Лиза Клейпас - Искушай меня в сумерках

Через некоторое время, показавшееся ей вечностью, Лео, мисс Маркс и Майкл покинули ризницу. Поппи и Гарри оказались лицом друг к другу.

Было ясно, что Гарри безразлично то, что теперь ей стало известно, каким человеком он был. Гарри не нуждался ни в чьем прощении... он ни о чем не сожалел.

Целая жизнь, подумала Поппи. С мужчиной, которому она никогда не сможет доверять.

Выйти замуж за негодяя, или никогда не выйти замуж вообще. Быть женой Гарри Ратледжа или жить опозоренной, когда матери будут запрещать своим детям разговаривать с ней, словно их чистота и невинность могли бы быть запачканы одним ее присутствием. Получать непристойные предложения от мужчин, которые решат, что она безнравственна или доведена до отчаяния. Таким будет ее будущее, если она не выйдет замуж за Гарри Ратледжа.

– Ну? – тихо спросил Гарри. – Вы доведете дело до конца или нет?

Поппи остро ощущала всю нелепость своего пребывания в свадебном наряде и украшенной цветами фате. Все это символизировало надежду и невинность, которых у нее не осталось. Ей очень хотелось сорвать свое обручальное кольцо и швырнуть его в Гарри. Хотелось рухнуть на пол, подобно брошенной и затоптанной кем-то шляпе. На мгновение она задумалась о том, чтобы послать за Амелией, которая все бы устроила, взяв на себя ответственность за сложившуюся ситуацию.

За исключением того, что Поппи больше не была ребенком, жизнью которого необходимо руководить.

Она пристально уставилась на суровое лицо Гарри, его строгие глаза. Казалось, он насмехается над нею, в высшей степени уверенный в том, что победил. Без сомнения он полагал, что будет в состоянии поступать по-своему в течение всей их оставшейся жизни.

Безусловно, она недооценила его.

Но и он тоже недооценил ее.

Вся печаль, страдания и беспомощный гнев Поппи соединились вместе в какую-то новую горькую смесь. Поппи сама удивилась, как спокойно прозвучал ее голос, когда она заговорила с Гарри:

– Я никогда не забуду, что вы избавились от человека, которого я любила, и заняли его место. Не думаю, что когда-нибудь смогу простить вам это. Единственная вещь, в которой я твердо уверена – это то, что я никогда не полюблю вас. Вы все еще хотите жениться на мне?

– Да, – без колебаний произнес Гарри. – Я никогда не хотел, чтобы меня любили. И Бог свидетель, этого никогда и не случалось.

____________________

* Hanover Square St George's – церковь в фешенебельном районе Лондона Мейфэр; известна как место аристократических свадеб; одна из 50 церквей, сооруженных после Великого лондонского пожара. Построена в 1713-24гг.

* "Древо Иессея" – генеалогическое древо Христа от прапредка Иессея; согласно ветхозаветному пророчеству, Мессия должен был явиться из рода Давида и Иессея

Поппи запретила Лео сообщать семье о инциденте с Майклом Бэйнингом перед свадьбой.

– Ты можешь рассказать им все, что хочешь после завтрака, – сказала она. – Но ради меня, прошу, не говори ничего раньше. Я не смогу выдержать завтрак, свадьбу, тосты, – если глядя в их глаза буду знать, что они все знают.

Лео гневно бросил:

– Ты думаешь, что я проведу тебя по этой церкви и отдам Ратледжу по причинам, которых не понимаю?

– Тебе и не нужно их понимать. Просто помоги мне пройти через это.

– Я не хочу тебе помогать, если в результате ты станешь миссис Гарри Ратледж.

Но потому, что она попросила его об этом, Лео с мрачным достоинством разыграл свою роль в развертывающейся церемонии. Качая головой, он протянул ей руку, и они последовали за Беатрис к главному входу в церковь, где ожидал Гарри Ратледж.

К счастью, служба оказалась короткой и неэмоциональной. Только на минуту Поппи испытала острый приступ неловкости, когда священник сказал:

– ... Если кому-то известна причина, почему эти двое не могут законно сочетаться браком, пусть говорит сейчас или хранит молчание вечно.

Казалось, весь мир застыл на две-три секунды, последовавшие за его обращением. Пульс Поппи участился. Она поняла, что ожидала, надеялась услышать, как жаркий протест Майкла прозвучит в затихшей церкви.

Но вокруг стояла тишина. Майкл ушел.

Церемония продолжалась.

Теплая ладонь Гарри сомкнулась на ее холодной руке. Они произнесли клятвы, а священник подал Гарри кольцо, которое тот решительно надел Поппи на палец.

Гарри произнес тихо и твердо:

– Этим кольцом я венчаюсь с тобой, своим телом поклоняюсь тебе и всем своим имуществом одаряю тебя.

Поппи не посмотрела ему в глаза, вместо этого она уставилась на сияющий ободок на своем пальце. К ее облегчению поцелуя не последовало. Традиция целовать невесту считалась дурным тоном, плебейской привычкой, которая никогда не практиковалась в соборе Святого Георга.

Наконец, заставив себя посмотреть на Гарри, Поппи вздрогнула, заметив удовлетворение в его глазах. Она приняла его руку, и они вместе прошли назад по проходу, к будущему и судьбе, которая вовсе не представлялась благоприятной.

Гарри знал, что Поппи считает его монстром. Он признавал, что его методы были нечестными и эгоистичными, но никакого другого способа сделать Поппи своей женой он не видел. И у него даже на мгновение не возникло сожаления из-за того, что он забрал ее у Бэйнинга. Возможно, он был аморален, но только так, единственно известным ему способом, он смог пробиться в жизни.

Теперь Поппи принадлежит ему, и он уверен, что она не пожалеет о том, что вышла за него. Он будет настолько добрым, насколько она ему позволит. И по его опыту, женщины простят, что угодно, если им предложить щедрую компенсацию.

Гарри расслабился и в хорошем расположении духа провел остаток дня. Свадебный кортеж, состоящий из "стекляных карет", представляющих собой золоченые, с обилием окон, кареты в стиле ампир, проследовал к отелю "Ратледж", где в банкетном зале был накрыт обильный торжественный завтрак. За окнами столпились зеваки, желая хоть мельком взглянуть на блистательное празднование.

Греческие колонны и арки, располагавшиеся по периметру всего зала, были задрапированы тюлью и украшены множеством цветов.

Целый полк слуг внес серебряные блюда и подносы с шампанским, и гости устроились в креслах, наслаждаясь трапезой. Им подали порции гуся со сливками и травами, покрытого горячей золотой корочкой... блюда с дынями и виноградом, вареные перепелиные яйца, щедро разбросанные на хрустящем зеленом салате, корзины горячих маффинов, тосты и пшеничные лепешки, жареный копченый бекон... тарелки тонко нарезанного бифштекса, розовые полоски, посыпанные ароматной стружкой, трюфелей. Вынесли три свадебных торта, обильно облитые сахарной глазурью и начиненные фруктами.

По традиции Поппи обслужили первой, и Гарри мог только догадываться, каких усилий ей стоило есть и улыбаться. Если бы кто-то и заметил, что невеста подавлена, то решил бы, что сегодняшнее событие слишком взволновало ее или, вероятно, как все невесты, она нервничала в преддверии брачной ночи.

Семья Поппи посматривала на нее с заботливым участием, особенно Амелия, которая, казалось, чувствовала что-то неладное. Гарри же был очарован Хатауэями, странной связью между ними, как будто они обладали общей тайной. Можно было почти физически ощутить молчаливое понимание между ними.

Хотя Гарри знал многое о людях, он не знал ничего о том, что значит быть частью семьи.

После того, как мать Гарри сбежала с одним из своих любовников, его отец постарался избавиться ото всех следов ее существования. И он сделал все, чтобы забыть даже, что у него есть сын, оставив Гарри на попечении гостиничного персонала и непрерывной череды учителей.

У Гарри сохранилось всего несколько воспоминаний о матери, он помнил только, что она была красивой и что у нее были золотые волосы. Казалось, она всегда уходила, покидая его, всегда неуловимая. Он помнил, как когда-то плакал, цепляясь за ее бархатные юбки, а она высвобождала их из его рук, мягко смеясь над его настойчивостью.

После того, как родители его покинули, Гарри стал питаться со служащими отеля. Когда он болел, какая-нибудь из горничных заботилась о нем. Он видел, как семьи приходили и уходили, и научился относиться к ним с той же отстраненностью, как и персонал отеля. Глубоко внутри у Гарри возникло подозрение, что причина, по которой его мать ушла, а отец не хотел иметь с ним ничего общего, заключалась в том, что он был отталкивающим. И поэтому он никогда не хотел быть частью семьи. Даже если или когда Поппи родит ему детей, Гарри не позволит никому приблизиться к нему настолько, чтобы возникла привязанность. Он никогда не позволит себе стать зависимым. И все же иногда он испытывал мимолетное чувство зависти к тем, кто был на такое способен, как Хатауэи.

Завтрак продолжался, бесконечные тосты сменяли друг друга. Когда Гарри увидел предательски поникшие плечи Поппи, то решил, что с нее хватит. Он поднялся и произнес краткую, изящную речь, поблагодарив гостей за оказанную им честь, в столь знаменательный день.

Это было знаком, что невесте с подружками пора удалиться. А за ними вскоре и остальные разбредутся, развлекаясь весь остаток дня. Поппи остановилась перед дверью спальни. Как будто почувствовав на себе взгляд Гарри, она повернулась, чтобы посмотреть через плечо.

В ее глазах мелькнуло предупреждение, и это моментально возбудило Ратледжа. Поппи не станет кроткой невестой, но он этого от нее и не ожидал. Она потребует определенную компенсацию за то, что он совершил, и он станет потакать ей... До определенного момента. Гарри думал о том, как она отреагирует, когда он придет к ней сегодня вечером.

Гарри отвел взгляд от своей невесты, когда к нему подошел Кев Меррипен, зять Поппи, человек, умеющий казаться относительно незаметным, принимая во внимание его размеры и необыкновенную внешность. Он был настоящим цыганом, высоким и черноволосым. Под его строгой внешностью прятались упрямый характер и скрытая сила.