— Неужели? Видно, я стал забывчив.

— Нет, Эзра, Вы просто слишком добры ко мне.

— Возможно, Вера, возможно.

Бриггс наслаждался чаепитием. Он с аппетитом похрустывал пирожками с яблоками, тыквой и корицей, заботливо испеченными миссис Харт и уложенными на красивые керамические тарелочки. Поджаристую корочку Эзра всегда оставлял нетронутой и откладывал в сторону.

Вера потягивала горячий сидр.

— Вы не навещали Элизабет, Эзра? — спросила Вера.

— Элизабет? — Эзра вздрогнул, очнувшись от своих приятных раздумий. — Элизабет? Ну да, я заезжал к ней в Солт-Лэйн два или три дня тому назад. У нее все в порядке, и она ждет с нетерпением Вашего возвращения.

Вера кивнула. Как это было разумно с ее стороны взять компаньонку после смерти Уильяма. Шестнадцатилетняя Элизабет не только заменяла ей ребенка, но и прекрасно помогала по хозяйству. Когда Вера уехала, Элизабет вернулась к своей многочисленной семье.

— Должен сказать Вам, Вера, что я очень сожалею о том, что поехал. Конечно, я сделал это только ради Вас.

— В чем дело, Эзра?

— Когда я вошел к ней в дом, кто-то из ее младших братьев имел наглость выскочить на середину комнаты и закричать, указывая на меня пальцем: «Тори, тори!». И никто из взрослых не одернул его.

— Эзра, этого не может быть. Послушайте… Но Бриггс прервал Веру:

— Вера, объясните мне, почему Вы поддерживаете знакомство с этими ужасными людьми? Что общего между Вами, высокообразованной женщиной, и этими «детьми свободы», «патриотами» и даже масонами. Они забивают Вашу голову вредными идеями. Опомнитесь, Вера, прошу Вас! Ведь скоро наступит день, когда королю Джорджу надоест терпеть их.

Выслушав Эзру, Вера вновь получила подтверждение тому, что он мало знал о бунтовщиках. Но это не охладило ее пыл, и она вспыхнула от возмущения. Много раз она пыталась склонить Бриггса на свою сторону, но он был не менее упрям, чем сама Вера.

— Эзра, но ведь Вы не относите меня к тем ужасным бунтовщикам, о которых только что говорили?

Адвокат молчал.

— Я знаю, Вы не разделяете взгляды вигов и их политика Вам чужда. Но поверьте мне, я не стала из-за этого относиться к Вам хуже. Я умею разделять отношение к мужчине и отношение к его взглядам. Конечно, не ко всякому мужчине, а только к тому, которого, как Вас, я знаю с детства.

— Но Вы призываете к насилию для достижения политических целей, — сказал Эзра.

— Именно я? — Вера нахмурила брови.

— Нет, Вера, я не говорю о Вас лично.

— Но таких, как я, много, поверьте. Эзра приподнялся в кресле и подкинул еще одно полено в камин. Оно тотчас задымилось и вспыхнуло, пламя заплясало с новой силой. Эзра придвинулся поближе к огню, расстегнул сюртук и начал протирать запотевшие стекла очков. Казалось, он задремал и не слышит Веру. Стараясь сосредоточиться, Эзра быстро заморгал своими белыми ресницами.

— Где проходит граница, разделяющая политику и дружбу, убеждение и чувство? — спросила Вера.

Адвокат встрепенулся.

— Тогда объясните мне, пожалуйста, причину Вашей ненависти к британским войскам, — неожиданно спросил он. — Я не могу понять Вашего исключительно предвзятого отношения к ним.

— Это оккупационные войска, — не задумываясь, ответила Вера. — Они попирают права народа и права личности.

— Какие громкие слова! — воскликнул Эзра с иронией. Он разворошил огонь в камине, налил себе еще чашку чая и сдобрил его ромом. — По-моему, для женщины Вы говорите слишком красноречиво.

В действительности Бриггс высоко ценил Верину способность делать правильные выводы. Она была не только очень умной женщиной, но и обладала железной волей. Пожалуй, ее единственным недостатком была вспыльчивость. Все лучшие свойства сильного характера ярче всего проявились в тот момент, когда она решила выйти замуж против воли родителей.

Ее избранником был Уильям Эшли, контрабандист. Это занятие было весьма уважаемым среди колонистов, которые во многом зависели от провозимых тайком от англичан товаров, но оно находилось вне рамок закона. Тем не менее Вере удалось уговорить Эзру встать на ее сторону, обвенчаться с Эшли и отправиться с ним в Бостон, где ее мятежная душа смогла наконец-то вырваться на просторы.

Эзре, как он ни старался, не удалось придать своему лицу сердитое выражение. Его выдавал нежный и любящий взгляд. Да, он любил Веру, любил как мужчина, а не как «добрый дядюшка» или старый друг дома. В ее присутствии он молодел. Ее живость и откровенность заставляли его забывать и о возрасте, и о болезнях.

В молчании Вера потягивала свой сидр и старалась успокоиться. Она слишком хорошо знала Эзру, чтобы сердиться на него. Гнев миссис Эшли был направлен не против Эзры Бриггса, а против его слепоты и непонимания.

Вера обвела глазами гостиную. Здесь все было так хорошо знакомо и дорого ей. Она чувствовала себя очень уютно около веселого пылающего камина, над которым висел портрет Катлин Донован Бриггс, жены Эзры, умершей тридцать лет назад.

Катлин позировала художнику в ту пору, когда была невестой. Утопающая в розовом шелке и белом тюле, она смотрела на Веру темно-синими, почти черными глазами, которым время придало таинственный блеск. Женщина на портрете была влюблена; Вера могла прочесть это чувство в каждой черте лица, во взгляде бездонных глаз, в повороте головы.

Вера перевела взгляд на Эзру, уютно устроившегося в своем любимом кресле. Он раздумывал, не следует ли ему съесть еще один пирожок с яблоками. Вера представила себе, что когда-нибудь и у нее будет такая же комната, наполненная старыми вещами и воспоминаниями, и она, как Эзра, будет усталой и одинокой. А ничем не заполненные дни потекут бесконечной чередой.

Вера закрыла глаза и глубоко вздохнула. Неужели о такой жизни она мечтала? «Но ведь я не одна, — спохватилась Вера. — У меня есть Элизабет и Эзра, есть моя семья в Лонгмедоу. Моя жизнь заполнена до отказа важными делами. Меня окружают единомышленники. Я независима и полна энергии. Разве можно требовать чего-то еще?»

Правда, случались мгновения, когда уверенность покидала миссис Эшли, и молодая вдова испытывала страх перед пробуждающимися желаниями.

Эзра поправил очки на носу и отправил в рот последний кусочек яблочного пирожка. Аккуратно проведя языком вдоль зубов, чтобы вычистить забившиеся между ними крошки, мистер Бриггс продолжил беседу:

— Дорогая, — произнес он торжественно, — годы летят куда быстрее, чем кажется.

Пораженная сходством их мыслей, молодая женщина внимательно посмотрела на собеседника.

— Эзра, что Вы хотите этим сказать? Вопрос был задан со всей возможной прямотой, и адвокат смутился. Он закашлялся, расправил скатерть и застегнул пуговицы на сюртуке.

В камине потрескивали дрова, ветер стучал ставнями. Вера поднялась и выглянула в окно. Жемчужно-серые облака проносились по небу на северо-восход точно так же, как накануне вечером, когда она была в пути.

— В этом году на редкость теплая зима, — нарушила Вера затянувшееся молчание.

— Да, — тихо ответил Эзра, — самая теплая за многие годы.

— Но, я думаю, снег все-таки выпадет. Вера по-прежнему стояла лицом к окну, но по скрипу кресла поняла, что Эзра встал. От непонятного предчувствия холодок пробежал у нее по спине. Она попыталась взять себя в руки, коря за глупость, но в этот момент Эзра подошел к Вере сзади и взял ее за локоть.

— Моя дорогая, — начал он, тяжело переводя дыхание, — Вера ..

Молодая женщина стояла молча. До ее слуха доносился смех миссис Харт, угощавшей на кухне кучера. Перед ней за окном ветер обрывал последние листья с деревьев и перебрасывал по мостовой обрывки газеты.

.Вера устремила на адвоката долгий и внимательный взор. Его щеки горели, а взгляд ускользал в сторону.

— Эзра, что случилось?

Еще мгновение Эзра разглядывал молодую женщину в мучительной нерешительности, и вдруг рухнул перед ней на колени. Вера отступила в испуге и изумлении.

— Дорогая, хотите ли Вы… нет, я хотел сказать… попросить, — бормотал Эзра в смущении.

Вера протянула к нему руки, помогая подняться.

— Встаньте, Эзра, прошу Вас. Вам плохо? Позвольте, я позову миссис Харт.

— Нет, черт возьми, нет, — возмутился Эзра. Его очки съехали на нос, а парик сбился. Вера осторожно поправила его. Эзра проворчал:

— Ну ладно, ладно, — в ответ на Верин жест. Он с трудом поднялся с колен и, подойдя к камину, остановился, глядя на портрет покойной жены. Вера приблизилась к нему и посмотрела на полное таинственной прелести лицо Катлин Бриггс.

— Уже прошло три года, с тех пор как Эшли ушел от нас, — произнес Эзра тихим голосом, переходящим в шепот. — Разве это не слишком долгий срок, чтобы оставаться одной?

— Одной, — повторила Вера, также понизив голос. — Что Вы хотите сказать, Эзра?

— Вы молоды, — продолжал адвокат, — молоды и здоровы. А я уже слишком стар, чтобы иметь наследника, но, может быть, Вы тоже бесплодны?

Его слова потрясли Веру. Только теперь она поняла истинный характер его чувств. При упоминании о возможной бездетности ее руки скользнули к животу и замерли. Вера прикрыла глаза.

Внезапно Эзра повернулся и впился взглядом в лицо женщины. Казалось, он готов был броситься на нее. Но спустя мгновение отошел и обессиленный опустился на стул.

— Милая моя, — произнес он негромко, — простите меня, я был груб и бестактен, я огорчил Вас.

— Эзра, Вам не надо огорчаться, — печально ответила Вера. — Вы всегда были добры ко мне, столько лет любили и заботились обо мне. Я не могу сердиться на Вас из-за минутной вспышки. Помните, когда я была маленькой, я звала Вас «дядя Эзра». Когда же я перестала Вас так называть?

Вера смотрела на этого сутулого пожилого мужчину и вспоминала его таким, каким он был много лет назад, во времена ее детства. Стройный и темноволосый, кажется, он тогда был даже выше ростом.

Эзра держал в своей руке тонкие и нежные пальцы Веры и вдруг почувствовал сильную боль в груди. Он вздохнул, надеясь, что неприятное ощущение исчезнет, но боль не проходила.