Я потягивал вино, ожидая еще несколько минут. Я не был готов рассеять чары, зная, что в ту минуту, когда Майя откроет глаза, она будет помнить только то, что выпила вина и уснула. Всегда была вероятность того, что она могла вспомнить фрагменты, но я смог бы объяснить это ее грезами или кошмарами, выбирайте сами. Она не должна вспомнить, как я доставлял ей удовольствие.
И это подвело меня к черте гнева. Просто думать о том, что она не будет осознавать, что именно мой поцелуй заставил ее вспомнить и, в то же время, помог забыть. Что именно мои губы породили благословение, которое для нас обоих напоминало проклятие.
Самолет начал снижаться. Медленно двигаясь, я поднялся с кресла, поставив стакан на соседний стол, направился в хвост самолета и открыл дверь в спальню.
Она была такой, какой я ее оставил. Без блузки. Руки сложены под щекой, в то время как россыпь темных волос спадала ей на лицо, целуя ее губы, касаясь подбородка.
Черт.
Я колебался, не хотел нарушать момент блаженства, представляя, что она уснула от того, что мы занимались любовью, а не потому, что я ее заставил.
После того, как я ввел в нее наркотики.
Я наклонился и поцеловал ее в висок, прошептав на ухо:
— Просыпайся, спящая красавица.
Я дважды щелкнул пальцами и отступил назад, когда она пошевелилась. Со стоном моргнув, Майя открыла глаза и нахмурилась, глядя в мою сторону.
— Где я?
— В десяти километрах над землей, плюс-минус пара сотен метров, — сказал я сухим тоном. — Может, не будешь так налегать на вино в следующий раз?
Майя рывком села на кровати, потом посмотрела вниз и быстро укрыла себя одеялом.
— Разве я напилась?
— Ага, — я выдавил вежливую улыбку. — Ты помнишь... что-нибудь?
— О, нет! — Майя закрыла лицо руками. — Я... приставала к тебе?
— Определенно приставала, — сказал я, мягко посмеиваясь.
— Нет! — застонала Майя в одеяло и уткнулась в него лицом. — Скажи мне, я поцеловала тебя или просто... набросилась на тебя?
Я не смог сдержать улыбку, когда сел рядом с ней на кровать.
— Ничего настолько ужасного, хотя, в следующий раз, когда захочешь секса, лучше будет попросить об этом трезвой и не опустошать свой желудок после предложения.
Майя побелела как полотно.
— Я шучу, — усмехнулся я. — Ты выпила два больших бокала вина, сказала, что чувствуешь сонливость, и я отвел тебя в спальню, где ты... уснула без сновидений.
— Нет, — нахмурилась Майя, — не без сновидений, — ее кожа из бледной стала румяной. — Я имею в виду... — она прижала руку ко лбу. — Здесь жарко?
— Ты в порядке?
Было ли напрасными желать, чтобы она что-нибудь вспомнила? Хоть что-нибудь?
— Да, — сказала она быстро. — Я, э-э-э, просто видела очень странный сон.
— Алкоголь имеет тенденцию оказывать такой эффект на людей, — сказал я успокаивающим и, надеюсь, убедительным тоном.
— Интересно, как много раз ты, должно быть, говорил это пациентам? — пробормотала она.
— Больше, чем смог бы сосчитать.
Майя засмеялась, потом прищурилась, глядя на мое лицо.
— А ты... Забудь.
— Что?
— Ничего, — она отмахнулась. — Он просто был реально реальным. Мой сон.
— Реально реальным, да?
— Эй, я только что проснулась, не поправляй меня.
Я невинно поднял руки.
— Почему бы тебе не одеться, а потом мы бы смогли поговорить, хорошо?
— Поговорить?
— О причине нашего пребывания в Чикаго.
— Больше никаких секретов?
— Нет, — как минимум, в этом я мог быть честным.
— Что изменилось?
Все, хотелось мне сказать. Вместо этого я просто проигнорировал вопрос, как делал всегда, когда не хотел отвечать.
— Одевайся, Майя. У нас не так много времени, и я намерен поговорить с тобой прежде, чем мы окажемся под дулом пистолета.
Она засмеялась.
Я нет.
— Все равно это безопаснее, чем мой отец и его головорезы, — сказала она себе под нос.
— Хах! — засмеялся я без капли юмора. — Тогда ты явно никогда не встречала эти Пять Семей.
— Пять... Семей? — повторила она.
— Пять Семей, — я попытался убрать горечь из своего голоса. — Из Сицилии. Если думаешь, что твой отец страшный... Скоро тебя ждет очень жесткое прозрение, и я заранее извиняюсь... Они выглядят хорошо одетыми, привлекательными, аккуратными, безопасными.
— Это ловушка.
— Волки в овечьей шкуре... Каждый. Мы поговорим через несколько минут, когда я не буду отвлекаться на то, что ты без блузки.
Она посмотрела вниз.
— Майя, это только заставляет меня хотеть увидеть больше.
Она опустила одеяло.
Это не было частью плана. Я сжал руку в кулак.
— Что ты делаешь?
— Это так знакомо, — ее тон был мечтательным, как будто она пыталась что-то вспомнить.
— Хочешь сказать, что я приходил к тебе во сне? — спросил я, сохраняя спокойный и дразнящий тон.
— Да, — фыркнула она. — Но поверь, он не был реальным. Невозможно, чтобы мужчина был так опытен в спальне, используя лишь свои руки.
Это был прямой удар по моему эго.
Потому что это был я.
Но любой мой ответ разрушил бы больше, чем я готов был рискнуть, по крайней мере, в тот момент. Скоро, скоро она узнает. И я должен молиться, чтобы она не убежала с криком в противоположном направлении. Или еще хуже... Не направила пистолет и не нажала на курок.
— Я просто подожду снаружи.
Я быстро захлопнул за собой дверь, мои руки все еще дрожали, как всегда, когда адреналин пробегал сквозь меня, как и ранее, до того, как я принял в клинике своего первого пациента женского пола. Как всегда, когда Жак приближала меня к моему семейному наследию. Черт возьми... Я до сих пор ничего не слышал от Жак. Я сделал мысленную пометку позвонить ей в ту же минуту, как мы приземлимся, или хотя бы написать, чтобы убедиться, что у нее все под контролем, потому что иначе, когда я вернусь в Сиэтл, меня ожидает ад.
ГЛАВА 25
Будь в мире с людьми и воюй со своими грехами.
~ Лев Толстой
Майя
Я надеялась, что не была настолько покрасневшей, как чувствовала. У меня никогда не было таких реальных эротических снов, связанных с мужчинами, — или с моим боссом, если на то пошло; с тем, кто практически похитил меня и был связан с русской мафией таким путем, о котором я не хотела бы и знать.
Серьезно? Я испытала свой первый оргазм.
В. Своем. Сне.
Благодаря мужчине, который клялся, что больше никогда меня не поцелует? Как вам эта сексуальная регрессия? Я все еще ощущала его руки на своем теле. Я вздрогнула, когда вспомнила яркий сон о нем, как он стягивал через голову рубашку. Действительно ли я выдумала его образ без рубашки? В какую извращенку я превратилась? Мои губы сводило от его поцелуя, словно воспоминания были выжжены на них. Я стиснула зубы, когда еще одна волна дрожи прошла по моему телу.
— Майя, — Николай постучал в дверь. — Ты готова?
Нет, прости, просто прямо сейчас я думала о том, как объездить своего босса!
Я мысленно ударила себя и быстро натянула блузку, заправляя ее в узкие джинсы, и затянула волосы в низкий хвост. Это нужно было сделать, я знала, что выглядела ужасно, но не хотела заставлять его ждать. На самом деле, я никогда не хотела заставлять Николая ждать. Не потому, что думала, что он смог бы мне навредить, но что-то в его нетерпении заставляло меня нервничать.
Я открыла дверь и попала прямо в его объятия, когда самолет начал входить в зону турбулентности. Его губы приоткрылись, и я уставилась на него, как будто никогда раньше не видела этих губ, или идеальных белых зубов, или мягкой загорелой кожи. Его вкус был незабываемым, его невозможно было описать, и мне нужно было почувствовать его поцелуй еще как минимум тысячу раз, прежде чем я была бы способна найти правильные слова. Слова.
— О, нет! — завопила я. — Я должна была помочь тебе с речью!
— Майя…
— Почему ты позволил мне выпить?
— Майя, — Николай подвел меня к одному из кресел, и у меня не осталось выбора, кроме как сесть. — Об этом мне и нужно с тобой поговорить.
Я мысленно прошлась по всем ободрительным, жизнеутверждающим словам, которые он мог бы сказать в церкви, и пока бы он говорил, я могла, как минимум, выполнить несколько задач.
— …она мертва.
— Подожди… — дышать становилось труднее. — Кто мертв?
— Энди… Твоя сестра. Она умерла.
— Моя сестра?
— Не родная сестра, сводная, — Николай смотрел прямо на меня. — Ты понимаешь, что я говорю?
— Та, которая, как ты говоришь, не умерла в младенчестве? Вместо этого ее удочерили, — я покачала головой, но погодите, в этом не было никакого смысла. — Но теперь — теперь она мертва? Как она умерла?
— Лейкемия, — Николай потянулся к моей руке. — И, Майя, как бы тебе это сказать, она не была приемной. Она была чистокровной Петровой.
— Что ты несешь? — я выдернула свою руку.
— Твоя мать родила тебя, — кивнул Николай. — Но Петров… не твой отец, — он опустил взгляд на наши руки, снова схватил мои пальцы и сжал. — У твоей матери была интрижка, прежде чем она забеременела Энди, и как только твой отец понял, кем ты в действительности являешься, он использовал Энди, чтобы наказывать твою мать. Это было как рычаг воздействия на нее.
— Но почему? — я пыталась обработать информацию, но это было похоже на то, словно в моей голове взорвалась бомба. Я всегда знала о своей сестре, но она умерла так рано, и один раз я спрашивала о ней. Мне говорили, что она мертва. И я смирилась с этим… А сейчас я даже не знаю, с чем смирилась. Всегда, когда я пыталась вернуть воспоминания о своем прошлом, это напоминало огромное размытое пятно, как будто на мне стоял какой-то психологический блок. И мой отец? Мужчина, который фактически продал меня в рабство, даже не был моим отцом? Где здесь справедливость? С одной стороны, я была взволнована тем, что не имела и капли общей крови с человеком, который продал меня в рабство абсолютному незнакомцу, с другой стороны, чувство потери с силой сдавило мне грудь. Кому я тогда принадлежала?
"Искупление" отзывы
Отзывы читателей о книге "Искупление". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Искупление" друзьям в соцсетях.