Ава Рид - Искренне

Я пожимаю плечами и глажу мягкую шерсть Носка, чтобы успокоить его, а главное – себя.

Наконец, совершенно смущенная, я поднимаюсь на ноги и начинаю лихорадочно собирать вещи. Тот факт, что я стою перед боссом в одной пижаме, на данный момент мне абсолютно безразличен.

– Мне очень жаль. Я не хотела… я не собиралась… – Я не знаю, как закончить предложение. Сделав глубокий вдох, я делаю паузу и предпринимаю еще одну попытку: – Я сейчас уйду. Мне очень жаль.

Я повторяюсь, подчеркивая последние слова снова и снова, начинаю говорить слишком быстро. Мои глаза заполняются слезами, что не делает происходящее лучше или легче для меня.

– Я быстро заберу то, за чем пришел сюда. Ты пока собирай вещи и приберись за собой, потом мы поедем.

Потом мы поедем? Я хмурюсь, вытираю слезы с уголков глаз и смотрю на него с удивлением. Мне придется идти в полицию. Он уволит меня и доложит обо мне. Паника растет в моей груди, тогда я кратко поджимаю губы, а затем делаю первое, что приходит мне в голову: прикидываюсь дурочкой.

– Я не понимаю.

Он колеблется на мгновение.

– Можешь поехать ко мне.

Что, простите? Он же несерьезно. Чувство облегчения смешивается во мне с очередной волной паники. Я стою с открытым ртом, не двигаясь. Если я выгляжу хоть наполовину так глупо, как я себя сейчас ощущаю, этого уже достаточно.

Теперь он улыбается.

– Не бойся. Я не психопат и не хочу ни убить и тайно похоронить тебя, ни напасть на тебя. Зато у меня есть комната, которая мне сейчас не нужна. А тебе она, судя по всему, нужна, и довольно срочно. Все остальное мы обсудим завтра, когда не будем такими уставшими и у меня больше не будет этой странной зеленой штуки на штанине. – Поскольку я не реагирую сразу, он добавляет: – Собаку тоже можешь взять с собой.

Через четверть часа мы покидаем клуб, и я погружаюсь в мягкое кожаное кресло спортивного автомобиля Мэйсона. Носок сворачивается клубочком и дремлет у меня в ногах.

Я даже не думаю о том, сколько может стоить эта машина, ведь у него есть клуб. Как он сделал это, будучи таким молодым? У него была такая хорошая идея? Удача? Или богатая семья? В любом случае у человека рядом со мной, кажется, есть квартира с комнатой, с которой он не знает что делать. Нет, я не могу быть такой счастливицей. Не я. Не среди всего этого хаоса в моей жизни. Я еле сдерживаю нервный смех, который зарождается во мне.

Сиденье с подогревом дарит мне комфортное тепло, и в сочетании с тихим шумом езды оно мгновенно вызывает сильнейшую сонливость. Мне трудно держать глаза открытыми и не поддаваться ей.

В дополнение к усталости я очень волнуюсь. Потому что Мэйсон ничего не сказал с того момента, как поймал меня. Он просто молча схватил мою сумку, вынес ее на улицу, убрал в багажник и завел двигатель. Я не знаю, почему он мне помогает, о чем думает сейчас и что будет дальше. Я больше ничего не знаю…

Поездка длится недолго. Мэйсон паркует машину на узкой подъездной дорожке перед темным гаражом, через мгновение двигатель выключается, и становится тихо. Настолько тихо, что я даже пытаюсь дышать незаметно.

Когда я хватаю Носка, который прижимает голову к моему локтю, и свой рюкзак, мой босс снова несет тяжелую сумку. Не говоря ни слова, я следую за ним до входа, совершенно не подозревая, что меня ждет внутри. Здание в пять этажей выглядит новым и современным. Мы поднимаемся на лифте на самый верх и попадаем в небольшой коридор. Там чисто, возможно, немного пахнет лимоном. Но уже поздно, и я так изнемогаю от усталости, что не удивлюсь, если все это окажется не более чем воображением.

Мы останавливаемся у дальней двери.

– Заходи. Не шуми, остальные уже спят.

Остальные, – отозвалось эхом в моей голове. Меня мгновенно окутывает теплый воздух, я чувствую аромат дерева и уюта. Мэйсон нажимает выключатель в коридоре, показывает мне гардеробную, на которой висит пара курток и два мотоциклетных шлема, один черный, другой – темно-серый.

Чтобы снять обувь, я опускаю собаку, которая сразу все исследует. Мэйсон закрывает входную дверь и указывает кивком головы вперед. Я следую за ним как можно тише. У меня под курткой, которую я забыла повесить и теперь просто несу с собой, все еще надета пижама, и если бы это было не по-настоящему, не в моей жизни, я бы посмеялась над этим. Но это грустно.

Передо мной простирается просторная и светлая гостиная с огромными панорамными окнами. Под впечатлением я смотрю вокруг, смотрю на все и вижу, что у Мэйсона есть чувство стиля. Все сочетается, выглядит шикарно и в то же время уютно. Огромные черно-белые плакаты с изображением старых кинозвезд украшают длинную стену, в одном из углов стоит кактус. Правда, надо признать, он выглядит нездорово. На самом деле он кажется очень сухим и потемневшим, и я думаю, что растение уже мертвое. Довести до такого состояния кактус – это настоящий подвиг.

Мы направляемся к стене с четырьмя дверями, а справа от нас я вижу часть кухни. Одна дверь слева приоткрыта, она ведет в ванную. Даже в темноте можно различить плиточный пол, который выделяется на фоне дорогого паркета в гостиной.

Эта квартира такая огромная. В дальнем углу слева есть еще одна дверь, и Мэйсон открывает ее. Под потолком загорается теплый оранжево-желтый свет, и когда он кладет мою сумку, я нерешительно захожу внутрь. Комната самая обыкновенная, вероятно, около двенадцати квадратных метров. Два небольших окна, такой же красивый деревянный пол, как в гостиной, диван и зеркало. Больше в комнате ничего нет, но мне этого более чем достаточно, и я с трудом могу поверить, что Мэйсон разрешил мне остаться здесь. Что он забрал меня из клуба и не послал к чертовой матери.

– Ну вот, – говорит он только. – Ванную ты найдешь прямо за соседней дверью. Две комнаты справа от нее принадлежат… моим соседям по квартире. Последняя комната моя. Выспись, и когда встанешь завтра, мы спокойно обо всем поговорим. Диван можно раздвинуть.

Он говорит тихо.

– Спасибо, – я хрипло шепчу в ответ. – Я извиняюсь за гуакамоле.

Его губы дергаются в улыбке.

– Все нормально. Хотя я бы предпочел ананас. – Его глаза странно вспыхивают, на несколько секунд взгляд кажется немного мечтательным, и его улыбка становится шире. Затем он прочищает горло. – Тебе нужно что-нибудь еще?

Носок обнюхивает комнату, обнаруживает зеркало и останавливается перед ним. Он смотрит на отражение довольно скептически.

– Нет. Думаю, я буду в порядке. – Я пытаюсь улыбнуться.

– О, подожди. – Мэйсон исчезает и вскоре возвращается с толстым шерстяным одеялом и подушкой, которые он всовывает мне в руки. – Держи.

Одного «спасибо» уже не достаточно. Как я смогу отплатить ему за это?

В этот момент неожиданно громко раздается высокий лай, потом еще и еще, и я прихожу в ужас. Носок решил пообщаться с собой в зеркале.

– Тише! – шикаю на него я, а Мэйсон тихо ругается.

Слишком поздно, мы уже разбудили кого-то, потому что одна из дверей открывается у нас за спиной, я ясно слышу это. Кто-то выходит в коридор, наверное, один из соседей Мэйсона.

– Тут что, собака только что лаяла?

Этот голос. Несколько глубже и грубее после сна, но это безошибочно он. Я задыхаюсь. Это не может быть правдой.

Я оборачиваюсь, и мы с Купером впиваемся взглядом друг в друга.

Застонав, Мэйсон потирает лицо ладонями.

– Я так и знал, – доносится до меня его негромкое бормотание.

Босиком, одетый только в плотные черные трусы-боксеры, Купер неподвижно останавливается перед нами, и у меня нет сил, чтобы отвести взгляд. Вместо этого я вцепляюсь пальцами в одеяло в руках, прижимаю его к груди и вижу, как он, в свою очередь, начинает меня осматривать. Я знаю, что он видит: девушка с вьющимися волосами, торчащими во все стороны, лицо без макияжа, темные круги под глазами за стеклами очков и пижама, усыпанная маленькими разноцветными звездочками. Просто отпад.

Я, в свою очередь, не хочу разглядывать его.

Честное слово, я этого не хочу!

Дух силен, но плоть слаба… потому что глаза не слушаются меня, они блуждают по его телу и впитывают каждый сантиметр его нежно загорелой кожи. Я сразу замечаю татуировку у него на левой ноге и вместе с тем точеные мышцы бедер и голеней. Как раз в этот момент одна из мышц, чуть выше его колена, дернулась, и мое правое веко, кажется, решило моргнуть из солидарности.

Я не в силах остановить это: мой взгляд устремляется дальше. И останавливается на его белье, под которым проступают очертания тела – это почти вызывает во мне легкий стон – и выделяющиеся подвздошные кости, линии которых образуют красивую букву V. Тонкие темные волоски между ними рисуют дорожку, по которой мне хотелось бы проследить пальцами…

Я не могу остановиться, это какое-то безумие. Я изучаю его мускулистую грудь, широкие плечи, волевой подбородок и возвращаюсь к тому, с чего начала, – к привлекательному лицу.

Его глаза угрожающе сверкают, губы сжаты в узкую линию, а мои просто становятся такими сухими, что я даже не могу сглотнуть.

Здесь живет Купер. Почему именно он?

Не издав больше ни звука, он исчезает в своей комнате, и я слышу, как Мэйсон глубоко вздыхает.

– Не вини его. Спокойной ночи, Энди.

Он закрывает дверь и оставляет меня наедине со всеми моими вопросами.

Думаешь, все не может стать еще ненормальнее? Лучше не бросай жизни вызов.

Этого не может быть. Должно быть, мне все это снится. Я тру глаза, чтобы прогнать сон и хоть как-то прояснить свои мысли.

Эмоции так горячо и дико бурлят во мне, что я не знаю, что сделать сначала: накричать на Мэйсона и избить его, выбросить что-нибудь в окно или пойти обратно и поздороваться с Энди… Поздороваться, обнять ее, поцеловать, снять с нее эту странную пижаму.