Ава Рид - Искренне

Со стоном я запрокидываю голову в потолок, чувствуя, как в боксерах становится тесно.

Она здесь. Она всего в двух комнатах отсюда и будет спать там. Как я должен вынести это?

Вдох. Мне надо подышать и успокоиться.

Три…

Это нормально, что не все в порядке.

Два…

Все снова будет хорошо. Через какое-то время.

Один…

Иногда нам ничего не остается, кроме как сделать все, на что мы способны.

Она здесь. В пижаме. Среди ночи. Эти три вещи продолжают крутиться в моей голове…

Вдох. Энди не виновата. Но Мэйс! Боже, я убью его. В этот момент я слышу, как он, словно по заказу, входит в комнату, и немедленно поворачиваюсь к нему. Он опирается спиной на закрытую дверь и скрещивает руки на груди – спокойно, выжидательно.

– О чем, черт возьми, ты думал?

– Говори тише, или ты хочешь, чтобы она нас услышала?

Самые разнообразные эмоции отражаются на его лице. Вероятно, их не меньше, чем тех, что смешались сейчас во мне самом и уже грозят разорвать меня.

– Мэйс, – рычу я, – что она здесь делает?

– Сейчас середина ночи, так как ты думаешь? Она здесь ночует.

Кровь приливает к голове и шумит у меня в ушах так же неистово, как море бурлит во время шторма – дико и громко. И в то же время его слова вызвали во мне чувство, от которого мои внутренности судорожно сжимаются.

– Ты переспал с ней? У нас дома? И позволил ей остаться до утра? Несмотря на то что ты знаешь, что…

Я крепко стискиваю зубы, сдерживая яростное шипение. Все это просто лишает меня дара речи. Но прежде всего тот факт, что я едва ли знаю, что собирался сказать. Или, наоборот, знаю это слишком хорошо.

Я угрожающе встаю перед ним, но лучший друг внезапно усмехается, и тихий голос в моей голове убеждает, что он лишь пытается спровоцировать меня. Я сердито потираю шею, поворачиваюсь на пятках и начинаю мерить шагами комнату.

– У нас дома теперь еще и собака? – резко спрашиваю я, едва узнавая себя. – Она должна уйти.

– Не глупи, Куп. Я не могу выставить ее за дверь в этот час.

– Пусть спит в твоей кровати.

– Да не спал я с ней, – я резко поднимаю взгляд и изучаю посерьезневшее лицо Мэйсона, – и, если честно, меня оскорбляет, что ты думаешь так обо мне. Ты знаешь меня уже очень давно. Черт возьми, мы друг друга в подгузниках видели, Лэйн! А теперь что? Если ты не хочешь со мной разговаривать – это нормально, но не смей… – Его губы внезапно плотно сжимаются. Я зашел слишком далеко, раз он называет меня по имени. Этого не случалось уже целую вечность. – Во-первых, она работает на меня, а во-вторых, в отличие от тебя я не идиот. Ты говоришь, что она напоминает тебе Зоуи и что ты не хочешь бороться с чувствами, которые возникают в твоей душе. Ладно, блин! Я беру и просто назначаю стажировку Энди кому-то еще. Нет проблем. И я тебя понимаю. Я был рядом с тобой, в конце концов, всегда был рядом, когда ты нуждался во мне. Но при этом я слышу, как ты говоришь о ней все время, и я заметил, как ты на нее смотришь. Рассказывай мне что хочешь, но я думаю, что ты отталкиваешь ее, потому что она тебе нравится. – Каждое его слово заставляет меня вздрагивать. Мэйс сухо усмехается и подходит ко мне. – Я привел ее сюда не для того, чтобы спровоцировать эту дерьмовую ситуацию. Мне просто нужно было быстро принять решение, и даже если я причинил тебе этим боль, оно все равно было правильным.

Я глубоко вздыхаю и оборачиваюсь.

– У нее проблемы? – кратко спрашиваю я, и он кивает.

– Она ночевала на складе в клубе. Вероятно, ей сейчас негде остановиться, и еще собака увязалась за ней.

– Черт…

– Это твое решение.

– Что ты имеешь в виду?

Он кладет руку мне на плечо.

– Я сделал свой выбор, когда привел ее с собой. Теперь ты должен решить, должна ли она уйти. – Я в шоке смотрю на него. Вот ублюдок. – Одно твое слово, и я выведу ее за дверь завтра же утром. Я бы даже уволил ее для тебя.

Мэйсон всегда был рядом со мной, и он последний, кто заслуживает того, чтобы я вел себя с ним как мудак. Мэйс всегда помогал мне, и я знаю, что он всегда старается делать то же самое для других. Поскольку он считает, что его самого не спасти, то пытается спасти всех остальных. Не знаю, получится ли у него это когда-нибудь со мной.

– А если нет?

У меня сжимается горло.

– Я буду помогать ей дальше и предоставлю ей маленькую комнату, которая была пуста почти два года и которую мы все это время хотели превратить во что-то полезное. Она будет платить за аренду, как и вы. Мне нужно хоть что-то зарабатывать, раз я делюсь с вами своей квартирой.

Снова усмешка.

Ему не нужны деньги. Не в этой и даже не в следующей жизни. Мы с Диланом платим так мало, что, вероятно, лишь покрываем расходы на коммунальные услуги и покупки, которые Мэйсон часто делает для нас. И мы платим только потому, что сильно настаивали на этом. Мэйс всегда отвергал это, но лучший друг или нет – я не буду сидеть у него на шее, пока могу избежать этого. В любом случае это и так его деньги, я ведь работаю на него. Или, вернее, это деньги его отца, которые он так сильно старается раздавать, чтобы только позлить своего старика.

Проклятье.

Тяжесть в груди растет, ладони начинают потеть.

Страх во мне хочет сказать «нет», не хочет оставлять ее здесь и принять это предложение. Так было бы проще.

– Куп?

Но это было бы неправильно…

– Ладно, – бормочу я, после чего он облегченно кивает.

Я только что дал согласие на то, чтобы Энди жила здесь. Теперь мы соседи. Я буду видеть ее каждый день. Что я наделал?

На мгновение я чувствую, что моим легким не хватает кислорода. Как будто он выходит насквозь через дыру, которую ничем не заткнуть.

– Тогда, возможно, однажды зайдет ее горячая подружка, – выдает Мэйсон, и я закатываю глаза, а он начинает беззвучно смеяться и затем подмигивает мне. Больше ничего не говоря, он поворачивается, чтобы уйти.

– Прости меня.

Я должен был сказать это, по крайней мере, хоть раз. Мне чертовски важно, чтобы он это знал.

– Все в порядке.

Я отрывисто качаю головой, но он этого не видит, потому что стоит спиной ко мне и ждет.

– Я позвонил Зоуи на следующий день после того, как Энди появилась в клубе. У нее все хорошо, она счастлива. По крайней мере, так она говорит. Я тоже в порядке, я с этим справился. Не понимаю… – признаюсь я. Теперь Мэйс снова поворачивается ко мне и морщит лоб.

– Тебе не нужно понимать все свои страхи, они могут приходить и уходить. А что касается Энди, ты должен взять себя в руки. Нравится она тебе как девушка или нет, пожалуйста, помни одну вещь: она не Зоуи. И ты не несешь ответственности за то, что случилось с твоей сестрой.

Дрянные дни нужны, чтобы дать нам разбег перед чем-то прекрасным. Чтобы вознести нас с самого низа вверх до небес.

Вытянувшись на диване и устроившись поудобнее вместе с Носком, я долго смотрела в потолок, думая обо всем, что произошло с тех пор, как я оказалась в этом городе. О своих мечтах и своей наивности, о жалком балансе на банковском счете, о папе, Лукасе и маме, о моих желаниях и о желаниях Джун. Об учебе и обо всех «что-было-бы-если». И о том, «что-делать-если».

Я думала о Купере и о том, как он на меня смотрел. Как я на него смотрела.

Весь остаток ночи я проворочалась из стороны в сторону, не в состоянии заснуть.

Сейчас половина восьмого утра, и я не сплю. Можно было не устанавливать будильник. Если я до сих пор этого не поняла, то теперь ясно, что со мной сейчас что-то не так, я слишком чем-то обеспокоена и теряю контроль над собой и своей жизнью.

Носок, виляя хвостом, топчется у моих ног и, высунув язык, сопит, не сводя с меня глаз. На первый взгляд имя, которое я дала ему, может показаться странным и немного корявым, но оно ему правда подходит. Это симпатичный маленький пес, абсолютно серый, только на лапах у него словно белые носочки.

С нехорошим предчувствием я беру очки, надеваю их, и, хотя это, конечно, будет не очень приятно, мне в любом случае нужно встать и поговорить с Мэйсоном. И рано или поздно я должна буду сделать то же самое с Джун. И с Купером.

Я в последний раз глубоко вздыхаю, закрыв глаза, прежде чем собраться с духом и силами, встать и осторожно открыть дверь. Носок сначала следует за мной, но затем сразу бежит прямо в гостиную. Он определенно ищет дверь на улицу.

Я, разумеется, выйду с ним, но сначала моя очередь – мочевой пузырь только что довольно настойчиво объявил о себе. Зевая, я сонно тру глаза и чувствую, как у меня в животе зарождается неприятное чувство перед разговором. Тот факт, что я так нервничаю, заставляет меня еще больше торопиться в ванную. Я задумчиво захожу в нее, разглядывая при этом свою руку. Вчера утром я сняла повязку, и рана больше не кровоточит, даже заживает, и довольно хорошо. Я снова зеваю и поднимаю взгляд.

С ума сойти, какая ванная. При входе справа стоят две изящные круглые раковины, над которыми висит гигантское зеркало во всю стену, с подсветкой. Слева у стены находится открытый стеллаж с полотенцами и даже растение, которое еще живо. Рядом с раковинами, за невысокой разделительной перегородкой, находится туалет, и я думаю, что если повернуть за угол налево, то там будет душ и, возможно, даже ванна.

Но я не хочу быть слишком любопытной и проверять это, кроме того, мне уже действительно очень нужно сделать то, зачем я сюда пришла. Так что я уже немного приплясываю на месте, пока поднимаю крышку унитаза, а затем быстро опускаюсь на сидение. Вовремя.

Я сижу и с облегчением осматриваю гигантскую комнату с черной плиткой на полу и кремовыми стенами и… Что это за звук? Когда он появился? Это вода? Льющаяся вода?

О нет, шепчет голос в моей голове. Дверь ведь была открыта. Почему была открыта дверь?! – мысленно кричу я, суетливо отматывая бумагу от рулона и затем натягивая свои пижамные штаны.