– Колин отказался от своих прав. По его словам, он устал, что все родственники относятся к нему как к чудовищу, потому что он изредка играет в карты. Он сказал, что у него счастливая семья, что он любит своих детей и входит в совет директоров трех банков, а значит, пристрастие к азартным играм тщательно контролируется. Он сказал, что не хочет возлагать на себя ответственность за деревню и не хочет владеть ею.

Джеймс посмотрел на свои руки. Ему сложно было признаться в том, что он потерпел поражение, но, в то же время, его словно что-то отпустило внутри. Он вдруг почувствовал, что с его плеч сняли огромный груз.

Он взглянул на Темперанс, но не увидел жалости в ее глазах, а только интерес. Это подбодрило его.

– Я отправился к юристу и поговорил с ним насчет завещания. На это ушло пару лет, но, в конце концов, семеро человек засвидетельствовали, что однажды я женился по любви, а в завещании ничего не сказано, что делать, если жена умрет.

Джеймс слабо улыбнулся Темперанс.

– Так как Колин не хотел забирать деревню, все мои беседы с юристом привели в итоге к тому, что сейчас я законный владелец поместья и имею право завещать его своим потомкам.

– Рамси, – тихо сказала Темперанс.

– Да, Рамси.

Секунду Джеймс молчал, потом посмотрел на нее – его взгляд был прямым, и Темперанс поняла, что она смотрит ему прямо в сердце, куда он еще никому не позволял заглядывать.

– Все эти годы, – произнес он так тихо, что ей пришлось наклониться, чтобы лучше его расслышать, – я думал, что все проблемы Маккэрнов из-за денег. Если бы у меня было достаточно денег, я бы поднял землю и людей. Но когда ты сказала, что Маккэрны – посмешище для всей Шотландии, ты была права.

Темперанс хотела извиниться за свои прошлые слова, но он поднял руку, останавливая ее.

– Ты была права! Я стыдился истории с азартными играми в моей семье, стыдился, что поместье пришло в упадок. И Грейс была права: я прятался, не желая иметь с миром ничего общего.

Джеймс поднялся и снова начал расхаживать по комнате.

– Но я был доволен все эти годы, пока не встретил тебя, я был доволен тем, чем занимался, был доволен тем, что жил один. Но сейчас я понимаю, что занимался тяжелой ручной работой по четырнадцать часов в сутки, чтобы не думать.

Он остановился и посмотрел на нее.

– А потом появилась ты и разбудила нас всех. Ты смешила меня. Ты сделала так, что я начал искать общества женщины. Я не был одинок, пока не появилась ты, а теперь я страдаю от одиночества.

Джеймс снова сел в кресло и посмотрел на нее.

– Но я никогда тебе ничего не говорил. Я никогда тебе не говорил, что значили для меня обеды вместе с тобой. Сколько радости мне принесли часы, проведенные с тобой в пещере! Ты была такой щедрой и доброй к Маккэрнам, щедрее, чем я. Ты была добра к каждому. А мне не нужно было делать этого, потому что я сам Маккэрн. Ты правильно сделала, что уехала от меня. Ты должна была это сделать. Если бы ты осталась, я бы...

– Воспринял это как должное? – сказала она.

Джеймс улыбнулся.

– Тебе всегда удавалось рассмешить меня. Да, если бы ты тогда вышла за меня замуж, со временем я бы стал отвратительно с тобой обращаться. Мы не ценим то, что легко нам достается.

Он вздохнул, отвернулся и продолжил:

– Я приехал сегодня, чтобы... Чтобы сказать тебе, что я прощаю тебя, чтобы забрать тебя с собой. Но, похоже, я так ничего и не усвоил за эти годы... Мне ни разу не пришло в голову, что ты замужем, что у тебя есть ребенок. Я думал, что ты...

– Рыдаю по ночам без тебя, как ты без меня?

– Да, – с улыбкой ответил он и снова вздохнул.

Он проиграл. Из-за своей проклятой, неприкосновенной гордости он потерял все.

– Не могу в это поверить, но мне легче. Странно, но раньше мне казалось, что если я когда-нибудь унижусь, то тут же переломлюсь пополам, а вместо этого чувствую себя очень свободно.

Темперанс засмеялась.

– Мне кажется, в Шотландии нет поговорки, что исповедь облегчает душу.

– Да, в школе лордов мы этого не проходили, – ответил он и вытащил из кармана еще одну коробочку. – Я хочу тебе кое-что показать. У алтаря ты сказала, что хочешь кольцо и...

– Пожалуйста, Джеймс. Не надо...

– Но я хочу договорить. Да, я действительно, как ты выразилась, обманул тебя и играл с тобой, как с марионеткой, но я ведь не хотел причинить тебе боль. Как только я уйду отсюда, я обещаю тебе, что больше никогда тебя не потревожу, и мне хочется, чтобы ты не думала обо мне плохо.

Открыв коробочку, он взял золотое кольцо и протянул ей. Она поднесла кольцо к свету.

– В День свадьбы ты сказала, что если бы я подарил тебе кольцо, ты согласилась бы стать моей женой. Но я и собирался это сделать, и сделал это! Но я также хотел подарить тебе сокровища, поэтому ждал до последней минуты, чтобы понять, что знает Кенна.

Он протянул ей чек из ювелирного магазина. Он был датирован несколькими неделями раньше ее отъезда из деревни. На чеке было написано, что на кольце будет гравировка «Для Темперанс, с любовью, Джеймс».

Темперанс посмотрела на внутреннюю сторону колечка и увидела надпись «Для ТМ, с любовью, ДМ».

– Надпись слишком длинная, поэтому они сократили имена, – с улыбкой сказал Джеймс.

Темперанс отдала ему кольцо и взглянула на него.

Джеймс бросил взгляд на ее руки: на среднем пальце левой руки у нее было обручальное кольцо.

– Так кто же он?

– Кто «он»?

– Твой муж. Если вас познакомил мой дядя, я убью Ангуса.

Темперанс улыбнулась.

– Я говорю людям, что я вдова. На самом деле, я не думаю, что мне кто-нибудь верит, но ложь делает меня более человечной.

Джеймс не сводил с нее изумленного взгляда.

– А ребенок?

– Он твой! – весело ответила Темперанс, словно объявляла начало вечеринки.

– Что?!

– Мой сын – это твой сын! У меня плохо со счетом, а за те недели случилось столько, что я не сразу поняла, что у меня будет ребенок.

Джеймс некоторое время пытался осмыслить услышанное.

– У тебя нет мужа? – прошептал он.

– У меня нет мужа.

Джеймс дрожащими руками схватил кольцо и дважды чуть не уронил его, пока донес до Темперанс, затем он встал на колено и обхватил ее руки одной рукой.

– Я прошу тебя стать моей женой! Мы будем жить там, где ты пожелаешь. Можем здесь, в Нью-Йорке, чтобы ты не бросала бизнес. Я могу себе позволить купить тебе все, что ты захочешь, только не подумай, будто я тебя покупаю, но я...

Темперанс прижала палец к его губам.

– Я хочу вернуться в деревню. Я хочу, чтобы мой сын... наш сын! – вырос там, вместе со своим братом Рамси. А что касается бизнеса... Кенна прекрасно справится и без меня. Я ей не нужна.

– Ты нужна мне, – с мольбой ответил Джеймс, – ты всем нам нужна. Очень нужна.

– А ты нужен мне, – тихо ответила Темперанс, – и мы оба нужны нашему сыну, – она наклонилась, чтобы поцеловать его. – Хочешь познакомиться с нашим сыном? По-настоящему познакомиться?

Похоже было, что Джеймс вот-вот заплачет. Он поднялся, и Темперанс заметила перемену, произошедшую с ним. Он переступил через свою гордость, чтобы завоевать ее, а теперь она вернула ему его достоинство. Эти последние два года были для них очень сложными. Воспитывать одной ребенка непросто, и...

– Пойдем? – спросил он и протянул ей руку.

– Да! – ответила она и радостно вложила свои пальцы в его ладонь.