Лиза Клейпас - Искушай меня в сумерках

– Тогда позволь мне прикоснуться к тебе.

Она промолчала и Гарри раздвинул ее несопротивляющиеся ноги. Его ладонь скользила вдоль внутренней стороны ее бедра, пока его большой палец не задел мягкие сокровенные кудряшки. Неровное дыхание нарушало тишину комнаты. Его большой палец проник под кудряшки и коснулся местечка настолько чувствительного, что она резко дернулась с невнятным протестом.

Снова потянувшись вниз, он поддразнил ее нежную плоть. Поппи охватило непреодолимое желание вжаться в его руку. Но она заставила себя лежать неподвижно, пусть даже это стоило ей неимоверных усилий.

Найдя вход в ее лоно, Гарри ласкал его мягкость, пока не вызвал истечение горячей влаги. Он продолжал нежно ласкать ее, один из его пальцев скользнул внутрь. Испугавшись, она замерла и всхлипнула.

Гарри поцеловал ее горло.

– Тссс... я не сделаю тебе больно. Спокойно, – Гарри ласкал ее внутри, его палец нежно изогнулся, будто желая, чтобы она выгнулась вперед. Снова и снова, очень терпеливо. Удовольствие еще более обострилось, ее ноги отяжелели от нараставших ощущений. Его палец отступил, и снова начал лениво играть с ней.

Звуки вырывались из ее горла, но она сглатывала их. Ей хотелось двигаться, изгибаться. Ее руки закололо от желания вцепиться в его мускулистые плечи. Вместо этого она лежала с неподвижностью мученицы.

Но Гарри знал, как пробудить ее тело, заставив отвечать, как вызвать восторг у ее нежелающей плоти. Она не могла заставить себя остановиться и прекратить движение своих бедер вверх-вниз, упираясь пятками в холодную поверхность матраса. Он скользил вдоль ее тела, его рот покрывал нежные расстояния на ее коже, целуя все ниже и ниже. Когда он провел носом по ее мягким кудряшкам, она застыла, пытаясь отодвинуться. Голова закружилась. Никто не рассказывал ей об этом. Это не могло быть правильным.

Как только она изогнулась, его руки скользнули под ее попку, крепко обхватив ее, и его язык нашел ее влажность, быстро проникая в нее. Он осторожно вел и направлял ее в неспешном покачивающемся ритме, снова и снова ласкал ее, заставляя выгибаться в чувственном противодействии. Порочный рот, беспощадный язык. Горячее дыхание опалило ее. Чувства росли и накалялись, пока не достигли потрясающей вершины и не заполыхали, ослепляя своим блеском все вокруг. Крик вырвался из ее горла, затем другой, и частые судороги охватили ее. И некуда было ни убежать, ни спрятаться. Муж оставался с ней, продлевая спуск мягкими касаниями языка, вызывая последние спазмы удовольствия, пока она, дрожа, лежала под ним.

А потом случилось самое худшее, когда Гарри обнял ее, чтобы успокоить... и она ему позволила.

Поппи не могла не почувствовать, как возбуждено его напряженное, сильное тело, слыша его частое сердцебиение над своим ухом.

Гарри пробежал рукой по гибкой линии ее позвоночника. С дрожью неохотного возбуждения она подумала, возьмет ли он ее сейчас.

Но Гарри изумил ее, сказав:

– Я не стану сегодня принуждать тебя к большему.

Ее голос звучал странно и невнятно для ее собственных ушей:

– Тебе... тебе не нужно останавливаться. Как я уже сказала...

– Да, ты желаешь покончить с этим, – сардонически ответил Гарри. – Так, чтобы тебе больше нечего было опасаться.

Отпустив ее, Гарри отодвинулся и встал, поправив брюки с обычным спокойствием. Лицо Поппи запылало.

– Но я решил позволить тебе поопасаться еще немного. Только помни, что если у тебя возникнет мысль об аннулировании брака, я уложу тебя на спину и лишу девственности прежде, чем ты успеешь моргнуть, – он натянул на нее покрывала и застыл. – Скажи мне, Поппи... Ты думаешь о нем прямо сейчас? Его лицо, его имя были у тебя на уме, когда я касался тебя?

Поппи отрицательно покачала головой, отказываясь смотреть на мужа.

– Это начало, – мягко заметил он. Погасив лампу, ее супруг вышел.

Она лежала одна в темноте, испытывая стыд, пресыщение, и смущение.

____________________

* Мульча – нарезная солома, защищающая почву от испарения, замерзания

* В Средние века камины складывались из тесаного камня, позже – из кирпича. Во времена Ренессанса они впервые стали предметом серьезного интереса художников-оформителей. Порталы камина делались из гранита и мрамора, украшались флорентийской мозаикой. Каминные аксессуары также стали объектами художественного интереса. С начала XV столетия для защиты стены от интенсивного нагревания и в качестве украшения в задней части топки появилась отлитая из чугуна декоративная доска. В XIX веке для художественной отделки топки стал применяться тогда же созданный огнеупорный кирпич.

У Гарри всегда были проблемы со сном. А этой ночью он вообще не смог заснуть. Его мозг привык работать над несколькими проблемами одновременно, теперь у него появилась новая интересная тема для раздумий.

Его жена.

За один день он узнал многое о Поппи. Она проявила стойкость, не потеряв присутствия духа в сложной ситуации. И хотя Поппи очень любила свою семью, не побежала к ним в поисках защиты.

Гарри восхищался тем, как его новобрачная вела себя в день своей свадьбы. Даже более того, он восхищался тем, как она повела себя с ним. Никаких девственных кривляний, как она заметила.

Он думал о страстных минутах, проведенных с ней, когда жена была горячей и податливой, когда ее прекрасное тело горело, отвечая ему. Возбужденный и беспокойный Гарри лежал в спальне, расположенной напротив ее, в противоположном конце их апартаментов. Мысли о том, что Поппи спала в пределах его досягаемости, оказалось более чем достаточно, чтобы не дать ему уснуть. Ни одна женщина никогда не оставалась прежде в его апартаментах. Гарри всегда держал любовниц подальше от своего жилища, никогда не проводил ни с кем всю ночь. Он испытывал настоящий дискомфорт при одной мысли о том, чтобы спать в одной кровати с другим человеком. Почему-то это казалось ему еще более интимным, чем сам половой акт. Здесь присутствовало что-то еще, и это что-то Гарри хотелось проанализировать.

Гарри почувствовал облегчение, когда за окном наконец-то рассвело, и низкое небо окрасилось в тусклый серый цвет. Гарри встал, умылся и оделся. Впустил служанку, которая разожгла камин и принесла свежевыглаженные выпуски "Монинг кроникл", "Глоб" и "Таймс". Как было заведено, чуть позже гостиничный официант принесет ему завтрак, а Джек Валентайн – отчеты, и заберет утренний список.

– Миссис Ратледж тоже будет завтракать, сэр? – спросила служанка.

Гарри задумался, как долго будет спать Поппи:

– Постучите в дверь и спросите.

– Да, сэр.

Он видел, как взгляд служанки перешел с двери его спальни на дверь в спальню его жены. Хотя для супружеских пар из высшего общества спать в разных комнатах было обычным делом, на лице служанки промелькнуло удивление, прежде чем оно приняло обычное бесстрастное выражение. Испытывая легкое раздражение, Гарри смотрел, как она выходит из столовой.

Он услышал, как служанка тихо сказала что-то, а Поппи ответила. От приглушенного звука голоса жены приятный холодок возбуждения прошел по его нервам.

Горничная вернулась в столовую:

– Я принесу поднос также для миссис Ратледж. Может, хотите что-нибудь еще, сэр?

Гарри покачал головой и перевел внимание на принесенные газеты. Он начинал читать статью, по меньшей мере, раза три прежде, чем наконец сдался и устремил взгляд в направлении комнаты Поппи.

Наконец, она появилась в платье из голубой тафты, усыпанном вышитыми цветами. Ее волосы были распущены, каштановые локоны блестели. Выражение ее лица было нейтральным, глаза – настороженными. Ему хотелось сорвать с нее это хитроумно вышитое одеяние, целовать ее обнаженное тело, пока она не покраснеет и не станет задыхаться.

– Доброе утро, – прошептала Поппи, не встречаясь с ним взглядом.

Гарри стоял и ждал, пока она не подошла к крошечному столику. Он заметил, что жена пыталась избегать его прикосновений, пока он ее усаживал. Терпение, напомнил он сам себе.

– Вы хорошо спали? – спросил он.

– Да, благодарю, – ясно, что скорее вежливость, чем настоящий интерес заставили ее спросить, – а вы?

– Достаточно хорошо.

Поппи посмотрела на множество газет на столе. Взяв одну, она подняла ее так, чтобы спрятать свое лицо, пока читала. Так как стало ясно, что она не намерена беседовать, Гарри занялся другой газетой.

Молчание нарушалось только шелестом газетных страниц.

Принесли завтрак, две служанки расставили фарфоровые тарелки, блюда и хрустальные бокалы.

Гарри заметил, что Поппи попросила лепешки, от их плоских пористых поверхностей шел легкий пар. Он принялся за собственный завтрак, состоящий из яиц-пашот на тосте, разрезая затвердевшие белки и размазывая мягкое содержимое по хрустящему хлебу.

– Вам не обязательно рано вставать, если вы этого не желаете, – сказал он, посыпая щепоткой соли яйца. – Большинство лондонских леди спят до полудня.

– Мне нравится подниматься с началом дня.

– Как хорошей фермерской супруге, – заметил Гарри, скупо улыбнувшись.

Но Поппи не выказав никакой реакции при этом напоминании, намазала лепешки медом.

Рука Гарри застыла с вилкой в воздухе. Он был очарован видом ее тонких пальцев, вертящих палочку с медом, тщательно наполняя все отверстия густой янтарной жидкостью. Осознав, что глазеет на нее, Гарри вернулся к своему завтраку. Поппи положила медовую палочку в маленький серебряный горшочек. Заметив сладкую капельку на большом пальце, девушка подняла его к своим губам и начисто облизала.

Гарри едва не подавился, потянулся к чашке чая и сделал большой глоток. Напиток обжег ему язык, заставив дернуться и выругаться.