– Ты не обязана отвечать мне, но ты должна ответить себе. Стоит ли оно того? Стоит ли он того? Ты хочешь остаться здесь, потому что так сейчас будет проще или потому что это именно то, чего ты хочешь? В этом заключается большая разница. Одно может привести тебя к мечте, а о другом ты можешь однажды пожалеть.

От моего отца это еще хуже слышать, чем от Мэйсона. Я хотела бы закрыть уши. Они правы: я просто сбежала. Так что пора принять решение.

Я резко кладу столовые приборы и встаю так, что стул громко скрипит, проехавшись ножками по полу.

– Папа. Мне нужно идти.

Я торопливо смотрю на часы, висящие на кухне. Почти половина восьмого. О нет!

Наконец я снова включаю свой телефон спустя все эти дни и сразу вижу сообщения от Джун и несколько пропущенных звонков. Я посмотрю их позже, но сейчас я нажимаю на зеленую кнопку на экране, чтобы позвонить Мэйсону.

Он не отвечает. Я бросаюсь в свою старую комнату, беру рюкзак и все остальное, бегу назад и прощаюсь с папой.

– Энди. Я люблю тебя. Я знаю, через что тебе пришлось пройти, не думай, что я не заметил. И я очень горжусь тобой. Мама тоже.

Слезы выступают у меня на глазах, и мое горло сжимается настолько сильно, что я не могу ничего ответить, просто молча киваю и бросаюсь ему на шею.

– Передай Джун привет от меня! – Он целует меня в щеку, прежде чем отпустить из объятий. – А теперь – в путь.

– Спасибо, папа. Обними Лукаса за меня!

Я хватаю свою куртку и выбегаю к пикапу Джун, бросаю свои вещи и почти в панике поворачиваю ключ в замке.

– Давай же!

Двигатель заводится, и я с облегчением выдыхаю. Немного дрожа от волнения, я нажимаю на газ, еле соображая, что делаю.

Я все время поглядываю на часы, пока еду. Я приближаюсь к отелю достаточно быстро, но все равно боюсь не успеть.

– Уже совсем близко, – приговариваю я, успокаивая себя, потому что начинаю нервничать и кусать губы. Вообще-то в том, чтобы упустить Мэйсона, не было бы такой уж большой проблемы, ведь я смогу поехать прямо оттуда в Сиэтл. Без него. Но нет, это было бы не то же самое. Это не воспринималось бы как первый шаг, как примирение. Думаю, что я не справилась бы без его поддержки и поехала бы обратно домой…

Вот она! Автостоянка. Еще поворачивая с дороги, я уже ищу Мэйсона глазами.

Пикап останавливается, и я вижу его – он стоит, прислонившись к своей машине, опустив руки и переплетя пальцы.

Я буквально выпрыгиваю из машины. Мэйсон замечает меня мгновением позже, и на его лице появляется улыбка.

Я останавливаюсь перед ним, улыбаясь в ответ.

– Привет. Как раз собирался перезвонить. На мгновение уже я испугался, что ты оставишь меня ни с чем.

– Это почти случилось, – признаюсь я, продолжая улыбаться.

– Тогда я бы надеялся, что ты передумаешь в ближайшие дни. Ну, ты едешь со мной?

– Похоже, что так.

– Джун будет счастлива.

– Надеюсь, что и другие тоже… – Я нерешительно делаю паузу. – Давай, пока я не передумала.

Мэйсон со смехом обнимает меня за плечи.

– Поехали домой, малыш.

31

Бывают такие дни, когда нужно совершать поступки, которые причиняют нам боль. Например, переступать через себя.

Купер

Сегодня важный семинар с чертовым, мать его, промежуточным экзаменом по свободному искусству, и я должен был подготовиться к нему или хотя бы освободить голову от лишних мыслей и сосредоточиться. Я хотел быть связан с искусством столько, сколько себя помню, и потом, этот экзамен невероятно важен. Не только для этой учебы, но и для меня в принципе. Этот профессор один из лучших в своей области, и хорошая оценка за его курс на вес золота.

Но сейчас я могу думать только об Энди и о том дерьме, которое натворил.

Мэйс сказал, что вернет ее. Это было вчера, значит, он остался там на ночь. И у меня все было неплохо. Пока сегодня утром я чуть не сошел с ума и не мог больше терпеть ни минуты, сидя в нашей дурацкой квартире. После отстойной бессонной ночи я звонил Мэйсу каждую минуту, но он не отвечал. Может быть, потому что было только пять часов утра… Я потерял терпение и выбросил всю свою логику за борт, схватил куртку, шлем, перчатки и пошел к мотоциклу, чтобы отправиться в Монтану сам. За Энди. Джун написала тогда Мэйсону ее адрес, и листок остался лежать на столе…

Сейчас я в пути, проехал пока только три часа, но все тело уже болит, и я чувствую истощение и усталость в каждой его клеточке. Съехав с шоссе, я отдыхаю в придорожной забегаловке на заправке и пью кофе. Что сейчас делает Энди? Мэйсон уже едет обратно в Сиэтл? С ней или один? Я опоздал? Есть ли вообще хоть какой-то смысл в том, что я мчу на этом проклятом мотоцикле, чтобы попросить вернуться ко мне девушку, которой мне даже не удалось сказать… Что я чувствую? Чего я боюсь?

Я сухо смеюсь. Наверное, нет.

Я пытаюсь снова позвонить Мэйсу, пишу ему, потому что он игнорирует меня, и я понятия не имею, хороший это знак или плохой. Что, если он этого не сделает? Если Энди не вернется? Если не захочет возвращаться.

А что, если все-таки захочет?

Тогда мне придется все ей объяснить. Дерьмо. Я крепко сжимаю переносицу. Мои глаза горят, я не спал почти полночи. Честно говоря, я не спал больше четырех часов в день с тех пор, как Энди уехала. Беспокойство за нее было слишком сильным, равно как и чувство вины и новое столкновение с моими страхами. В голове проносились всевозможные сценарии относительно ее реакции и мыслей, того, как изменится ее мнение обо мне, когда она все узнает. Даже при условии что Мэйс и Джун не отреагировали так, как мой отец, я никогда не смогу забыть отвращение и разочарование в его взгляде, как и то, что он сказал мне: «Это только твоя вина! Твоя сестра могла умереть». И взгляд Зоуи, в котором еще долго читалось: «Лучше бы я и правда умерла».

Она никогда не предъявляла мне обвинений, но…

Меня начинает тошнить, когда я вижу ее лицо в тот момент, когда она спускается по лестнице и люди начинают смеяться и шептаться, прикрывая рот ладонью. Этот холод, да, с мурашками по коже, ощущение, что что-то не так. Осознание, что мою сестру оскорбляли и унижали, пока я выпивал и флиртовал с кем-то на первом этаже дома.

Прошло много времени и сеансов терапии, прежде чем я перестал просыпаться каждую ночь и ставить ведро для рвоты рядом с кроватью, потому что мне снились кошмары, в которых Зоуи выкрикивала мое имя. Но чувство вины осталось, оно только стало слабее. Я думаю, оно никогда не уйдет и всегда будет сопровождать меня тихим эхом. Может быть, как и страх не быть в состоянии защитить или даже навредить людям, которых я люблю. С этим я тоже стал справляться лучше благодаря Милли.

Еще один взгляд на экран телефона: никаких звонков, никаких сообщений.

Надо ехать дальше. Последний глоток отвратительного кофе, после чего я бросаю стаканчик в мусорный бак и собираюсь вернуться к мотоциклу. Холод и ветер безжалостно проникают под одежду.

Чуть в стороне останавливаются две машины – и одна из них похожа на автомобиль Мэйсона. Прищурившись, я напряженно высматриваю номерной знак, но в этом больше нет необходимости, потому что в следующий момент я узнаю пикап Джун. И Энди, выходящую из него.

Энди. Всего в нескольких метрах от меня.

Она здесь. Мэйс привез ее.

У меня высыхает во рту, руки начинают дрожать, а в мыслях становится совершенно пусто, когда она поворачивается и внезапно отвечает на мой взгляд. Ее глаза расширяются, она стоит там, словно застывшая картинка, и выглядит немного помятой, на ней старые рваные джинсы и толстый свитер, ее кудри частично выбились из косы, она не накрашена.

Она никогда не выглядела более красивой.

Мэйс тоже выходит из машины, но я замечаю это лишь краем глаза.

– Купер? – недоверчиво спрашивает он, а я просто стою там, как идиот, ничего не говоря, ничего не делая. Пока они с Энди не приблизятся ко мне.

– Черт, ты поехал вслед за мной на мотоцикле? Ты вообще спал?

Я слышу его, но продолжаю только молча смотреть на Энди, которая пристально следит за мной.

Что теперь? Я должен рассказать ей все прямо здесь, на улице, рядом с забегаловкой на заправке?

– Ты хотел забрать Энди? Господи, о чем я спрашиваю?.. – ворчит Мэйсон. – Ты хоть взял с собой второй шлем?

Я стискиваю зубы, чтобы не заорать. Нет, не взял. У меня нет ни шлема, ни плана, зато целая куча дерьма.

– Это неважно. Увидимся дома.

– Даже не думай. Ты останешься здесь, сожмешь в кулак свои яйца и скажешь ей то, что должен сказать. Я не для того уезжал на два дня и проделал путь через весь Вашингтон и половину Монтаны, чтобы ты сейчас трусливо поджимал хвост, Лэйн. И себе ты уж точно этим никак не поможешь. Так что мы решим это здесь. – Мой друг стоит передо мной, смотрит прямо на меня и решительно поднимает подбородок. – Скажи хоть что-то. В одном или десяти предложениях, мне плевать.

– Мэйс, оставь его, – твердо говорит Энди, и это первое, что она сейчас произносит, мне очень больно.

Выругавшись, я направляюсь в сторону мотоцикла, делаю всего два шага, затем поворачиваюсь и стремительно бросаюсь назад.

– Хорошо, черт возьми. Дома я сходил с ума от нетерпения, волновался, хотел извиниться и сказать так много, что уже забыл половину. Я просто поехал и… дерьмо! – Я потираю подбородок. – С моей сестрой плохо обошлись на вечеринке, на которую я ее притащил, пока я тоже был там, этих ребят потом не осудили, и я… я не мог… – Я закрываю глаза, делаю несколько глубоких и быстрых вдохов и выдохов. – Это случилось по моей вине. Я не хочу причинять тебе боль, но возможно, однажды я не смогу защитить тебя. Вот почему я старался держаться в стороне. А женщина в моей комнате была моим психотерапевтом! – Последние слова я едва ли не кричу. Они подобны потопу, прорвавшемуся через дамбы, которые должны его сдерживать. – Ты доволен? – спрашиваю я Мэйсона, замечая потрясенное лицо Энди. Именно то, которое я так боялся увидеть. – Доволен? – шепчу я снова. – Мне жаль. Но я не герой, Энди.