Пожалуйста, – молча умоляю я. – Пожалуйста, пусть он тоже этого хочет.

– Прошу тебя, повтори это, – наконец тихо говорит он хриплым голосом, и чувство облегчения переполняет меня, поэтому я с надеждой улыбаюсь и тянусь к нему, чтобы сделать то, что он просит.

Его руки порывисто обнимают меня, он поднимает меня плавным движением вверх, и я вскрикиваю от неожиданности, когда он сажает меня на барную стойку и прижимается ко мне. Его пальцы гладят меня, они повсюду, от этого у меня по спине пробегают мурашки, и я наслаждаюсь этим. Наслаждаюсь тем, что я чувствую, что он делает со мной. Его губы встречаются с моими, и на этот раз он тот, кто целует меня. Тот, кто контролирует поцелуй, покусывает мою нижнюю губу и словно ждет разрешения, – и я даю его.

Его язык проскальзывает между моих губ, играет с моим. И когда он тихо стонет от того, что я зарываюсь руками в его волосы, и он сильнее прижимается бедром между моими ногами, я чувствую, как мое тело начинает трепетать, ощущаю приятное покалывание, которое расползается внизу моего живота. Мышцы живота напрягаются, ноги еле заметно дрожат. Его большая теплая ладонь лежит сзади на моей шее, а другая притягивает меня за талию так близко к нему, что я безошибочно чувствую его возбуждение. Я слегка склоняю голову в сторону, все больше и больше поддаюсь ему во время этого поцелуя и забываю, где мы находимся…

Пока Мэйсон не прерывает нас, громко прочистив горло, чтобы напомнить, что мы на публике. Я сижу, тяжело дыша, мне жарко и сложно оторваться от Купера.

– Вот, – Мэйс протягивает ключи. – Даю вам несколько минут. Я хотел бы подарить вам весь вечер, но не могу отпустить Купера до десяти. Барменов сегодня и так не хватает, а Сьюзи раньше времени не приедет.

Он извиняющимся взглядом смотрит на нас. Мягко выругавшись, Купер помогает мне слезть со стойки, и я сразу же поправляю платье, которое значительно задралось наверх.

Затем Купер вкладывает свою ладонь в мою, и мы идем мимо Мэйсона, который хитро подмигивает мне, к лестнице у дальней стены. Купер ведет меня, держа близко к себе, и мы поднимаемся наверх, входим через темную тяжелую дверь, которую он открывает передо мной, и попадаем в какую-то комнату.

Почти сразу зажигается свет, и я вижу небольшой офис со столом и различными полками. Это и есть офис Мэйсона? Музыка долетает сюда довольно приглушенно, я чувствую бас у нас под ногами. Но больше всего я слышу, как громко стучит кровь у меня в ушах. Тем временем Купер идет ко второй двери, для которой у него есть отдельный ключ. То, что ждет меня там, полностью лишает меня дара речи. Кровать. Там стоит огромная кровать с черным шелковым постельным бельем, чистая и аккуратно застеленная. Рядом с ней располагается кресло и кресло-мешок, большой пушистый ковер, комод, в котором может быть все что угодно, и я не хочу знать, что именно.

Здесь есть кровать. Я спала на складе при том, что в клубе есть кровать… Я пораженно качаю головой.

– Что это за место? – обеспокоенно спрашиваю я.

– Это личная комната Мэйсона и его маленький офис.

Не думаю, что хочу знать, почему у Мэйса спрятана здесь кровать. Но эта мысль быстро становится забыта, когда Купер снова притягивает меня к себе.

– То, что было внизу, просто показалось мне? – спрашивает он, затаив дыхание, и смотрит на меня взглядом, в котором читается не только страсть и желание, но и неуверенность.

– Нет. – Я улыбаюсь и глажу его по щеке. – Каждое слово я говорила серьезно. И прежде чем ты спросишь: Мэйсон мне все объяснил. Мы должны будем поговорить об этом еще раз, но… не сегодня вечером. Я хочу, чтобы ты знал одно: я рядом. Я не смогу излечить тебя или убрать твои страхи, но я буду рядом с тобой. И ты должен понимать, что иногда ты не сможешь защищать меня – но это необязательно. Даже если это может быть тяжело.

Купер серьезно кивает, прислоняется своим лбом к моему, и я прикрываю трепещущие веки, вдыхаю его горький запах и наслаждаюсь его близостью.

– Прости меня, – шепчет он хрипло. – У меня не хватило смелости сказать или изменить что-либо. То, что я… просто уходил, снова и снова, и…

– Теперь я понимаю тебя. – И это действительно правда. – Пожалуйста, не отталкивай меня в будущем. Говори со мной. Все остальное принесет только боль. И мне, и тебе.

– Я сделаю все возможное. Может быть, этого не всегда будет достаточно.

Я улыбаюсь.

– Все возможное – этого всегда достаточно. Уже просто потому, что ты попытался.

– Боже, будь проклята эта работа, – ворчит он, прежде чем поцеловать меня, на этот раз медленнее, мягче, но не менее безумно. Легкое покалывание распространяется по всему моему телу, и я не хочу отпускать Купера. Поэтому я ныряю руками ему под рубашку, наслаждаясь тем, как его мышцы реагируют на прикосновение моих пальцев и как его хриплое дыхание доносится до моих ушей. Я не хочу переживать сегодня, не хочу никаких мыслей. Я хочу делать то, что кажется мне верным и настоящим. И это Купер.

– Энди, – он задыхается, и его челюсть сильно напрягается, пока он пытается удержать контроль над собой, – мне пора спускаться.

Я качаю головой, прижимаясь к нему еще плотнее, пока он не сдается и не обхватывает мое лицо своими руками. Пока он не толкает меня на кровать, на которую мы падаем вместе, я снизу, а он – надо мной. Купер ставит колено между моих бедер, и когда он упирается в мою разгоряченную плоть, я выгибаю спину и издаю тихий стон. Он мгновенно ловит этот звук губами, прерывает его поцелуем, который пробирает меня насквозь.

– Энди, – выдыхает он, – прости. За все.

– Прекрати, – выговариваю я, несмотря на сбившееся дыхание, поскольку он опять начинает обвинять себя и извиняться, я провожу пальцами по его подбородку, глажу его щетину. Мне безумно нравится, как она слегка царапает мою кожу. – Мы все иногда делаем что-то неправильное. Это нормально.

С его губ опять срывается ругательство.

– Я должен идти.

– Я знаю.

– Пожалуйста, иди домой. Я приду так скоро, как только смогу.

Я решительно киваю в ответ.

– Поверь мне, больше всего на свете я хотел бы сейчас остаться здесь с тобой или уйти отсюда вместе, но…

– Мэйсон.

– Он не просил бы об этом, если бы это было необязательно. – Купер прижимает свои теплые губы к моим, резко и чувственно. – Пожалуйста, жди меня дома.

33

Все может быть хорошо.

Энди

Я ужасно нервничаю, когда захожу в квартиру и включаю свет в коридоре. Дверь Дилана закрыта, и я понятия не имею, там он или нет. Для начала я кладу свои вещи и направляюсь к себе в комнату, чтобы проведать Носка, который мирно спит в своей лежанке, тихо похрапывая. Купер вернется не раньше чем через час. Возможно, даже через два, в зависимости от того, насколько он будет нужен в баре. Но при этом я уже настолько взволнованна, что не могу устоять на одном месте.

Я беспокойно прохожу в комнату Купера, зажигаю одну из ламп и осматриваюсь. Здесь уютно, стены и углы ровные, и мне это нравится. Мое внимание привлекает небольшой книжный шкаф, и я изучаю названия расставленной там литературы. Большая часть посвящена искусству и истории. «Искусство рисования», «Что такое изобразительное искусство?», «Учимся рисовать», «История искусств» – все эти заголовки и многие другие. Внимательно разглядывая каждую книгу, я подавляю в себе желание отсортировать их по-новому, несмотря на то что в данный момент это дается мне особенно тяжело, поскольку из-за волнения и нетерпеливости мне катастрофически нужно отвлечься. Разложить что-нибудь по местам – это было бы сейчас так успокаивающе… Но я не должна этого делать.

Так что я беру в руки одну из толстых книг и иду с ней на кровать, ложусь на живот и открываю ее. Она о рисовании, в ней много различных примеров, заданий и объяснений. Невероятно, как незначительные штрихи и оттенки могут все изменить.

И пока я листаю страницу за страницей, разглядывая картинки, я думаю о том, что мне очень хотелось бы узнать, что и как рисует Купер, каковы его предпочтения. Если мне когда-нибудь представится такой шанс, я бы с удовольствием понаблюдала за ним в процессе работы. Это увлекательно, прекрасно. К сожалению, я из тех людей, кого подобные таланты обошли стороной. Честно говоря, до сих пор я даже не пыталась приложить усилия и научиться этому. За каждым произведением искусства стоит потраченное время, усердная работа и, по-хорошему, страсть к творчеству. Я люблю искусство, с удовольствием разглядываю картины и прочее, но самой изобразить что-либо на бумаге? Нечто красивое? Думаю, этого я никогда не смогла бы. Когда я рисую елку, она выглядит похожей на ракету. Когда я рисую корову, ее можно принять за толстого хомяка-мутанта или за воздушный шарик с глазами.

Постепенно я по-настоящему расслабляюсь и вслед за этой книгой беру другую.

Полностью погрузившись в чтение и потеряв счет времени, я не сразу замечаю, что больше не одна в комнате. Купер вернулся. Он стоит, прислонившись к дверной раме, и наблюдает за мной. Меня накрывает волной беспокойства и радостного предвкушения. Я чувствую трепет внизу живота.

Не отводя глаз от Купера, я закрываю книгу, лежащую передо мной, и откладываю ее в сторону, как завороженная смотрю на него и жду, когда он подойдет ко мне. Я чувствую, как бьется мое сердце. Быстрее. Сильнее. Громче. Мурашки пробегают по всему моему телу, и я впиваюсь пальцами в одеяло, потому что Купер тоже не перестает смотреть на меня. Взглядом он медленно скользит по моему телу, и мне кажется, что я буквально могу чувствовать это физически. Легко, словно касание перышка. И это только увеличивает мое желание и нетерпение. Сегодня у нас вся ночь впереди. Ему незачем спешить. Мне будет достаточно, даже если он просто останется здесь, если он не закроется от меня снова. Достаточно, если мы просто не сделаем больше шаг назад.

Купер отталкивается от двери, закрывает ее и решительно сокращает расстояние между нами. Наконец-то. И с каждым шагом, с которым он приближается ко мне, я все больше расправляю плечи. Мне приходится несколько раз сглотнуть, у меня пересохло во рту, и живот сжимается от нарастающего желания.