезон, и ты банкрот. И при этом ты хочешь, чтобы твой сын уважал тебя? Тебя, доведшего семью до разорения? Да о каком уважении ты говоришь?

— Хороший вопрос. Почему мой собственный брат меня не уважает? Ты никогда не доверял мне настолько, чтобы позволить принять самостоятельное решение.

— Потому что ты принимаешь дурацкие решения!

Джосс сердито посмотрел на него. Он медленно вздохнул, затем продолжил:

— Причина не в этом. Просто ты пытаешься заставить меня жить той жизнью, которая мне не нравится, и все для того, чтобы не чувствовать за собой вины. Потому что ты законнорожденный сын, а я — внебрачный. Потому что| ты белый, а я черный.

— Черт тебя побери, Джосс! Не поэтому. Потому что мы братья. Перестань выискивать неравенство и несходство между нами. Ты мой младший брат, и у меня есть Богом данное мне право заботиться о тебе. — Грей запустил| руки в волосы. — Мы отлично позабавились все эти годы, гоняясь за кораблями. У нас были хорошие отношения| вплоть до смерти Мары. У нас были планы. Ты изменил им и выставил меня злодеем. Неужели это так плохо, что я стараюсь добиться лучшей доли для тебя, для твоей семьи?

Джосс выдохнул:

— Нет. В этом нет ничего плохого.

— Так почему же ты так на меня рассердился? Из-за того, что я уехал со всеми вырученными деньгами?

— Из-за того, что ты вообще уехал. — Джосс начал медленно двигаться к дальнему углу камеры. — Когда Мара умерла, моя жизнь превратилась в ад. Да и для Бел это было нелегко. Они с ней были близки. Поэтому мы с Бел и не ухватились за возможность перебраться в Лондон, покинув единственный дом, который у нас был. Неужели ты можешь ставить нам это в вину? Мы страдали от горя. Ты нужен был нам, Грей. Ты нужен был мне. Все, что ты тут наговорил о том, что лучше для семьи… Твоя семья нуждалась в брате, а ты просто взял и уехал.

Грей пристально смотрел на него некоторое время, затем тяжело сглотнул.

— Я знаю, что тебе было больно. А разве ты не понимаешь, что меня это просто убивало — стоять и смотреть, как горе съедает тебя? Я ничего не мог поделать, мог лишь стараться обеспечивать наше будущее, содержать наш дом. Возможно, в этом я пошел неверным путем, но ведь это не означает, что вы мне безразличны.

— Я понимаю. — Джосс поднес руку к лицу. — Я знаю.

— В самом деле? — Грей ждал, и брат поднял на него глаза. — Джосс… — Его голос дрогнул, и он начал снова: — Не важно, сколько нам будет лет, ты всегда будешь моим младшим братом. Пока я дышу, я не могу допустить, чтобы тебя повесили.

— Видишь ли, не только ты способен испытывать братскую любовь. — Джосс пересек камеру и встал, перед Греем. — Что бы ни случилось, в этом нет твоей вины. Ты это понимаешь? — Он положил руку Грею на плечо. — Я знаю, что ты всегда пытался сделать для меня как лучше, хоть и делал это всегда несколько высокомерно, но ты был хорошим братом, Грей. И отличным другом.

Грей выругался. Он отвел глаза, потом снова посмотрел на брата:

— Честно предупреждаю, Джосс. Если ты не уберешь руку… мне придется обнять тебя.

Джосс рассмеялся:

— После такой речи я буду дьявольски разочарован, если ты этого не сделаешь.

Грей неловко обнял брата. Джосс похлопал его по спине и крепко прижал к себе.

— К чему все эти разговоры о смерти? — спросил Джосс. Глаза его увлажнились, но на губах играла улыбка. — Мы и раньше обманывали смерть. Думаю, у каждого из нас впереди целая жизнь. Возможно, у мистера Уилсона будут какие-нибудь соображения. Или Бел сотворит чудо.

— Может быть.

Грей тяжело вздохнул, сел на пол и, прислонившись к стене, устало вытянул ноги.

Джосс сел рядом с ним.

— Я серьезно, Грей. Хватит рассуждать о виселице и благородных жертвах.

«Ладно, — подумал Грей, — говорить об этом я больше не буду».

— Позволь себе немного оптимизма. Ты должен выжить не только ради меня, Бел и Джейкоба. Где-то там хорошенькая мисс, у которой сердце разорвется, если тебя повесят.

— По всему свету есть красивые женщины, которые будут убиты горем, если меня повесят, — холодно произнес Грей. — Но та единственная, которая мне небезразлична, ушла.

— Ты этого не знаешь.

— Она действительно ушла. А ведь утверждала, что любит меня. Каким я был дураком, что поверил ей!

— Разве в это так трудно поверить? — Джосс слегка подтолкнул брата локтем. — И, похоже, она не единственная.

— Ты еще больший глупец, — проворчал Грей.

Он прислонился головой к каменной стене и уставился в единственное окно камеры. Полоски яркого неба подмигивали ему из-за ржавых решеток. Глазам было больно смотреть, но этот дискомфорт был предпочтительнее темноты.

— Влюбиться, именно теперь… и это после того, как я успешно уходил от этого всю свою жизнь.

— Уходил от этого? Напротив, думаю, ты именно в поисках этого рыскал по всему земному шару.

Минуту Грей обдумывал услышанное. Черт возьми, как ему не нравилось, когда Джосс оказывался прав!

Да, она точно уехала. И он знал, что ему необходимо сделать сегодня. И было бы тяжелее, если бы она осталась. И все же, как обычно, он пожалел о том, что осталось несделанным и невысказанным.

— Я ни разу не сказал ей, что люблю ее. Какой же я идиот! Неудивительно, что она уехала. Я хочу сказать, что я выказывал ей свою любовь самыми разными способами, но ни разу не произнес этих слов.

— Разве их так трудно произнести?

— Да, но… Я не знаю. Наверное, не так уж и трудно. — Грей покачал головой. — Понимаешь, у пятнадцатилетнего мальчишки хватило смелости сказать перед всем экипажем то, что я не осмелился прошептать в темноте. Из него получится отличный офицер, из этого Дейви Линнета. Он уже сейчас больше мужчина, чем мы с тобой.

Джосс фыркнул:

— Говори за себя.

Хохот вырвался из груди Грея. Господи, как ему жаль расставаться с Джоссом! Ему остается лишь надеяться, что однажды его брат простит его за то, что он предаст его веру в последний раз.

— Джосс, — Грей сглотнул комок, поднимающийся в горле, — я тебя люблю. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знал это.

Джосс оперся локтем о плечо Грея.

— Рад это слышать. Но я это знаю и в душе никогда в этом не сомневался. Полагаю, и она знает, что ты ее любишь. У тебя еще будет возможность сказать ей эти слова.

Грей потер виски. Что он мог ответить? Ему оставалось жить лишь несколько дней в этом мире, и не было никакой надежды увидеть ее в следующем. Но он должен поддерживать иллюзию оптимизма ради Джосса.

— Предположим, я все-таки найду ее. И что будет? Я скажу ей, что люблю ее, а она все равно уйдет?

— Не знаю, что и ответить тебе на это. В любви нет никаких гарантий. Мне, как никому другому, известно, как быстро все может закончиться.

Грей поморщился, понимая, что Джосс имеет в виду Мару.

Джосс некоторое время молчал, затем тихо продолжил:

— Возможно, тебе не удастся удержать ее навсегда. Но не думаю, что ты будешь жалеть о том, что пытался это сделать. Я не жалею.