Джулия обдирала листья с кукурузных початков, собираясь варить их на обед.

– Как хорошо, что я днем вздремнула, – со смехом отозвалась она.

– Конечно хорошо, – закатывая глаза, согласилась Рейчел. – Габриель сказал, что он тоже поспал. Он в жизни не спал днем. Вряд ли ему вообще удается заснуть в постели с тобой.

У Джулии мгновенно покраснели щеки. Она еще усерднее стала обдирать листья с початков, переменив тему разговора.

– Свадьба была просто потрясающая. Никогда не думала, что буду танцевать с отцом на его свадьбе.

– Джул, а я вот думаю, что у меня просто не будет сил праздновать сегодня твой день рождения. Наверное, я плохая подруга, но мне ужасно хочется спать. – Она широко зевнула.

– А почему бы и тебе не вздремнуть? – предложила Джулия.

– Пробовала. Эрон увязался следом. Вместо сна – очередная попытка сделать ребенка.

– И как успехи? – хмыкнув, спросила Джулия.

Рейчел драматично распласталась на столе:

– Мне нужен отпуск.

– От попыток сделать ребенка?

– Да, черт побери, – простонала Рейчел и закрыла глаза. – Мы без передышки занимаемся сексом, а я не беременею. – Она переменила позу, подложив под голову руку. – Мне действительно нужен отдых. Можно, я к вам приеду на несколько дней? Обещаю, я не буду вам мешать.

– Я думала, ты хочешь ребенка.

– Хочу, но какой ценой? У нас с Эроном избыток секса. Я и представить не могла, что секса может быть слишком много. Теперь представляю. Я начинаю чувствовать себя машиной.

– Боже милосердный. Какие признания случайно достигли моих ушей? – спросил Габриель, вошедший с заднего крыльца.

– Ничего особенного ты не услышал. Просто твоя сестра ухайдакалась за эти два дня. Рейчел, ты мне здесь все равно не помощница. Иди к себе и поспи. Придешь к десерту.

– Отпускаешь?

Початком, словно жезлом, Джулия махнула в сторону лестницы:

– Иди!

Рейчел не пришлось уговаривать. Она буквально понеслась наверх. Габриель проводил ее взглядом:

– Скажи мне, что у нас так не будет.

– У нас так не будет. – Джулия поцеловала мужа в висок.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Ты убедила меня вернуть способность к зачатию и не загадывать на будущее. И ты почти убедила меня, что прошлое моих родственников не имеет значения.

– Никакого, дорогой. Верь мне.

Габриель отобрал у нее початок.

– Нам не стоит особо тешить себя надеждами, – сказал он, сжимая ей руки. – Вазэктомию я делал почти десять лет назад.

– Я согласна и на приемных детей. Но вначале давай попробуем завести своих. Просто попытаемся. И не будем драматизировать ситуацию, как Рейчел с Эроном.

Габриель засмеялся и обнял ее. Джулия прижалась к нему и вдруг широко зевнула.

– Как ты насчет того, чтобы еще поспать? – заботливо предложил он.

– У меня куча дел.

– Чепуха. Никто не умирает с голода. Ричард читает на заднем крыльце, а Эрон храпит под телевизор. У нас сегодня будет поздний обед.

– Я уступила нашу комнату Рейчел.

– Тогда ложись на диван в кабинете. – Габриель поцеловал ее в лоб. – Ты эти дни крутилась как заведенная. И на репетиции, и на свадьбе. Можно и вздремнуть. Тем более что вдвоем у нас с тобой сна не получилось, – подмигнув, добавил он.

Джулия наградила его благодарным поцелуем и ушла. Габриель тем временем достал из портфеля небольшую книжку в кожаном переплете и вышел на заднее крыльцо.

– Какой сегодня замечательный день, – сказал Ричард, закрывая детективный роман.

– Да, – согласился Габриель, усаживаясь в плетеное кресло рядом со своим приемным отцом.

– А ты что читаешь? – спросил Ричард.

Габриель показал ему книжку, на обложке которой было вытиснено золотом «Дневник».

– Дневник моей матери.

Мужчины переглянулись.

– Я кое-что в нем нашел. Подарок от Грейс. – Габриель вынул и развернул два тетрадных листка.

– И что это?

– Имена, адреса, номера телефонов. Один – моего отца. Второй – Джин Эмерсон, жившей на Стейтен-Айленде. Так звали мою бабушку со стороны матери.

– Ты что же, впервые видишь эти листки? – удивился Ричард.

– Да. Помню, Грейс отдала мне материнский дневник, когда я был еще подростком. Но я туда даже не заглядывал.

Ричард кивнул. Чувствовалось, на него нахлынули воспоминания.

– Интересно, зачем она это сделала? – спросил Габриель, вглядываясь в почерк Грейс.

– Уверен: мы еще тогда говорили с тобой на эту тему. Неужели ты ничего не помнишь?

Взгляд Габриеля переместился на деревья, начинавшиеся за двором.

– Какие-то бессвязные обрывки.

– Когда твоя родная мать умерла, органы опеки разыскали твою бабушку и попросили ее взять тебя. Она отказалась. Грейс звонила ей и выясняла причину. Так листок с адресом и телефоном Джин Эмерсон оказался в дневнике твоей матери. Грейс подумала, что когда-нибудь тебе захочется увидеться с бабушкой или позвонить ей.

– Я не помню, чтобы Грейс рассказывала мне о бабушке. Она лишь сказала, что органы опеки нашли моих родственников, но те отказываются меня брать.

Ричард сдвинул брови:

– Когда мы тебя взяли, тебе было всего девять. Наверное, Грейс решила не сообщать тебе подробности. Многого ты тогда все равно не понял бы. Но я думал, что потом, когда ты стал постарше, мы тебе все рассказали. – (Габриель покачал головой.) – Приношу свои запоздалые извинения, – сказал Ричард. – Это наше упущение. Мы должны были тебе рассказать.

– Не за что передо мной извиняться. Вы с Грейс взяли меня – совершенно чужого вам мальчишку. А кровная родня от меня отказалась.

– С тех пор как ты переступил порог этого дома, ты стал нашим сыном, – хрипло проговорил Ричард. – И ты всегда оставался нашим сыном.

Габриель с силой сжал кожаный переплет:

– Тебя обидит, если я попытаюсь больше узнать о своих кровных родственниках?

– Ни в коем случае. Это твои корни, и ты имеешь право знать о них.

– Но я привык считать своим отцом тебя, – тихо сказал Габриель.

– Я был и остаюсь твоим отцом, – заверил его Ричард. – Одно другому не мешает.

– А я был далеко не идеальным сыном. Вы с Грейс рисковали из-за меня. Даже дом закладывали, чтобы меня спасти.

– Родительская любовь не ставит условий. Что бы ты ни сделал, мы не переставали считать тебя нашим сыном. Я молился о том, чтобы однажды ты вернулся к нам. И ты вернулся.

От волнения у Габриеля задрожали колени.

Серые глаза Ричарда с необычайным вниманием смотрели на него.

– Мы не были твоими биологическими родителями, но во всем остальном ты наш сын. Родство бывает не только кровным.

– А что Грейс говорила моей бабушке?

Ричард откинулся на спинку плетеного кресла:

– Думаю, объяснила, кто она такая. Потом рассказала о случившемся с твоей матерью и о том, как наткнулась на тебя в больнице. Грейс, конечно же, говорила о тебе. Она надеялась урезонить твоих кровных родственников.

– И ей это удалось?

– Нет. – Ричард нахмурился. – Твоя бабушка была очень сердита на дочь и слишком ослеплена собственными моральными принципами. От твоей матери она отказалась сразу же, как та забеременела. Сомневаюсь, что после этого они виделись.

– Грейс оставила данные о моем отце. Она и ему звонила?

Ричард подался вперед:

– Помню, мы говорили с тобой об этом, поскольку дело касалось твоего свидетельства о рождении. Отец убедил твою мать не упоминать его имени. Поэтому там стояло только ее имя.

– Тогда как Грейс сумела найти моего биологического отца?

– Через твою бабушку. Помогать внуку она не спешила, зато очень охотно поделилась адресом и телефоном твоего отца. Наверное, они и записаны на втором листке, – сказал Ричард, косясь на дневник. – Грейс проявила благоразумие и не стала звонить ему домой. Она позвонила твоему отцу на работу. Он вообще отказался с ней говорить.

– Это я помню. Грейс говорила, что мой отец знает, где я нахожусь, но за мной не приедет.

– Она надеялась, что твои родственники согласятся тебя взять, потому и решила связаться с ними.

– Грейс о любом человеке думала в превосходной степени.

– Да. Но Грейс обладала очень трезвым умом. После бесплодного разговора с твоей бабушкой и практически несостоявшегося разговора с твоим отцом она больше их не беспокоила. И ты остался у нас. – Ричард печально посмотрел на него. – Грейс надеялась, что сама поговорит с тобой о твоей родне. Ей очень хотелось поговорить с тобой о них, когда ты будешь совсем взрослым.

– Ну почему я раньше не заглянул в материнский дневник?

Габриелю вдруг вспомнилось видение, в котором ему явилась Грейс, и ее слова о прощении. Он до сих пор очень тосковал по своей приемной матери.

– Джулианна в тебе души не чает, – сказал он Ричарду, заслоняясь словами от тяжелых мыслей.

– А я в ней. Я очень благодарен вам обоим за позволение жить в этом доме.

– Этот дом был и всегда будет твоим. Джулия тут поделилась своими мыслями. Если Бога уподоблять отцу, то такой отец должен быть похож на тебя.

– Я очень польщен, – усмехнулся Ричард. – Но вряд ли я дотягиваю до столь высокой оценки. Как и любой человек, я несовершенен.

– Мне бы хоть четверть твоего несовершенства, – пробормотал Габриель, опуская голову.

– Я знаю: ты благодарен нам с Грейс за твое усыновление. Получается, будто мы оказали тебе услугу. Но у тебя до сих пор сохраняется искаженное понимание этого шага.