— Вы думаете, Мария действительно так предана Карло, как она говорит? Я всегда находила его неприятным. Он определенно непривлекателен, а Мария — поразительно красивая женщина, вы согласны?

— Никто не может отрицать, что Мария красива, но, чем больше узнаешь Карло, тем привлекательнее он становится, — ответил Фабрицио спокойно. — Женщины не выносят скуку, а с Карло скучать не приходится. Вы позволите рассказать вам кое-что конфиденциально?

— Конечно, — выдохнула она в восторге.

— Однажды на одном из концертов Карло я застал их за сугубо личной беседой. Она смотрела на него с такой нежностью, что было ясно, как она к нему привязана. — Фабрицио проклинал в душе двуличность, связанную с необходимостью скрывать их любовь, ибо ему пришлось упомянуть эпизод, мучительный, для него.

— В самом деле? И он отвечал ей такой же нежностью?

— Думаю, да. Я точно не помню. Это вы, женщины, замечаете подобные вещи. А мы, мужчины, не столь наблюдательны.

— И, тем не менее, вы заметили, как она на него смотрела.

— Да, но только потому что я направлялся в их сторону, чтобы поговорить с Карло, а увидев, что они поглощены столь личной беседой, я решил, что выбрал неподходящий момент.

— Как вы обходительны и тактичны, Фабрицио! Вы всех нас покорили, особенно мою дочь. Кажется, она совсем забыла этого нелепого учителя. Будьте к ней добры, хорошо?

Хотя Неаполь по-прежнему изнемогал от зноя, календарь указывал на то, что до конца лета осталось всего два дня. Чтобы это отметить, в последний день августа Челестина устроила небольшой пикник для своего узкого круга, как она теперь их называла, включая Фабрицио.