Правда, если вдуматься, то вероятность этого была невелика, так как он не спал с Анабел с тех пор, как Аманда появилась в Туманной Долине. Да и сейчас не имел большого желания делать это. Непонятно почему его влечение к невесте почти исчезло за последние несколько недель, и в данной ситуации это было хорошо.

Одновременно гордость его была сильно задета острым язычком Аманды. Как посмела эта маленькая ведьма отвергнуть его предложение! Разве она не понимала, от чего отказывается? Как благороден был этот жест! Чего стоило ему все это? Нет, он скорее повесится, чем снова сделает ей предложение для того лишь, чтобы она снова плюнула ему в лицо! Неразумная женщина!

Ладно, он предоставит ей возможность потомиться и, вероятно, когда-нибудь сделает ей другое предложение. Нет, не выйти замуж! Эту возможность она исключила. В следующий раз он предложит ей стать его любовницей. Не за плату, конечно, так как это, похоже, оскорбляло ее, а для удовольствия. Она познала любовь в первый раз и, если Грэнт хоть что-нибудь понимал в женщинах, то через некоторое время ей захочется изведать ее снова. Он готов был поспорить, что это произойдет очень скоро, а уж он будет наготове, как лиса, следящая за кроликом.

Аманда слонялась по дому, точно собака, у которой отняли кость. Грэнт был зол, словно раненый медведь. А тут еще причитания Чалмерса. И вдруг Грэнта осенила идея — отличный способ успокоить свою уязвленную гордость и досадить Аманде.

Однажды утром, с первым лучом солнца, он пробрался в ее спальню, громко хлопнул ее по спине ладонью и отступил, сложив руки на груди и ожидая ответной реакции. Долго ждать не пришлось. Внезапно разбуженная Аманда вскочила, громко вскрикнув и сердито глядя на самодовольное лицо Грэнта. Она потерла ушибленное место сквозь тонкую простыню и крикнула:

— Что б ты провалился! Какого черта ты это сделал? И что тебе надо в моей спальне, ублюдок?

— Вставай, Аманда. С сегодняшнего дня ты начинаешь работать на ферме.

— Что ты несешь? Говори по делу или проваливай, — ответила она, засовывая голову под подушку, чтобы не слышать этот ненавистный бодрый голос. — И потом, я уже работаю, ведя отчетность.

— Я говорю о работе, не разгибая спины, работе до седьмого пота, моя дорогая, и для этого потребуется больше сил, чем у тебя есть. Ты говорила, что хочешь узнать, как работают на ферме. Я решил, что сейчас самое время для этого.

— Не теперь, — пробормотала она, натягивая покрывало на самые глаза.

— Нет теперь, и ты будешь учиться так же, как учился я и Тэд, с самых азов.

Схватив покрывало, он потянул его на себя, заставив Аманду, безуспешно пытавшуюся удержать его, взвизгнуть от неожиданности. И неизвестно, кто из них был поражен больше, когда Грэнт, разинув рот, как рыба на песке, уставился на ее совершенно голое тело! Он стоял, не веря своим глазам, и прошло несколько долгих секунд, прежде чем он снова закрыл рот. Между тем Аманда отодвинулась к спинке кровати, поджав длинные ноги и прикрылась оставшейся подушкой, желая спрятаться от пронзительного взгляда этих зеленых глаз.

Грэнт первым обрел дар речи.

— Где твоя ночная рубашка? — спросил он.

— В платяном шкафу, но это тебя не касается! — выпалила она, свирепо глядя на него.

— Какого черта ты ее не надела?

— Потому что она фланелевая, и я надеваю ее только зимой, а сейчас, если ты заметил, конец весны, и спать во фланелевой рубашке слишком жарко. Вы удовлетворены, ваша светлость?

— Но почему бы тебе не заказать несколько рубашек потоньше, на лето, вместо того чтобы валяться голой, точно проститутка?

— Я не валяюсь. Я спала. И никто меня не видел и не беспокоил до тех пор, пока ты не соизволил ввалиться сюда!

— Ну, а если пожар? — возразил он. Боже, как она была пленительно хороша этим ранним утром, сонная и растрепанная! И в какой соблазн, как всегда, вводили розовые пальчики на ее ногах!

— Тогда бы я поджарилась или, завернувшись в простыню, прыгнула в окно.

— Не болтай чепухи! Купи себе несколько рубах на лето и надевай их на ночь.

Посмотрев ему прямо в глаза, она твердо ответила:

— Нет.

Сделает она это или нет, она, конечно, не скажет ему. Пусть себе ходит и облизывается, воображая, как она голая лежит в постели. Надутый петух! Бесчувственный осел!

— Что ты сказала?

— Я сказала «нет». Они слишком неудобны. Ночью они так сваливаются и сбиваются на мне, словно хотят меня задушить. Я надеваю их только когда слишком холодно и, уж конечно, не стану этого делать только потому, что тебе так хочется. Ты мне не отец, не муж, не хозяин.

— Что ж, жаль разочаровывать вас, мисс Всезнайка, но я как раз и собираюсь стать твоим хозяином, что возвращает нас к тому, для чего я тебя разбудил. Ты никогда не узнаешь ничего о разведении лошадей, не прикладывая свои книжные знания на практике. Лучший способ научиться чему-нибудь состоит в том, чтобы делать это, желательно под опытным руководством. Ты будешь работать, я буду за тобой наблюдать, и обещаю тебе, что ты узнаешь о работе на ферме столько, сколько тебе и не снилось. А теперь оторви свой обольстительный зад от постели, одень его во что-нибудь подходящее для работы в конюшне и неси его к завтраку, пока ты не опоздала, и тебе не пришлось ждать до обеда. Деньки, когда ты нежилась в постели до позднего утра, дорогая, прошли.

— Грэнт… — начала было она.

Строго посмотрев на нее, он кратко спросил:

— Ты хочешь учиться или нет, Аманда? Или это была пустая болтовня, чтобы пустить пыль в глаза?

Видит Бог, она хотела учиться. И вот ей предоставляли такую возможность. Поэтому, проглотив обиду, она ответила:

— Если ты соизволишь оставить меня на несколько минут, то я сейчас спущусь.


Аманда никогда бы не подумала, что Грэнт выразился так буквально, говоря о работе в конюшнях. Так же, не шутил он и сказав, что она будет учиться с азов. Скоро ее приставили к работе конюхом. В ее обязанности входило выгребать грязную солому из стойл, грузить ее в тележку и сваливать в огромную навозную кучу на некотором расстоянии от конюшни. Потом навоз грузили в огромную повозку и использовали как удобрение на вспаханных полях.

Многие стойла надо было еще и мыть, и после того, как она закончила выгребать старую солому, ей показали, как моют пол и стены стойла с помощью щетки на длинной ручке и мыльной водой. Затем следовало наполнить кормушки, залить свежую воду в поилки и набросать на пол свежей соломы.

Эта неблагодарная работа, тянувшаяся бесконечно, была тяжелее всего, что ей приходилось делать до этого.

Если бы не широкая ухмылка Грэнта, только и ждавшего, чтобы она сломалась и все бросила, выжидающие улыбки на лицах других мужчин, да еще мысль о том, что маленький Тимми делал изо дня в день такую же работу, Аманда уже давно швырнула бы полную лопату свежего навоза прямо Грэнту в лицо. Но будь она трижды проклята, если доставит ему удовольствие услышать от нее хоть одну жалобу. Часто к концу дня она чувствовала, что больше не выдержит — так болели ее натруженные мускулы, но держалась стойко.

— Ну, как тебе нравится работа на ферме? — поинтересовался он как-то раз, зайдя вечером взглянуть на ее успехи. — Не так легко и приятно, как ты думала, не правда ли?

— Если у тебя есть другое занятие, кроме того, чтобы стоять тут и издеваться надо мной, ты можешь вернуться к нему, — бросила в ответ она, забрав на вилы охапку грязной соломы из стойла.

— В дальнем углу осталось несколько соломинок, — с довольной улыбкой ответил он.

— Как это любезно с твоей стороны.

— И у тебя измазано лицо и в волосах солома.

— Не больше, чем у тебя на башмаках, — парировала она, не удержавшись и перевернув вилы ему на ноги. — Ну вот, мистер Хозяин! Если не хочешь получить еще порцию, послушай моего совета, проваливай и не мешай мне работать!

— Вот за это я не сделаю тебе массаж сегодня вечером. Узнаешь — каково это, — ответил он, бросив взгляд на свои башмаки.

— Что заставило тебя подумать, что я подпущу тебя так близко?

Он потянул носом воздух:

— После дальнейших размышлений я беру назад свое предложение. — Поспешно отойдя на несколько шагов, он добавил: — Дорогая, чертовски неудобно говорить тебе об этом, но от тебя воняет!

Невзирая на грязь, вонь и колючую солому, постоянно забивавшуюся под одежду и коловшую кожу, Аманда ничего не имела бы против тяжелой работы, если бы не надо было так близко подходить к лошадям. Когда она чистила стойла и заполняла кормушки или поилки, конюшня обычно пустовала, но случайно в ней мог остаться какой-нибудь жеребец. Аманда жила в постоянном страхе, боясь встретиться с одним из этих огромных животных, и наотрез отказывалась входить в стойло, если в нем была лошадь.

Поручив Аманду заботам Клэнси и Тимми, непосредственно руководившим ее повседневной работой, Грэнт не был свидетелем этого, очевидно забыв на время о том, как она боялась лошадей. Он не знал, как часто она готова была расплакаться, сталкиваясь с ними, не знал о том, как она пыталась преодолеть свой страх. Она представляла, как насмехался бы Грэнт не только над ней, но и над Ароном, Клэнси, и Тимми, и даже Пэдди, опекавшими ее и старавшимися помочь ей.

День за днем, понемногу, они учили ее правильно вести себя с лошадьми, разговаривать с ними, двигаться спокойно и уверенно.

— Если вы будете бояться их, мисс Мэнди, ничего хорошего из этого не выйдет, — объяснил Тимми, делясь с ней своим юношеским опытом. — Даже если не знаете, что делать, надо заставить их поверить, что вы знаете. И также заставьте их поверить, что они вам нравятся и вы их не боитесь.

Она пыталась. Затаив дыхание, иногда даже прикусывая язык, чтобы не закричать, она пыталась. Она научилась подходить к жеребцу спереди и сбоку так, чтобы он слышал ее шаги и не волновался. Она узнала, что если негромко напевать или насвистывать, то можно успокоить лошадь и расслабиться самой, подходя к ней. Она освоилась настолько, что могла заполнять кормушки и поилки в стойлах, когда там находились лошади. Но она никак не могла набраться смелости вывести лошадь из стойла или при ней заменить подстилку.