— В дом Серджио проникали дважды, пока Энди оставалась с ним. Нам нужно знать, как они получили пароли, и планирует ли Петров предпринимать еще попытки.

Я глубоко вдохнул и размял шею.

— Я могу сделать это с завязанными глазами.

— Я хорошо осведомлен о твоих навыках, — сказал Фрэнк строгим голосом. — Просто сделай это быстро, я положил глаз на «Каберне» 1955 года.

— Итальянцы и их вино.

— Русские и их водка.

— Туше́.

Фрэнк заехал на затемненную парковку. Два фонаря мерцали на пустынной улице: один над металлической дверью, другой над складом.

— Выглядит привлекательно, — сказал я глухим голосом.

— Он со звукоизоляцией, — сказал Фрэнк, а затем выключил двигатель. — Никто не услышит крики.

— Снимаю шляпу перед архитектором.

Никсон уже открывал дверь, ведущую на склад, когда мы с Фрэнком вылезли из машины. Остальные боссы следовали за нами в тишине, и единственным звуком были наши шаги по пыльному бетонному полу. Мы остановились перед второй дверью, тоже металлической, но совершенно новой. Никсон набрал код, и дверь с тихим звуком открылась.

Не было ничего успокаивающего в стерильной и пустой комнате. Единственная лампочка освещала человека, сидящего на металлическом стуле, его руки были крепко связаны за спиной, рот заткнут кляпом. Кровь запеклась на его щеках. В то мгновение, когда он увидел меня, он начал выкрикивать проклятья через кляп, раскачивая свой стул вперед и назад.

— Хм-м, — Текс постучал по подбородку, — я бы сказал, что он в бешенстве от того, что ты перешел на темную сторону.

— Забавно, — задумался я. — Я думал, что покинул ее.

— Вынуть кляп или оставить? — спросил Текс, предлагая больше помощи, чем я ожидал.

Мил, Фрэнк и Чейз стояли рядом с дверью, у каждого рука была опущена на оружие, они наблюдали, ожидали.

— Нам нужна информация, следовательно, нужно ее вытянуть из него. Просто ожидайте много плевков и рычания, пока я его не успокоил.

— Суки! — Борис заскрежетал зубами, а затем плюнул мне в ноги. — Суки! — он продолжал повторять это слово снова и снова, что было весьма скучно. Русский предатель. Кто бы говорил. После того, как он узнал от Петрова столько информации, сколько смог, он начал продавать ее ФБР, в результате произошло несколько неудобных для Петрова арестов в нескольких его портах в Сан-Франциско. Борис был счастливчиком, что итальянцы поймали его раньше, чем Петров поджег его и заставил еще живого спрыгнуть с крыши. Он состоял в преуспевающем отряде головорезов, где был не просто рабочей силой Петрова, а одним из его самых доверенных лиц, возглавляя собственную банду преступников в Соединенных Штатах.

Продавая секреты, доверия не получишь.

— Борис, — я спокойно позвал его по имени. — Ты меня помнишь?

— Ты! — у него был сильный акцент. — Доктор! Петров убьет тебя за это!

— Что заставляет тебя думать... что не он отправил меня для устранения некоторых… затруднений?

Борис, казалось, обрабатывал эту информацию, его кожа еще больше побледнела. Скорее мир бы рухнул, прежде чем русские и итальянцы объединили бы свои силы, но ему не обязательно об этом знать. Мне просто нужно было посеять зерно сомнения, дабы успокоить его достаточно, чтобы я смог им манипулировать.

— Но… — Борис перевел взгляд на боссов за моей спиной. — Он бы скорее сел в тюрьму.

— Возможно, — я пожал плечами и закатал рукава рубашки, затем спокойно вдохнул и выдохнул, преувеличивая свои жесты настолько, чтобы Борис подражал мне, не задумываясь. Всегда было легко манипулировать теми, кто слаб умом, а разум Бориса был подобен пластилину. Так легко проникнуть в глубины его сознания. С другой стороны, это касается любого из головорезов Петрова. Потому что каждый из них был под контролем… Под моим контролем. И это еще одна причина, по которой Петров решил сохранить мне жизнь — у него осталось пятьдесят солдат, которых он тестировал и изменял посредством промывания мозгов, позволяя мне проверять на них свои теории до тех пор, пока я не овладел ими. И я мог обратить тех же самых мужчин против него, лишь щелкнув пальцами. Лишь пожелав этого.

— Борис… — я наклонил голову, и наши взгляды встретились. — На что ты надеялся?

Он начал извиваться на сиденье. Они всегда так делали, когда с ними устанавливали зрительный контакт.

— Спокойствие, — едва успел прошептать я, пока он не моргнул, после чего медленно закрыл глаза, словно не мог удержать их открытыми. — Ах, вот так-то лучше. Чувствуешь себя лучше, Борис?

— Какое, к черту, колдовство он только что сделал? — услышал я бормотание Чейза позади себя.

— Это слово русские используют для успокоения, — объяснил Фрэнк, удивляя меня своим знанием языка. — Вероятно, это один из его триггеров.

— Борис, — я слегка ударил его по голове. — Никакого сна, Борис. Я разрешу тебе поспать, когда ты ответишь на вопросы.

— Я устал, — ответил он.

— Конечно, ты устал! — я громко рассмеялся. — Ты не спал семь дней подряд!

— Я не спал? — он потряс головой. — Тогда понятно, почему я такой уставший.

— И голодный. Ты днями жаловался на количество еды... Но самое худшее… это жажда, не так ли?

Мгновенно он захрипел, как будто у него во рту пересохло.

— По ощущениям во рту, как наждачная бумага.

— И так будет до тех пор, пока ты не дашь ответы, которые мне нужны. Не те, которые я хочу услышать, а правду, ты понимаешь, Борис?

Он кивнул, или это должно было быть кивком — когда он опустил голову, подбородок коснулся груди.

— Да, Ник.

— Серджио Абандонато. Ты пробирался в его дом... дважды. Как?

— Когда я получу воду?

— Один ответ, тогда мы сможем обсудить воду.

— Энди, — он снова низко опустил голову.

Я похлопал его по правой щеке.

— Не засыпай и объясни. Энди помогала тебе?

— Нет, — он начал кричать. — Хочу пить, Ник, дай мне воды!

— Борис, — мой тон был спокойным. — Вода, — я щелкнул пальцами. — Хорошая работа, Борис. Ты получил свою воду, теперь расскажи мне о том, как ты пробрался в дом Серджио.

— Прослушивающее устройство было пришито к чемодану Энди, камера располагалась рядом с ручкой. Это был подарок от ее приемного отца, его привезли и оставили у входа на кухню, — Борис глубоко вздохнул. — Это была удача.

— А во второй раз? — потребовал я.

— Глупость! — воскликнул Борис. — Он не включил сигнализацию. Итальянец думал, что включил, но это было не так. Сигнализация не сработала, когда должна была. Наш план состоял в том, чтобы отключить сигнализацию и схватить его. Мы знали, что у нас есть несколько секунд, чтобы разоружить оставшихся пять человек охраны. Почти всю охрану он послал с ней.

Я вздохнул.

— Ты хорошо поработал, Борис.

— Спасибо за воду.

— Всегда пожалуйста, Борис. Последний вопрос, и я дам тебе поспать.

— Я так устал, Ник.

— Я знаю, Борис, я знаю, — я наклонился и прошептал ему в ухо: — Петров закончил с итальянцами?

— Пока что да, — ответил Борис быстро. — Он зализывает раны... Его дочь нуждается в помощи.

— Дочь?

— Майя, — Борис усмехнулся. — Он собирается ее убить.

— Спасибо тебе, Борис, — я достал нож из кармана и разрезал им веревку, обмотанную вокруг его рук, затем отдал его ему. — Спасибо тебе за помощь.

— Теперь мне можно поспать?

— Конечно, Борис, — я сделал шаг назад. — Ты никогда больше не проснешься.

— Спасибо! — слезы потекли по его лицу. — О, спасибо.

Еще шаг назад.

— Перережь себе горло.

Прежде чем люди позади меня смогли что-либо сказать, Борис провел острием ножа поперек своего горла, затем замертво упал в лужу крови.

— Мы могли бы пристрелить его, — предложил Текс.

— Я не мог допустить, чтобы кровь русского была на руках итальянца.

Артерии Бориса продолжали выпускать кровь... Я равнодушно наблюдал за этим, пока он икал, борясь за свой последний вздох. Смерть, по моему опыту, всегда должна быть быстрой. Со вздохом я подошел к нему, поднял нож с пола и перерезал остатки сонной артерии за его левым ухом. Кровь потекла быстрее, бульканье прекратилось, и он поник, когда последние остатки жизни покинули его.

— Должен признать, — сказал один из мужчин — не оборачиваясь, я не мог понять, кто именно, — что есть что-то расчетливое в том, чтобы знать, какую точно артерию надо перерезать. Знаешь еще какие-нибудь трюки?

Я обернулся и увидел Чейза, он смотрел на меня с ухмылкой на лице.

— Достаточно, — я встал, вытирая нож о брюки, делая мысленно заметку сжечь штаны позже. — Но на то, чтобы обучить тебя, понадобилась бы целая жизнь, а я не рассчитываю на то, что ты проживешь долго.

— Он тебя сделал, — Никсон фыркнул, смеясь, а затем оттолкнулся от стены. — Спасибо тебе, Николай, мы обязаны тебе.

— Нет, — я проглотил ком эмоций в горле, вызванных не свежей кровью на руках — кровь на моих руках всегда была свежей — а тем, что я никогда не смогу возместить им все, что они сделали для Энди, — я полагаю, что все еще обязан вам.

— В таком случае, — Фрэнк достал свои ключи, — ты можешь купить нам ящик вина.

— Всегда с вином, — я тряхнул головой.

— Для Фрэнка вино — это и мирная жертва, и жизненная необходимость. Я бы купил его, — Чейз похлопал меня по спине.

Как только мы вышли, в комнату зашли несколько мужчин, и я представил себе, что это команда по зачистке. Они спокойно поговорили с Тексом и Никсоном, затем обошли стороной Феникса и прошли позади нас вглубь комнаты. Очевидно, все еще были волнения между семьями, если они настолько не признавали Феникса. Он вступил в должность босса Николаси, хотя и не являлся им по крови, а кровь для итальянцев значила все.